Ирина Якимова - Либитина (СИ)
— А если жена этого несчастного с горя покончит с собой, а дети умрут от голода?
«Это будет ее слабость, не моя. Я бы никогда не оставила детей».
— Может, и денег бедной семье дашь по потере единственного кормильца?
«Хорошо! Смертельно больные и зажившиеся на свете старики. Преступники. Те, от кого уже отступился бог».
— Бог отступился? Значит, возьмешь на себя роль бога? Не много для темной твари?
Я вздохнула, огляделась. На куче мусора, вываленного у кухонной двери трактира, большая собака глодала кость.
«Животные! Я буду пить кровь животных!» — с триумфом заявила я ехидному голосу.
— Если б темным тварям было довольно крови животных, в Карде не пропадало бы по десятку человек еженощно. Твари разводили бы свиней и коров и существовали припеваючи. Не будь ребенком, Ариста! Не торгуйся, как бы уменьшить вину. Иди. Убей. Первого, кто попадется по дороге. Свои сомнения. Вот и все.
Я сдалась. Когда перевалило за полночь я, сбежав от двух патрулей охотников, притаилась на углу улицы и ждала первого прохожего, который повернет в мою сторону.
«Цокот копыт. Всадник. Едет сюда. Нет, лошадь — многовато для новообращенной. Проезжай, счастливец! Пусть это будет какой-нибудь бродяга. Больной, грязный, дурно пахнущий. Я не выпью много у такого…»
«Кто еще? Ноги заплетаются: пьяный. Что… Женщина? Одна? До дому она сегодня точно не дойдет, почему нет, Ариста? Потому что тошнит от вчерашнего зрелища? Ладно, достаточный аргумент».
Новорожденный месяц ехидно скалился с неба. Тонкая острая улыбка напоминала улыбку Нонуса. Где-то он сейчас? Наверняка следит за подопечной, хихикает в тени.
«Ты тут так до утра достоишь, а завтра с голоду набросишься на первых встречных — беременную женщину с выводком детей… Стук копыт, скрип колес опять. Экипаж. Пропускаем».
Мимо пронеслась карета, запряженная двойкой, Из окна выглядывали девчушки- двойняшки лет двенадцати, в глубине кареты дремала их мать. Девочки с любопытством уставились на меня — бледную оборванку с распущенными по плечам нечесанными черными волосами. Наверное, я показалась им призраком, также как и они мне показались видением. Видением из светлого мира, сосуществующего с нашим жестоким, проклятым в одном времени и месте, но в разных ценностных категориях. Я сама жила в нем, пока смертью дочери меня не вышвырнуло в искаженный мир темных тварей. Ведь это только в темном извращенном мире не странно, что леди Эмендо, любимица старой Королевы и подруга молодой, владетельница земель в западу от Карды и супруга начальника королевской стражи, бредет в ночи в окровавленном платье и ищет, кого бы съесть. Лишь в нем не странно отцу убить родную дочь, а всем друзьям семьи не странно забыть эту трагедию на следующий день. В этом мире не странно жить, ходить, дышать, рассуждать и мечтать о чем-то после смерти надежды. В этом мире не странно быть живым мертвецом…
Экипаж унесся куда-то в верхние кварталы. Я опустила голову, сжала зубы, будто могла этим скрыть черты чудовища, все ярче проявляющиеся в лице. Воспоминание годичной давности, как в подобной же карете мы с Антеей ехали с бала, обрушило края черной голодной бездны в груди на месте сердца. Пустота росла, ширилась, захватывая тело, расшатывая разум, трещинами испещряя душу.
«Кто там еще идет? Шаркающие медленные шаги, стук когтей по камням мостовой. Старый бродяга с собакой? В самый раз! Я готова».
Я так распалилась от злости и тоски, что сама выскочила навстречу жертве. Человек опешил. Он встал посреди тротуара, ошеломленно моргая старческими слезящимися глазами. Наверное, и ему я показалась призраком.
Вблизи живого человека меня замутило. Зрение твари опять покинуло в самый неподходящий момент, вдобавок, я вспомнила, что у меня нет с собой кинжала. Раздирать кожу зубами? Нет. Никогда.
Я собиралась позорно ретироваться в тень, но старик некстати сбросил оцепенение.
— Вампир! — заорал он. Я поморщилась. Если охотники поблизости, они сообразят, что «вампир» означает темную тварь? Вероятно, да, похожих черт много.
Я кинулась на старика, прижала к стене дома, зажимая холодный волосатый рот.
— Тихо! — шикнула я. — Я тебя не трону.
Заливающаяся лаем собака подскочила сзади, вцепилась в юбку. Я отшвырнула ее сильным ударом ноги на противоположный тротуар. Тряхнула старика, и он лишился чувств. Я опустила обмякшее тело на тротуар и отступила.
Отличная охота! Пора было удирать: крик старика могли услышать охотники. Но я не двигалась с места, глядя на бесчувственное тело на тротуаре. Сердце смертного сияло звездой, теплый яркий свет растекался от нее по лучикам-сосудам. Пустота в груди молила насытить ее им, и я уступила. Опустившись на корточки, подползла к старику, откинула его голову вбок и впилась в шею пока смешными клыками. Быстро поняв, что этого недостаточно, разодрала кожу зубами. Он пришел в себя, забился, но сила твари несравнима с человеческой силенкой — я легко удержала его и начала пить кровь. Не было ни противно, ни страшно. Волнение и сомнения исчезли. Как при первой близости с мужчиной, как во время родов и в мгновения умирания. Ритуал, сначала пугающий неизвестностью, а потом успокаивающий естественостью происходящего с тобой. В новой жизни, или, как это называл Нонус, вечности твари было естественно питаться так.
Крови из кожной раны было немного, и скоро она вовсе иссякла. «Нужно добраться до сосуда», — подумала я. Вгрызлась глубже, языком подцепила что-то скользкое, гладкое и почувствовала, что по нему катятся волны горячей крови, раздувая стенки.
О-оо! Это было так вкусно, что я даже застонала от наслаждения. Представила, как эти волны потекут в мою пустоту, замещая боль, которой она полнится, светом, и перекусила вену. Кровь хлынула потоком, и я жадно присосалась к шее старика, как гигантская пиявка. Еще, еще! Пустота почти сыта, еще немного!
Потом поток крови стал ослабевать. Досадуя, я тянула и тянула ее, пока не сообразила, что это означает близкую смерть жертвы. Это неожиданно отрезвило меня:
«Значит, довольно. Не хочу, чтобы он стал холодным и пустым, как я. Не хочу, чтобы звезда-сердце погасла».
Я оторвалась от шеи смертного и еще пять минут просидела рядом, зажимая его рану. Иногда я оборачивалась к черно-белому пятну — дворняжке, неподвижно лежащей на дальнем тротуаре. Жаль. Кажется, я нечаянно убила собачку.
Удостоверившись, что старик жив и смерть от потери крови ему не грозит, я отнесла его к ближайшему трактиру, где были люди, и вернулась к собаке. Бедная разбила голову о камни тротуара. Действительно, жаль. Нонус заживил мою рану, дав своей крови, может, и я смогу спасти ее?
![Ирина Лукьянец - Академия Межмирья - Стать Ведьмой [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
