Сергеевич Клеванский - Земля, которой нет
Так или иначе, вскоре мы оказались перед дверью, от которой до сих пор веяло неподдельным ужасом, пробирающим да костей. Поежившись и задержав руку на саблях, я поспешил убраться подальше от этого места.
Еще несколько пролетов спустя, я заметил и вторую дверь. Эта, словно противореча своей предшественнице, вызывала лишь вспышку азарта. Не было сомнения в том, что доведись мне оказаться за ней, то полосу препятствий я прошел бы так же легко, как и путь от канала Грибоедова до Эрмитажа. Пожалуй, это можно было бы сделать даже с закрытыми глазами. Хотя в нынешнем моем положении, когда глаза не очень-то и важно, это звучит несколько лукаво.
Но в этот раз мы не останавливались. Наш путь продолжался, уходя все ниже и ниже, где не помогал даже взгляд Ветра, настолько здесь было темно. Хотя, скорее — мрачно. Словно свет, испугавшись, решил навсегда покинуть это место, оставляя его на откуп первозданному мраку, не терпящему ни искры, ни блика.
— Ступай осторожно Тим Ройс, — зловеще прошептал проводник. — Никогда не знаешь, что притаилось во тьме.
— Во тьме подвала? — поспешил уточнить я. — Разве что крыса или землеройка.
Малас хмыкнул, хотя это больше походило на вороний кашель — настолько он был стар.
— Ты стал отважнее, чем был.
— Сочту это за комплимент, — пожал я плечами.
Я собирался отпустить очередную шуточку, но тут сердце дрогнуло.
— Мы пришли, — твердо произнес старец.
— Да, — тихо пролепетал я, ежась, словно от промозглого холода. — Я знаю.
И действительно — не понять того, что маленькое путешествие законченно, было попросту невозможно. Стоило только на мгновение замереть, остановиться, как ясно ощущалось отсутствие магии. Вернее — её непрерывной ток. Она, будто песок из разбитый часов, утекала, ни на миг не задерживаясь. И путь её, столь краткий и незаметный обычному смертному, заканчивался за тяжелыми, массивными воротам. Хотя, будь я несколько более патетичен, назвал бы их Вратами. Настолько они были огромны и монументальны.
И, чем ближе я подходил, тем отчетливее понимал, что магия не просто поглощается гигантскими створками, но она словно уходит за них, рассеиваясь в неизвестности. Фактически её абсорбировали не врата, а то, что находилось за ними.
— Ты точно, хочешь войти?
— Да, — твердо ответил я, ни секунды не сомневаясь в своем решении.
— Как знаешь, землянин, — малас поднял свою странную трость, больше похожую на не менее странный посох и с силой ударил её по шву створок. — Порой не стоит находить то, что ищешь.
Посох на миг превратился в черное, рассеивающееся во мраке, нечто, похожее на копье без наконечника, а ударом сердца позже, двери стали с гулом отворяться. Лишь только они задрожали, скидывая с себя вековые окаменелости, как я невольно зажмурился, спасаясь от света, бьющего в разрез.
Мрак, задрожав, скрылся, отступая перед мерным, сине-голубым светом, изливающимся из зала, находящегося за дверьми. Уже с первого взгляда я понял, что вижу перед собой. Тоже самое я видел чуть меньше, чем полгода назад, когда «Морской Сокол» пристал к острову в океане, где я нашел зиккурат. Там, в пещере, росли точно такие же кристаллы, только они были в десятки раз меньше. И точно такие же кристаллы были в той пропасти, в которую я сам себя загнал, когда вызывал насмешку Ветра в Алиате.
— Иди, землянин.
Чуть заторможено кивнув, я ступил за порог и подошел к первому кристаллу. Он был просто огромен. Толщиной в два обхвата, а высотой метра два с половиной, может даже немного больше. И, сперва я не заметил, но стоило приглядеться, и оказалось, что кристалл мерцал. Его сияние дрожало, то чуть затухая, то разгораясь с новой силой.
Мне не стоило больших усилий почувствовать, как он впитывает не просто магию, а саму её суть — энергию. Эта самая энергию стекалась сюда ото всюду, закручиваясь в настоящий водоворот.
— Пойдем землянин, ты увидел достаточно.
Так и не получив ответ, на тревожащий меня вопрос, я уже собирался было последовать за маласом, как что-то привлекло мое внимание. А именно — небольшое затемнение, но не на поверхности, а внутри кристалла.
— Секунду, — попросил я старца и подошел практически вплотную.
Дождавшись очередного мерцания, я присмотрелся, заглянув вглубь, а потом отшатнулся. Сердце забилось быстрее, на лбу выступила испарина, а нервы сковал ледяной ужас. Там, внутри, словно муха в янтаре, навеки застыл человек. Он был одет так же, как и любой иной виденный мной гладиатор, а лицо было олицетворением покоя. Этот человек будто спал, спал вечным сном, закованный в мерное, голубое сияние.
Но, что страшнее, по спирали, далеко-далеко вниз, где уже терялся взгляд и не было слышно отзвуков упавшего в бездну камня, находились сотни, тысячи… нет — сотни тысяч таких же кристаллов.
— Что это? — хрипло спросил я, поворачиваясь к маласу.
Тот стоял у самого входа, так и не решившись войти внутрь. Лицо тренера было мрачным и небывало старым, сморщенным от десятка морщин, проявившимся в этот момент. Старик сжимал свою трость, держа её как любой иной боец держит оружие.
— Воинство Термуна, — громом прозвучали его слова, больше похожие на приговор.
Я вновь отшатнулся, теперь уже от маласа, и опять посмотрел на спящего человека, узнавая в нем гладиатора. Значит вот какая судьба была уготована тому, кто победит на песке Арены.
— Они не мертвы, — тихо прошептал тренер. — Просто спят. Время их движется иначе, и, кто знает, может они уже пробудились в своих великих битвах. Может их клинки звенят, а уши оглушает бой барабанов.
— Я не понимаю…
— Воинство Термуна сражается лишь в великих битвах, до него оно спит, ожидая своего часа.
— Да, — протянул я. — За эти сезоны, я не видел никого, кто носил бы оружие, кроме гвардейцев и гладиаторов. Какой глупец…
— Ты рад? — как-то хищно хмыкнул старец. — А я предупреждал — не все что ищешь, стоит находить.
Наверно тренер бы удивился, узнай какие мысли крутились у меня в голове. И, уверяю вас, я отнюдь не сетовал над своей возможной судьбой, и не лил слезы над обманом. О нет. Я со всей решимостью и отдачей, размышлял над главным вопросом. Несмотря на то, что пазл начал потихоньку складываться в единое полотно, у меня еще не было всех ключей для его решения.
Вновь повернувшись к кристаллу, я внимательно разглядывал его, стараясь припомнить то, из-за чего и возникло это смущение в мыслях. Что-то не давало мне покоя, теребя край сознания своей, почти родившейся догадкой. Наконец я умудрился схватить её «за хвост», вновь вспоминая тот остров и барельеф, изображенный в пещере.
