Юлия Латынина - Дело о лазоревом письме
Старик тем временем развел огонь в камине, поставил на огонь круглый горшок, прочел несколько заклинаний из книжки, и, когда ртуть в горшке закипела, высыпал туда небольшую щепотку красного порошка.
Закричал, замахал рукавами, вывалил горшок в ванну с холодной водой, и, достав щипцами небольшой слиток, показал его Нану.
– Серебро! – изумился Нан.
– Возьмите, – сказал старик, протягивая слиток.
Нан окинул взглядом комнату, отличавшуюся чрезвычайным запустением.
– Ни в коем случае, – запротестовал Нан, – вы могли бы употребить это на благоустройство вашего жилища!
– Ба, – возразил старик, – я мог бы выстроить эти стены из золотых кирпичей! Но зачем? О золоте мечтают лишь те, кто не имеет его в достаточном количестве. Я же могу набрать золото так же легко, как вы можете набрать, к примеру, грязи на улице. Вы же не станете украшать стены своего дома грязью?
На лице Нана изобразилось крайнее почтение к человеку, которому так же легко раздобыть ведро золота, как другим – ведро грязи.
– Впрочем, – тут старик вздохнул и провел рукой по корешкам книг, – есть кое-какие вещи, на которые я трачу золото – книги! Вот за этот трактат я отдал столько золота, сколько он весил, – а вот эту книгу продиктовал мне сам чернокнижник Даттам, сидя в кувшине и с жабой, вцепившейся в детородный член, – и, так как при жизни он был человеком жадным, он потребовал за эту диктовку тысячу мер золота.
И с этими словами старик подал Нану книгу в кожаном переплете, украшенном разноцветными камнями.
– Да никак это изумруды! – восхитился Нан, хотя он прекрасно видел, что это всего лишь зеленое стекло.
Старик между тем убрал со стола горшок с серебром и предложил гостю выпить чаю. Наливая чайник, он хвалил гостя и его страсть к мудрости, столь необычную в осуйском купце.
– А возможно ли приобщится к вашем искусству? – промолвил Нан, – осушив третью чашку.
– Нынче это очень трудно, – заявил старик. – Философский камень хранится в сокровищнице подземного государя. В прошлые времена бесы были простодушны, соглашались таскать его алхимикам за сущие пустяки: достаточно было завоевать расположение главного над бесами. Теперь же начальник у них сменился, стал неприступен и строг, до порошка можно добраться только через мелкий сторожей сокровищницы. Эти бесы жадны и требуют взяток: чтобы получить, допустим, тысячу гранов золота, надо затратить не менее двухсот! А меньше чем ради тысячи гранов они и беспокоится не станут! К тому же существует опасность, что их плутни раскроются, сторожей сменят, и вы останетесь и без золота, и без денег!
Молодой осуец погрузился в размышления.
– Тысяча гранов взамен двухсот! – промолвил он. – Ни один из кораблей отца не приносил ему такой прибыли! Деньги у меня есть, пожалуй, я мог бы и рискнуть. Однако как жалко, что небесное царство не устроено наподобие нашего города: как было бы славно, если бы бес-хранитель казны избирался всеми, кому нужен философский камень.
Так-то молодой осуйский купец и старый алхимик сговорились: купец обещал явиться послезавтра с сотней чистокровных ишевиков, а старик обещал, в присутствии купца, передать их бесу, в качестве взятки.
Нан вышел из дома алхимика, нехорошо улыбаясь. У старого негодяя в углу стоял перегонный куб со змеевиком, и на бронзовом коленце змеевика имелась та же царапина, которую Нан оставил на змеевике из тайника Иммани. А между тем накрашенный секретарь сказал: «Если бы я знал, у какого алхимика варит золото Теннак, я бы тут же донес Андарзу!»
8
Маленькая Тася была простодушной девицей. Получив одиннадцать ишевиков, она побежала на рынок и купила себе бархатную юбку, и она расхвасталась перед всеми гостями новыми сережками в форме серебряных гусиных лапок. Один ишевик она подарила хозяйке.
Вечером Тася сидела в своей комнате, когда в дверь постучали. Она открыла, думая, что это гости: но это были трое в парчовых куртках, из людей советника Нарая. Старший заглянул в бумагу и сказал:
– Гулящая девица Тася, мы слыхали, что ты занимаешься незаконным промыслом по продаже людей, и что ты продала в дом господина Андарза мальчишку по имени Шаваш.
Тася перепугалась до смерти, но пролепетала:
– Господин Андарз ссудил мне денег, и он был так добр, что под залог этих денег он взял на службу моего младшего брата: как старшая в семье, я имею полное право над Шавашем.
Тогда стражник вытащил другую бумагу и прочитал, что при поступлении в веселый дом она сказалась найденышем из Иниссы, и что в одной из этих бумаг она обманула государство, что карается судом и плетью.
– Впрочем, – заявил стражник, – если ты отдашь нам сорок ишевиков, полученных за мальчишку, обещаю не давать этому делу ход.
– Но у меня нет сорока ишевиков, – заплакала Тася, – мне заплатили только одиннадцать, и три из них я уже потратила на сережки и юбку!
– Докажи!
Тася, плача, достала бумагу о ссуде.
– Здесь написано – пятнадцать ишевиков, – заявил десятник, с довольной улыбкой пряча бумагу.
Тут только Тася сообразила, что бумагу стражникам нельзя было давать ни в коем случае, потому что она была единственным доказательством преступления!
– Но мне на руки выдали только одиннадцать, – запричитала Тася. – Четыре лишних ишевика записали в счет процентов!
Стражник надулся от негодования.
– Ты, гулящая девка! – загремел он, – или ты хочешь сказать, что императорский наставник Андарз занимается ростовщичеством? А ну подавай сюда живо пятнадцать ишевиков!
Тася упала на колени и стала биться о пол головой, а другой стражник содрал с нее юбку и сказал:
– Ладно, один ишевик можно взять натурой.
Через час парчовые куртки ушли, забрав деньги и долговую бумагу, и они сказали Тасе, что через два дня придут за оставшимися четырьмя ишевиками, и что если она не достанет этих ишевиков хоть у Бужвы из задницы, пусть пеняет на себя.
Тася забилась в подушку и горько-горько зарыдала: и так ее утром и нашел Шаваш, который принес ей жареную утку с кухни Андарза.
Было десять часов утра, когда Шаваш вышел от Таси и, пройдя два квартала, спустился в кабачок, именуемый Золотой Кукиш. Это был кабачок в плохой части города, но достойный и тихий. Вот уже месяц в нем никого не убивали.
В кабачке трое играли в карты, и Шаваш присоединился к компании. Когда он раздавал карты, он вытащил из колоды туза, заложил его в рукав и вынимал смотря по обстоятельствам: от этого его игра шла довольно успешно.
Наконец в дальнем углу харчевни зашумела занавеска, хозяйка кинулась снимать сапоги посетителя.
– Ишь ты! Цыпленок сам на вертел пришел! – сказал хриплый голос.
