Евгений Велтистов - Ноктюрн пустоты
Такой кретин, по мнению видавших виды полицейских, мог взорвать и Большой Джон, и весь Чикаго. Все зависело от суммы платежа.
Человека, который положил бомбу в багажник, обнаружить было невозможно. Боби и его лос-анджелесский коллега сходились на мысли, что для этого требовалось перетряхнуть всю местную мафию. А на такое решится не каждое управление полиции.
– Махоланд знает одного преуспевающего дельца, на совести которого по крайней мере восемь убийств, однако он спокойно разгуливает на свободе, - заметил Боби.
– Могу помочь вашему товарищу. - Я протянул собеседнику кассету. - Вот послушайте.
Это было звуковое письмо мистера Юрика. Он сообщал, что срочно вылетает на Камчатку наблюдать пробудившийся вулкан, поэтому не может передать мне лично важную запись, посылает ее почтой. Запись сделана в доме Гешта, где Юрик находился в день взрыва. Далее следует истерический крик, звучавший в моих ушах вот уже несколько дней: "Не он, не он!.. Болваны! Тупицы! Скоты!.." И - глухой звук упавшего тела.
Юрик ужинал у Файдома Гешта, когда диктор телевидения объявил о покушении на известного репортера. Гешт вскочил, уставился в экран. При упоминании Марии лицо его исказила гримаса. А дальше он успел выкрикнуть те самые слова:
– Не он, не он!.. Болваны! Тупицы! Скоты!..
Его уложили в постель. Он бормотал бессмыслицу.
– Ценный свидетель, - сказал Боби.
– Вы опоздали. Он умер. В тот же вечер…
Юрик, проанализировав бормотание старика, пришел к выводу, что тот замешан во всей истории и умер от огорчения.
– Он вас ненавидел, старина? - спросил Боби.
Я пожал плечами.
– По-моему, он ненавидел всех. И получал особое удовольствие от близости чужой беды.
Я вспомнил, как Файди появился в Большом Джоне, как аппетитно обедал в ресторане. Не хотел ли он лично убедиться, что я там, на месте происшествия? О внезапном приезде Марии он, конечно, ничего не знал.
– Сумасшедший старик, - пробормотал шеф.
– Обыкновенный миллиардер, - подтвердил я.
– Если не возражаете, я направлю копию записи Махоланду, - предложил Боби. - Для него это интересная ниточка.
– Гешт мертв, - напомнил я.
– Ничего, Махоланд сумеет допросить и мертвого.
Мы поужинали с Боби в торговой бирже, принадлежавшей семейству Кеннеди - тому самому, которое когда-то готовило для страны президентов и теряло их одного за другим. Большой Джон высился неподалеку, в ветреной ночи, освещаемой карусельной пляской реклам, но для меня он был призраком прошлого.
– Куда держите путь, Джон?
– Домой, а оттуда в Африку. Там несколько стран умирает от засухи. Говорят, земля похожа на лунную пустыню.
– Я видел такую землю, - медленно сказал Боби. Он нагнулся, заглянул мне в глаза. - Не удивляйтесь, Бари, я сам жег ее…
Я наблюдал за ним. Он продолжал:
– Помните, я говорил, что воевал во Вьетнаме? Кое-кто и сейчас считает меня чуть ли не героем, а я, Бари, занимался тем, что жег все живое…
Он хрипло рассмеялся.
– Взлетаешь на рассвете… Настроение боевое. Машина мощная, почти неуязвимая, ты - сверхчеловек. Тебе принадлежат земля и небо, только небо - целиком твое, а земля пока чужая - глухие зеленые заросли… Но вот нажимаешь на кнопку, и вниз летит лихое изобретение человечества - бомба сверхкрупного калибра с кличкой "косилка маргариток". Раз - и в джунглях большая дыра, "косилка" скосила все вокруг - деревья, хижины, людей, выжгла все и оставила абсолютно пустое место. Посадочная площадка готова… И вслед за тобой летит армада вертолетов с десантом карателей… Каково, Бари, а?
До сих пор я не видел у шефа чикагской полиции такого выражения лица. Черты его заострились, глаза светились по-молодому жестоко, кожа отливала металлом, - чем-то напоминал он хищный профиль армейского вертолета. Прошло некоторое время, прежде чем Боби стал самим собой.
– И сейчас не могу забыть, - сказал он. - Иногда, особенно по ночам, мне кажется, что я сжег собственное детство.
Дал совет на прощанье:
– Будь осторожен, Бари, на выжженной земле. Она мстит человеку…
В Мюнхенском аэропорту меня ждал сюрприз: какие-то молодые люди встретили у трапа, подвели к длинной черной машине. "ЭДДИ" - бросились в глаза крупные буквы на лакированном борту. За рулем сидел Эдди. Я не успел сообразить, что произошло, как мы помчались по магистрали.
Скорость была огромной. Город стремительно летел навстречу, расступаясь массивными домами, и скачками перемещался за спину. Впереди машины мчались на мотоциклах приятели сына в черных куртках. Все это напоминало знакомый кинематографический сюжет.
Я заметил, что шоферское сиденье аккуратно вырезано и Эдди вместе с креслом-каталкой вставлен в эту дыру, прочно опутан ремнями.
– Тебе не больно? - спросил я сына.
– Я на своем месте. - Он улыбнулся - совсем как в детстве. - Ты удивлен? Я взялся за дело!
Мотоциклисты и машина неслись на красный свет.
Завизжали тормоза.
Мы проскочили под самым носом сворачивающих в сторону, отчаянно тормозящих автомобилей, с прилипшими к ветровым стеклам бледными лицами водителей, рассекли на две извивающиеся части бурный поток машин.
Я на мгновение похолодел.
Эдди смеялся.
Глава двадцать первая
Если верить газетам, Западная Европа, как осоловевшая бюргерша, купается в молоке. Излишки молока спускает в реки.
Европа соблюдает диету: по утрам пьет томатный или фруктовый сок и сбрасывает в море, на свалку, помидоры, лимоны, апельсины, яблоки, картофель.
Европа, если верить статистике, питается сытно и рационально. В холодильниках скопились порошковые озера яиц и молока, небоскребы масла, горы мяса. Все это - "на черный день", о котором никто толком не знал.
Европа живет обычной жизнью, не желая делиться достатком с теми, кто ежедневно недоедал, - не только на дальних континентах, но и в своих странах. Попробуй раздай бесплатно излишки продуктов - и тогда рухнет основа основ этого мира. Банки перестанут считать доходы, генералы лишатся военных ассигнований, строители холодильников и молочных заводов останутся без заказов, доходы фермеров упадут - словом, наступит, настоящий хаос. Главное условие в этой экономической игре - не допускать снижения цен. Почему капуста должна дешеветь, если год от года дорожают сырье, энергия, машины, холодильники? "Именно поэтому уничтожение продуктов питания будет наблюдаться и впредь". Эта абсурдная логика принадлежит не мне, а совещанию европейских министров.
А наша распрекрасная Америка?
В ее закромах - звезднополосатых и кленово-красных - хранится треть зерна планеты. Этого хлеба хватило бы на голодающих.
Но сытая Америка объявила свой хлеб важнейшим стратегическим оружием.
![Тяжелый дождь - [Тяжелый дождь]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
