Никос Зервас - Дети против волшебников
Когда вертолёт вдоволь напорхался и улетел, они всё-таки смогли развести «бездымный» казацкий костер внутри здоровенной колоды. Высушенные тёплые носки стали первой наградой отважным смельчакам. Рюкзаки и скелеты разобранных усталых вертолётиков обсыхали рядышком. Полночь над страшным островом Лох-Хоррог сгущалась, мрак вступал в свои права, нехорошие лесные звуки, казалось, вплотную подступали к берлоге. И если бы два мальчика не были русскими кадетами, каждый из них по отдельности уже давно бы свихнулся от ужаса.
Но они были русскими кадетами и, как ни странно, неплохо чувствовали себя в медвежьей берлоге. А ещё их согревала красная мигающая искорка радиомаячка, подаренного капитаном Шевцовым. По крайней мере, на «Иоанне Кронштадтском» знают их точное местоположение. А значит, знают и в Москве.
Часть вторая.
ТАЙНА РУССКОЙ ЗАЩИТЫ
Глава 1.
Первый контакт
Вьются синие туманы,
Блещет белая роса.
Уходили партизаны
Во дремучие леса.
Песня из кинофильма «Лесные братья»Что это было, Вань? Вот опять, слышишь? Непонятный гул… Словно голодный дракон проснулся и рычит там, внутри горы.
— Ой, брат! Это, наверное, василиська! — напряжённо прошептал Тихогромов.
— Кто? — тревожно переспросил Ваня, но тут же взял себя в руки и насмешливо улыбнулся:
— Что ты бредишь, брат?
— Василиська — это огромная такая змея, которая живёт под землёй! — залепетал Тихогромов. — Волшебники её натравили на нас! Я так и знал.
— Какая ещё змея, Громыч? У тебя жар. — Царицын со вздохом приложил ладонь к широком лбу напарника.
— И правда, что-то согрелся я, — спохватился Петруша. — Твоя очередь медведя надевать!
Царицын скинул сербскую лётную форму и остался в одних трусах да футболке. От холода у отважного кадета вмиг задрожали коленки.
— Ты не думай, Петруша, это они от прохлады дрожат, — спокойным голосом заметил Иван.
— Я вовсе не боюсь этого подземного звука.
Царицын надел мохнатый костюм, накинул на голову оскаленную звериную морду и бесшумно, на мягких лапах, полез из берлоги.
— Громыч, иди сюда, — позвал он через минуту. Петруша, прихватив зачем-то увесистую палку, заготовленную для костра, послушно выбрался из берлоги под дождик.
— Эге, — с облегчением сказал он о своём открытии. — Это же фары автомобильные.
— А ты говоришь, «василиска», — усмехнулся Ваня. — Тут у них всего лишь тоннель. Странно, почему мы раньше его не заметили.
Метрах в трёхстах ниже по склону с рёвом и лязганьем вылетали из тоннеля огромные длинномерные фуры. Быстро мелькал среди деревьев мокрый кузов с какой-нибудь фирменной надписью — и тут же скрывался за поворотом, чтобы уступить место следующей фуре.
— Почему раньше машин не было, а теперь одна за другой несутся? Смотри, их уже десятка два проехало! — пробормотал Ваня, высвобождая из чехла бинокль. Вгляделся и даже присвистнул:
— Ух ты! Корабль пришёл, вон стоит у причала, сквозь туман видно огоньки. Всё ясно, это машины с парома.
— Вань, — Тихогромов слегка дёрнул друга за рукав. — А может нам к этим машинам прицепиться?
— Пока добежим, вся колонна успеет проехать. Тут полкилометра через лес продираться.
— Ну давай, Ванюш, мы сбегаем! Хоть поглядим на них поближе!
Царицын подумал и кивнул:
— Поглядеть можно. Рюкзаки оставим здесь и налегке сгоняем.
Продираясь через чахлый подлесок, красиво сигая через валуны, кадеты спустились по склону на массивный, метров десять длиной, металлический козырёк, державшийся на решетчатых стальных опорах. Прямо под ними из-под козырька вылетали в туманистом облаке брызг здоровенные машины — длинные, как вагоны: багрово-красные «маки», неистово блистающие хромированными решётками и трубами, тёмно-зелёные тупорылые «мерседесы», серо-чёрные дальнобойные «портманы» со спальной каютой над кабиной водителя…
— Видать, вкусности для юных волшебников везут, — Ваня пытался переорать завывание могучих двигателей. — Смотри, какая оранжевая поехала, с рекламой пива! Неужели целая фура пива?
— Спрыгнуть бы, а? — вдруг сказал Тихогромыч. — Как думаешь? Вот с краешка козырька соскочить и прямо на крышу.
— Жить надоело? Неужто так сильно пива захотелось? — Ваня на всякий случай ухватил расхрабрившегося друга за локоть. — Смотри, с какой скоростью они вылетают из тоннеля! Да тебя ветром сдует с крыши фургона в момент. Покатишься кувырком, как раз под колёса следующей фуры. И привет родным.
Внизу пронеслась открытая фура с какими-то грязными животными… Верблюды, настоящие верблюды, чёрные от дождя, вповалку лежали в решетчатых боксах. Штук пять или шесть!
— Вань, а хочешь, я вот это брёвнышко на дорогу брошу? — ангельским голосом предложил Тихогромов, указывая на здоровенную поваленную сосну. — Они тогда остановятся.
— Ага, остановятся! — Ваня кивнул. — А через полчаса начнут лес прочёсывать, чтобы найти и поблагодарить того Робин Гуда, который тут брёвнами разбрасывается. Ух ты, смотри!
Лимонно-жёлтая фура с сучковатой немецкой надписью вдруг сбросила скорость и, повизгивая тормозами, остановилась. Ваня радостно оскалился: хвостовая часть прицепа — как раз под козырьком! Это шанс. Водитель выбрался из кабины и, вскарабкавшись по лесенке на блистающий мокрый капот, начал возиться у лобового стекла.
Кадеты мягко, по-кошачьи пробежали по козырьку до середины и замерли, пригнувшись. Вот он, брезентовый верх фуры, в каком-нибудь метре от козырька… Шофер прицепил новые щёточки, спрыгнул на дорогу. Шлёпая белыми кроссовками по лужам и глухо поругиваясь на погоду, побежал к водительской дверце. Сейчас залезет внутрь, включит передачу, даст газу — и всё. Уедет.
— Ну что, поехали в замок? Рюкзаки-то наши в берлоге остались!
Ваня не успел ответить. Дверь хлопнула, и машина медленно поползла, надсадно газуя и постепенно разгоняясь. Кадет Тихогромов стартовал первым: прогрохотал мокрыми ботинками по карнизу, что есть силы оттолкнулся — и прыгнул. Пузом со всей дури — на жёлтый брезентовый кузов. Как водится, ударил лицом в грязь: слёзы из глазищ, из носа — понятное дело, кровушка.
Сзади хлопнуло по брезенту: кадет Царицын, ряженный медведем, приземлился более удачно, на четыре конечности. Сразу выхватил нож, воткнул в брезент и — заскрипел зубами, пытаясь прорезать толстую ткань.
— Давай лучше я! — Петруша перехватил рукоятку, надавил что есть силы. Ткань послушно затрещала.
Иван первым соскочил в дырку. Тихогромов распахнул рваные края брезента, глянул вниз: ничего не видать, темнота. Грузовик, громыхая и коптя, пошёл на поворот по горному серпантину — и Петрушу потащило вбок. Ноги безудержно заскользили по брезенту, ладони обожгло — и кадет Тихогромов… упал.
