Сергей Челяев - Ключ от Снега
В ту же секунду его ладонь обожгла ослепительная вспышка белого пламени, и Книгочей непроизвольно отшатнулся.
Воин был одет в темный плащ, скрывавший его руки. Едва только Патрик прикоснулся к плащу, по нему побежали белые сполохи огня, который и сверкнул под рукой друида. Несколько душ, следовавших за воином в хвосте процессии, в ужасе отпрянули от воина – его плащ вдруг стал влажным и блестящим. А в следующую минуту он уже буквально стекал с тела его обладателя темными волнами, тая в воздухе с легким дымом. В руках, прежде скрытых плащом, воин держал два обоюдоострых меча, которыми он широко повел вокруг себя.
Окружающие с жалобными криками в страхе полезли в разные стороны, боясь и холодных лезвий, и непредсказуемой воды под мостками. Воин ударил клинками один о другой и неожиданно сделал быстрый выпад одной рукой назад, в сторону Книгочея. Патрик отпрянул и немедленно отступил на несколько ступеней вниз по трапу. Толпа уже сгрудившихся у парома душ волновалась и глухо шумела. Псоглав вытянул шею, силясь разглядеть, что это там происходит на причале. В это время мимо него черной тенью скользнул вперед Шедув. Отпущенник легко, почти танцующей походкой, перешагнул узкую полосу над водой между паромом и причалом, но был тут же остановлен.
Собакоголовый только с виду казался громоздким и неповоротливым. Он неожиданно цапнул Шедува за плечо, осторожно сжав пастью его одежду. Тот оглянулся и встретился с широкой хищной улыбкой, обрамленной здоровенными зубами, между которыми гнездился толстый красный язык паромщика.
– Я хозяин на пароме, – не то проговорил, не то пролаял псоглав. – Никто тут не смеет не подчиняться моим приказам.
– Это не умерший, Гар, – покачал головой отпущенник. – Это тоже посланец, как и я. Но только совсем других сил. Думаю, они могут превысить твои возможности.
– Ты еще не знаешь эти мои, как ты выражаешься, возможности, – осклабился паромщик. – Я никому не позволю тут безобразничать.
Шедув пожал плечами и шагнул в сторону, а собакоголовый ощетинил шерсть на загривке, направил вперед выпущенные когти мощных рук и устремился на причал.
Воин невозмутимо ждал его, широко расставив ноги на середине дощатой платформы. Мечи медленно вращались в его руках, глазами он поводил из стороны в сторону в такт движения клинков. На боку у него висела перевязь с дюжиной метательных ножей, на другом – массивная булава на короткой ручке, утыканная широкими стальными треугольниками, которые, конечно, были остро отточены.
Все это псоглав быстро оценил своими маленькими бульдожьими глазами. Он остановился напротив воина и глухо зарычал, отчего длинная и густая шерсть на его загривке вновь встала дыбом. Воин не издал ни звука, и молчание его было завораживающим и пугающим одновременно. Рычание псоглава между тем поднялось на очень высокую ноту, и он стремительно ринулся в атаку.
Клинки сверкнули почти одновременно, раздался лязг, и Книгочей, готовящийся было напасть на воина сзади, ошеломленно замер. Псоглав отбил мечи руками, то ли когтями, то ли внутренними сторонами ладоней, которые были у него цвета сухого песка. Мечи просвистели вновь, и паромщик отступил.
Патрик чертыхнулся в душе – оружия не было никакого. Тогда он принялся выламывать из парапета, который огораживал настил причала, легкую и узкую доску, чтобы орудовать ей на манер копья. Доска не хотела поддаваться, и Книгочей, увлеченный своим занятием, совсем не заметил, как воин очутился рядом с ним. Друид попытался заслониться локтем, но холодный клинок уже кольнул его в плечо. На месте укола сразу же вспыхнули боль и жжение, запылала кожа, словно друида укусила огромная оса или шершень. Воин легко перекинул один меч влево, прижал его подмышкой и протянул руку. Темная ладонь быстро опустилась Книгочею на грудь, и он почувствовал, как внутри него что-то пронзительно кольнуло и тут же засосало под сердцем, словно прилепилась гигантская пиявка. Все внутренности друида ринулись вперед, наружу, сдерживаемые лишь шаткой преградой телесной оболочки. Но, теряя последние силы, Книгочей все-таки сумел качнуть ногой, причем самым неблагородным приемом, попав врагу в низ живота, и воин отпрянул. А сзади на него уже летел распластавшийся в прыжке, как охотничья собака, паромщик Гар.
Удар гаровского торса был так силен, что воина отшвырнуло на несколько шагов, и он, наверное, свалился бы с причала за борт, если бы не вцепившийся в него разъяренный псоглав. С ладоней Гара стекала кровь – мечи все-таки нашли свою цель. Однако через несколько мгновений алым окрасились и кончики пальцев паромщика. «Собаки не втягивают когтей, как это делают кошки», – пронеслось в голове Патрика. Он сидел на досках, судорожно растирая грудь, которая уже болела нестерпимо, словно была одним сплошным дергающим нарывом. Между тем псоглав наносил врагу удар за ударом, полосуя его и разрывая в клочья, а к шее воина уже тянулись огромные зубы. Воин отчаянно сопротивлялся, силясь оторвать от себя собакоголового. В какой-то миг это ему удалось: человек уперся, что было сил, паромщику в горло, не обращая внимания на рвущие его бока длинные когти, страшно закричал что-то на высоком, гортанном наречии и отбросил псоглава. Тот отлетел назад и крепко приложился своей остроухой башкой о борт причала.
Воин был весь в крови, он ею буквально истекал, и, тем не менее, он, не обращая внимания на валяющиеся рядом мечи, прижал к груди руку, которой касался Книгочея, и опять что-то прокричал срывающимся голосом. Из-под пальцев воина ударил тот же самый – белый свет, ослепительный даже днем, и он осторожно отнял от своей окровавленной груди маленькую коричневую птицу. Это был воробей. Подвижный самец с умным, живым взглядом маленьких глаз-бусинок. Воин протянул трясущуюся руку, воробей вспорхнул с ладони и взмыл куда-то высоко-высоко, тут же пропав из глаз. Шедув среагировал мгновенно: выбросил руку, из которой в небо ушел маленький диск, сверкнувший на солнце остро отточенными гранями. Но полет воробья был так стремителен, что смертоносный диск просвистел далеко от птицы и скользнул в воду за паромом без единого всплеска, как нож в горячее масло. А воин тихо опустился на дощатый причал и ничком упал на бок. Псоглав сделал к нему несколько шагов, но его остановил подбежавший Шедув – из груди воина показался и заструился к небу легкий белесый дымок, в который все больше вплетались жирные черные хлопья. Книгочей видел, как клубы дыма становились все гуще, и, наконец, полыхнуло пламя, окутавшее лежащую темную фигуру. Странное дело: от огня совсем не ощущалось тепла, хотя он был точь-в-точь как настоящий, земной, только – холодный и бесшумный, словно огонь заклятий. Души по-прежнему в страхе безмолвно жались к бортам парома. Отпущенник покачал головой.
