Ольга Баумгертнер - Коготь дракона
«Отступаем!» — крикнул он.
«Мы не можем!»
«Бесполезно! Мы не сдержим их!»
Дэлиан увидела, как вновь понеслось к ним отравленное зеленое облако. Оно окутало разведчика, и тот замертво рухнул на землю. В ее глазах мелькнули слезы. Ее отряд таял. И вновь ее охватило отчаяние. И тут на глаза ей попался магический посох.
«Что я делаю!» — крикнула она, но руки эльфийки уже сами потянулись к посоху.
Она вцепилась в него, сжала зубы, собрав все свои силы, поднялась. Шатаясь от боли, она выбросила посох вперед, направляя на врагов. Из посоха вырвалась самая страшная молния, которую когда-либо видела Дэлиан. Она испепелила носферату, успевшего повергнуть единорога, смела чуму и полчища живых мертвецов. С проклятиями на губах умерли оба некроманта. Но молния также не пощадила и эльфов. Дэлиан в ужасе смотрела на поле битвы. Она одинокой хрупкой фигуркой возвышалась над мертвыми. Стон вырвался из ее груди. Слезы покатились градом по бледным щекам. Эльфийка с ненавистью отбросила проклятый посох прочь. Силы оставили ее, и она без сознания упала на землю…
Очнулась Дэлиан в лесу. Клены склоняли к ней свои ветви, шелестели красными листьями. А прямо перед Дэлиан оказалось древнее святилище Солониэль. Камень алтаря был весь в трещинах от времени, но статуя была цела. И Дэлиан поняла, к своему удивлению, что здесь еще жива магия. Но ведь Солониэль давно обратилась в Мортис. Почему живо святилище, когда во всех лесах Альянса подобные капища давно обратились в прах? У эльфов остался один бог — Галеан. И ни Солониэль, ни Мортис нет места в эльфийских лесах! Дэлиан поднялась и в изумлении обнаружила, что кто-то лечил рану — на нее была наложена повязка. Боль от ранения уже не ощущалась, да и сил прибавилось. Она осмотрелась, но никого вокруг не было. Дэлиан вновь обратила взор к статуе. Потом она шагнула к алтарю, опустилась на колени и стала молиться, сама не понимая кому. То ли той, давно исчезнувшей лучезарной богине. То ли той, другой, ужасной, с черными помыслами и душой.
И это было последнее, что увидела Астерет. Ее разбудил солнечный лучик, прокравшийся через листву и ударивший прямо в глаза. Воины понемногу просыпались. Барн уже хозяйствовал у котелка, рядом сидел задумавшийся и нахохлившийся элементалист. Нордек и Белгор смотрели карту. Рядом с собой Астерет обнаружила букетик ромашек. Лекарственный запах ударил ей в нос, когда она взяла его. Гил. Она огляделась, но юноши нигде не было видно. Астерет вздохнула, поднялась и присоединилась к Барну. Вскоре вернулся Гил, принеся воды. Астерет вскипятила ее и бросила туда ромашку. Юноша покраснел. А Астерет улыбнулась.
— Поверь, мне будет гораздо приятнее, если эти цветы не завянут и не пропадут зря, а принесут силу и спокойствие нашим спутникам.
И смущенный Гил взял кружку, глядя на плавающие сверху мелкие цветы.
— Сегодня мы пройдем мимо Хеммилуса, — сказал Белгор, когда отряд был готов продолжать путь. — Рядом с городом есть пограничный гарнизон, в котором командир один мой товарищ. Олаф служил сначала с нами, а потом его перевели сюда. Думаю, надо зайти в крепость, пополнить запасы и набраться сил перед переходом через эльфийские леса.
— Отлично, — кивнул Нордек. — Надеюсь, твой товарищ не будет против.
— Конечно нет, — Белгор улыбнулся. — Я когда-то сам обучил его.
— Ого! Бывший ученик!
— Да, и он давно превзошел своего учителя, — с теплотой заметил воин и потрепал Гила за плечо. — Скоро и Гил будет разбираться в воинском искусстве получше меня.
Юноша смутился.
— Еще не скоро, учитель, — смущенно выдавил он.
— Что ж, в путь! — провозгласил Нордек.
В полдень они достигли Хеммилуса. Город остался в стороне. В него путники заходить не стали. Так бы они потеряли время, да и инквизиторы могли оказаться в городе. Несомненно, Ферре разослал приказы об аресте по всей Империи. Еще через три часа впереди показалась крепость. А еще дальше угадывалась желтая полоса лесов Альянса. Гарнизон, гораздо крупнее, чем тот, в котором служил Белгор, вскоре навис над путниками высокой, казалось, неприступной стеной и восемью островерхими башнями, с развевающимися знаменами Империи. Огромные створки дубовых ворот, обитые полосами железа, распахнулись, и отряд вошел внутрь.
— Белгор! — перед путниками оказался молодой еще воин в платье начальника гарнизона.
— Олаф!
Они обнялись, похлопали друг друга по плечам.
— Какими судьбами, учитель? — спросил Олаф, оглядывая Белгора и его спутников.
— Уже давно не учитель, — улыбнулся Белгор. — Останься ты в гарнизоне, я бы сам у тебя стал учиться.
Олаф только рассмеялся и тряхнул головой.
— Мы идем к Речному, — продолжил Белгор. — Остановимся у тебя на ночлег. Не возражаешь?
— Конечно нет. К Речному? — Олаф с недоумением посмотрел на Белгора. — Но неужто через земли Альянса?
— Мы торопимся.
Олаф покачал головой и омрачился, глянув в сторону границы.
— Не слишком хорошая затея. У нас тут последнее время неспокойно. Участились нападения.
— Увы, отступать уже поздно.
— Что ж, пойдемте ко мне, передохнете, поедите, а заодно все и расскажете. Вы ведь из Фергала идете? — он глянул на Нордека. — Странные новости доходят до нас из столицы…
— Что за новости? — спросил Нордек.
— То, что командир императорской стражи оказался здесь, тоже странная новость, — заметил Олаф. — Но я хотел бы узнать, что это за слухи о явлении спасительницы. Что и от кого она собралась спасать?
Они вошли в сводчатый зал, где проводились военные совещания, и расселись вокруг стола. Слуги принесли еду и питье. Воины Нордека занялись обедом, а вот остальные больше разговором. Нордек рассказал о молитвах Мередора, упавшей звезде, походе Ламберта и происках инквизиции. И в самом конце поведал о появлении в Фергале Иноэль, беседе ее с императором и об объявлении ее миссии священной.
— Вот как, в столице ликуют? Но мне не верится в спасительницу, — мрачно обронил Олаф. — Всевышний явно позабыл о нашей земле. Что уж говорить об императоре? Гарнизон пополняют кое-как, присылают либо крестьян, которые толком не знают, с какой стороны взяться за меч, либо разбойников, за которыми еще следить надо, чтобы не удрали и сами ничего дурного не учинили…
— Но это не значит, что не надо верить в спасение, — заметил Нордек. — Как раз наоборот.
Олаф мрачно глянул на Нордека.
— При всем уважении, но давно ли стража императора обнажала мечи, чтобы сразиться с настоящими врагами.
Стражники дружно прекратили есть и недоуменно воззрились на Олафа.
