Мари Лу - Молодая элита (ЛП)
Этого не происходит.
Наконец, недели спустя, у отца лопается терпение. Мы едем домой в карете, и он в последний раз мягко берет мое лицо в свои ладони. Просит меня показать, на что я способна. И мне снова ничего не удается. В карете повисает неприятное и тревожное молчание.
Спустя какое-то время отец убирает ладони от моего лица. Отодвигается от меня, вздыхает и смотрит на сменяющийся за окном пейзаж.
— Никчемна, — произносит он так тихо, что я едва его слышу.
На следующее утро я лежу в постели, ожидая, когда отец снова войдет в мою спальню с улыбкой. «Сегодня тот самый день», — убеждаю я себя. Я решительно настроена порадовать отца. Его доброта сегодня обязательно вызовет во мне что-то особенное. Но отец не приходит. Когда я встаю с постели и нахожу его, он не обращает на меня никакого внимания. Он бросил свои попытки найти меня хоть в чем-то полезной. В коридоре я встречаюсь с Виолеттой. Мне кажется, что нас разделяет непреодолимое расстояние. Ее глаза, темные и огромные, смотрят на меня умоляюще. Ее лицо, как и всегда, идеально. Я молча отвожу от нее взгляд.
* * *
Две недели быстро пролетают.
И за всё это время я не нахожу ни единой возможности прийти к Терену в Башню Инквизиторов. А, может быть, нарочно их избегаю. Я не знаю. Всё что я знаю — данное мне время истекло и Терен будет меня ждать. И еще я прекрасно знаю, что случится, если я вскоре не покажусь.
А сегодня я вместе с членами общества «Кинжала» иду на свое первое задание.
Как я поняла, план заключается вот в чем:
Ежегодно, весной, проводится праздник Весенних Лун. Празднования длятся три ночи — по одной ночи в честь каждой из лун. Каждый вечер в Эстенции у вод самой большой из гавань устраивается грандиозный бал-маскарад. В полночь с шести судов над водой устраивается ослепительный фейерверк.
Однако Элита собирается поджечь эти суда до фейерверка, чтобы и разрушить их, и учинить эффектные взрывы. Это будет демонстрация наших сил, открытый вызов королю и свидетельство его слабости. И я буду в этом им помогать.
— Город превратился в пороховую бочку, — объясняет мне Рафаэль, когда мы выходим из его покоев. Сегодня он одет в зеленое с золотым. Часть его лица скрыта полумаской филигранной работы, щеки и брови припудрены блеском. — Король стремится сжечь нас на кострах, и мы ему ответим на это. — Он улыбается мне своей профессиональной улыбкой — застенчивой, лукавой и безупречной. — Люди устали от слабого короля. Когда на трон сядет Энцо, они будут готовы к переменам.
Я слушаю его вполуха, думая о своем. На мгновение представляю себя на троне, а не в ловушке чужих прихотей и блажи. Что бы я чувствовала, если бы мне кланялись другие, если бы они подчинялись любому моему приказу? Каково это — иметь такую власть?
Я впервые буду гулять по Эстенции ночью. В канал у дворцовой улицы приплывают гондолы, и консорты занимают их, разбившись на группки. Я спускаюсь с Рафаэлем и двумя другими консортами в одну лодку и осторожно сажусь на поскрипывающее сиденье. От моего движения по воде бежит рябь. Отчалив, гондола скользит к гавани, а я, восхищенно открыв рот, разглядываю город.
Никакие ночи не могут сравниться с красотой ночей в праздник Весенних Лун, и ни один город не сравнится с потрясающей воображение Эстенцией, превратившейся в светящуюся страну чудес.
Все мосты украшены светильниками, и их золотисто-оранжевое свечение, отражаясь в воде, подрагивает в волнах. По каналам скользят гондолы, играет музыка, кругом слышен смех. Этим теплым вечером на улицах собирается множество людей в масках. Над головой почти идеальным треугольником висят три ярких, огромных луны. Блестящие, прозрачные крылья летящих по небу балир светятся в лунном свете. До приезда в Эстенцию я видела их только издалека, и меня всё еще ошеломляет такая близость к ним. От вида их парящих на фоне лун длинных и блестящих тел у меня захватывает дух.
В отдалении я замечаю в гавани силуэты шести груженых фейерверками судов.
Инквизиторы — верхом на лошадях и пешие — патрулируют мосты. Они единственные, кто не прячет лица за яркими и блестящими разноцветными масками, и их фигуры в бело-золотых одеждах сразу бросаются в глаза. Сегодня они везде, и в воздухе чувствуется повисшее напряжение. Я медленно отворачиваю от них лицо. Как сказал Рафаэль, город превратился в пороховую бочку, и мы сегодня ее подожжем.
Когда мы приплываем в главную гавань, уже вовсю идут празднования. Стоящие вдоль площади статуи ангелов и богов с головы до ног покрыты цветами. Несколько гуляк в масках, несмотря на ранний вечер уже пьяных, забрались на статуи и машут улюлюкающей толпе. Глубоко вздохнув, я улавливаю запахи моря, сладкой и соленой выпечки, жареной свинины и рыбы.
Рафаэль ждет, пока остальные не сойдут с гондолы. Потом грациозно сходит сам и протягивает мне руку. Я присоединяюсь к нему. Консорты постепенно расходятся, встречаясь с ожидающими их в гавани клиентами. Проведя меня сквозь толпу, Рафаэль сжимает мою ладонь.
— Иди, — тихо говорит он. — Если забудешь путь назад, вернись через катакомбы.
Он разворачивается и сливается с толпой. Я остаюсь одна, потерянная в мелькании красок. Оглядываюсь, и сердце начинает громко биться в груди. Я так привыкла к наставничеству Рафаэля, что его внезапное отсутствие поначалу выбивает меня из колеи.
Почувствовав руку на своей талии, я смотрю в сторону. Это Энцо.
Если бы наша встреча с ним не была запланированной, то я не узнала бы его. Волосы Энцо убраны под маску, превращающую его из молодого принца в лесного фейри с блестящими, загнутыми над головой рогами. Маска украшена свисающими серебряными цепочками, посверкивающими на свету. Всё что мне видно — губы и глаза, цвет которых не очень заметен в тенях. Маска скрывает выражение его лица, но я чувствую, что принц впечатлен моим внешним видом — искусно повязанной, в тамуранском стиле, лентой на волосах, золотистым шелковым платьем, белой фарфоровой полумаской, закрывающей изуродованную часть лица. Губы Энцо приоткрываются, будто он собирается что-то сказать.
Затем он кланяется мне.
— Чудесный вечер, — говорит он.
Я отвечаю ему улыбкой, и, поцеловав меня нежно в щеку, он предлагает мне взять его под руку. У меня замирает дыхание от короткого, но жаркого прикосновения его губ.
Энцо ведет нас сквозь скопление гуляющих людей, держась от меня на почтительном расстоянии. Мы соприкасаемся лишь руками, но даже так я ощущаю исходящее от него через ткань одежды тепло — нежное и приятное. Я стараюсь успокоиться и сосредоточенно гляжу вдаль на силуэты стоящих в гавани судов.
