Аня Сокол - На неведомых тропинках. Шаг в темноту
Дом так и стоял с распахнутой дверью. На крыльце нас ждал Веник.
— Ну, — рыкнул Тём.
— Никто не входил и не выходил. Девчонка ни с того ни с сего стала метаться. Время вышло, я залез в окно. Но ни второй девки, ни ребенка. Эта завыла, схватила железку и убежала. Все.
— Уверен? — Взгляд охотника был тяжелым как кирпич.
— Смотри сам, — гробокопатель отступил от входа, — если я ошибся…
— Я тебе хребет вырву, — пообещал Тём.
Веник пожал плечами. Сомневаюсь, что заложившие душу после обращения способны испытывать страх. Голод? Да. Самосохранение? Конечно. Желание? Почему нет. А страх? Падальщик знает: если перейдет дорогу ветру, то умрет, но боится ли он смерти? Вряд ли.
— Найди баюна, — отдал приказ охотник.
— Она не врет, — ответил Веник.
— Найди.
— Вера в свои слова — одно, истина — другое, — Семеныч кивнул гробокопателю, и тот спрыгнул с крыльца.
В доме было по-прежнему тихо. Ветер толкнул меня к дивану и стал методично обшаривать комнаты. Больше всего его заинтересовала спальня, там запах Милы был наиболее силен. Я услышала, как хлопнули ставни, охотник выбрался на улицу и продолжил поиски там.
— Ольга, — позвал староста, и я нехотя повернулась, — я ничего не делал. Я тебя не усыплял. Я сидел и ждал, когда мне принесут ребенка. Либо она, либо…
— Кто?
— Веник. Как только вышло время, он должен был, хм, разрешить ситуацию.
— «Разрешить ситуацию». — Я попробовала эти слова на вкус. — Самому не противно?
— Я тебе больше скажу, — он не обратил на мои слова ни малейшего внимания, — здесь не применяли никакую магию.
Вот теперь во мне проснулся интерес. Не дубиной же меня огрели?
— А раз так, — он пододвинулся, а голос стал мягким, — пора рассказать правду. Сейчас, пока не пришел Ленник. И я обещаю, Тём тебя не тронет. Пусть хозяин сам решает твою судьбу, уж на это моих полномочий хватит. Ну? — поторопил он.
— Хреновый из вас ведьмак, — ответила я, откидываясь на спинку и закрывая глаза, — ничего-то вы не можете.
— Как знаешь, — грустно сказал старик.
Меня дернули за волосы, из глаз брызнули слезы, я взвизгнула и оказалась лицом к лицу с рассерженным охотником, не надо быть провидцем, чтобы понять: поиски закончились ничем. Ветер лучший в своем деле, тот, кто изначально предназначен выслеживать и охотиться на нечисть. И его провели. Он в ярости. Отыграется, скорее всего, на мне.
— Значит, никакой магии?
— Ни малейшего следа, ни на доме, ни на ней. — Семеныч отступил.
— Найди их по артефакту, — сказал Тём, и его глаза сосредоточились на мне. — Слушай сюда. Ты все расскажешь. Наизнанку вывернешься, но девку сдашь. Соврешь хоть раз, вырву язык, несмотря на то что он когда-то нравился хозяину.
— В этом нет никакой необходимости, — вмешался третий голос.
Охотник отвернулся, староста уже ушел, вместо него в комнате стоял другой мужчина. Я впервые увидела нашего сказочника так близко. Среднего роста, плотного телосложения, еще немного, и его назвали бы полным, но пока выглядит крепким, загорелый, черноглазый и черноволосый, но черты лица настолько славянские, что назвать его уроженцем солнечной республики язык не поворачивается. Лёник сел напротив и закинул ногу на ногу, пыльные сандалии, пыльные пальцы с давно нестриженными ногтями.
Я подмечала ненужные и несущественные детали, потому как боялась поднять глаза, казалось, один взгляд на психаря, и я потеряю себя.
— Тём, Тём, — попенял мужчина, — опять запугал человека, она же посмотреть на меня боится, — охотник тут же схватил меня за волосы и рванул голову наверх, не оставляя выбора, кроме как встретиться взглядом с баюном. — Как об стенку горох, — вздохнул тот. — Я такой страшный? — Это уже мне.
Я молчала, ветер выпустил волосы. По ощущениям, с меня едва не сняли скальп, так болела кожа.
— Ольга, успокойтесь, — он сцепил пальцы на колене. — Я ничего не буду делать. Оно мне надо? Отдыхал на террасе, пил холодное пиво, нет, прибежали, вытащили. Теперь сижу тут в шортах и майке с Микки-Маусом, по пиву скучаю. Хотите пива, Ольга? Закончим, и ко мне, договорились? — Он улыбнулся так искренне, что не ответить было невозможно. — Тём знает, что вы тут ни при чём.
Мы с охотником уставились на Ленника одинаково удивленными взглядами, он со злостью, я с сомнением.
— Не веришь? Зря. Сидишь на диване, целая и невредимая, по-прежнему красивая, я тебя на пиво зову. Ни царапин, ни синяков, ни истерики. Глаза, ногти, зубы на месте… и ты еще думаешь, он считает тебя виноватой? — Мужчина покачал головой. — Ему еще перед хозяином оправдываться, тут за любую соломинку ухватишься.
Ветер зарычал.
— Как думаешь, какое наказание придумает для него хозяин? — Лучики лукавых морщинок разбежались от уголков его глаз.
Я попыталась представить, что может придумать Кирилл, и мысли разбежались, не в силах охватить все варианты. Фантазировать на эту тему было приятно. Когда я добралась до варианта с колодками и позорным столбом, меня дернули за волосы. Ветру это не понравилось, и он вернул меня в реальность.
— Расскажи ему, что у вас произошло, — попросил мужчина, — надеюсь, тогда он отстанет от нас обоих.
«И все?» — хотелось спросить мне и рассмеяться. Смысл отказывать в этой вежливой просьбе? Все бы так со мной разговаривали. Баюн не баюн, скрывать мне нечего. И я рассказала. Пару раз, в особо впечатляющих моментах срываясь на эмоции.
Ленник с улыбкой кивал, сочувственно клал руки на плечи, когда я вскакивала и начинала повышать голос, протянул салфетку, когда начала всхлипывать. Классный дядька.
— Зрачки не расширены, — повернулся он к Тёму, когда я закончила и сидела, шмыгая носом. — Она все рассказала. Больше похоже на заклинание изъятого времени. Ты много знаешь таких умельцев? Я, кроме хозяина, никого.
— Заткнись. — Настроение охотника ухудшалось на глазах, хотя казалось, куда уж хуже. — Семеныч не нашел следов.
— Это всего лишь значит, что работал кто-то уровнем повыше его.
— Нажми. Пусть расскажет, где девка.
Ленник вздохнул и развел руками, мол, видишь, с кем приходится иметь дело.
— Оля, ты знаешь где Мила? — серьезно спросил он.
И, прежде чем я успела задуматься над ответом, замотала головой, да так отчаянно, будто от интенсивности движений зависит его суждение обо мне.
— А ребенок?
Я продолжала мотать головой, еще немного, и я не смогу остановиться.
— Нажми сильнее, — приказал Тём.
— Очень жаль, Оля, — баюн состроил скорбную мину, — мы оба знаем, что попадись они нам, их не ждет ничего хорошего. Но есть вещи и похуже смерти. Посмотри на меня.
