Лана Рисова - Опасный выход
— Ребенок! — пренебрежительно бросил Арш, качая головой ему вслед, и обратился ко мне: — Ты собираешься позволить им идти с нами до Доргата?
Я пожал плечами.
— Пусть едут, пару шерлов потерпим.
— Какой у нас чуткий и позитивный фейрин, — с сарказмом проговорил мой друг, получив за издевательство тычок локтем в бок.
— К тому же у гнома такие запасы продовольствия, будто он собрался в путешествие по Большому кольцу! — усмехнулся я. — А если его как следует потрясти, то в заначке наверняка найдется бутылочка-другая гномьей разрывухи!
К сожалению или счастью, это был единственный напиток с градусами, способный после энного количества выпитого вызвать опьянение у хассура. Небольшая же бутылочка разрывухи приятно расслабляла после трудного перехода. Арш плотоядно улыбнулся, и мы пошли дожимать бедного мастера Гхарма на запивку к ужину.
Лиссанайя
Я с трудом пошевелилась и разлепила тяжелые веки, зажмурившись пару раз, чтобы прогнать плавающие перед глазами круги. Взгляд уткнулся в спутанный комок волос на затылке, и я со стопроцентной уверенностью определила, что это Азно. Обернувшись, разглядела такую же комкастую гриву Ойхо у себя за спиной. И как я, интересно, оказалась между ними? Память доброжелательно подкинула последнюю сценку с третьей кружкой разрывухи и то, как мы с близнецами пытались уснуть после категоричного приказа Кирсаша. Пустив последнюю кружку по кругу, мы вдохновенно считали букашей, чтобы быстрее выполнить приказ фейрина и погрузиться в объятия сна. Подсчет этих маленьких вредных четырехкрылых сноргов доходил уже до трех тысяч восьмисот пятидесяти трех, когда, к вящей радости остального сешшера и гостей, нас наконец вырубило. А я предупреждала, что не надо мне пить!
Голова не болела, но во рту все склеилось в одну противную массу. Я с трудом отлепила язык от нёба и, пошатываясь, побрела к гроту в поисках воды. По дороге наткнулась на прячущего виноватый взгляд Сертая. А, вспомнила! Вынудил меня играть в какую-то занудную элуэйскую игру на поцелуи и урвал-таки два, правда, в щеку, пока Кир не пресек это безобразие. Так и быть, живи, мальчишка! Я сегодня добрая… или слабая, пока не определилась. Ура, вода!!! Еле успев раздеться, я плюхнулась в источник целиком. Чтоб я еще раз… так пить… да никогда в жизни!
На виски опустились прохладные пальцы, и я подпрыгнула в воде, создав на ее поверхности некое подобие джакузи.
— Голова не болит? — поинтересовался ехидный голос «моего» дроу, его руки снова опустились на мою голову, чуть массируя виски.
— Ты меня в гроб вгонишь, — пробурчала я, понимая, что не могу его прогнать и через пару минут такого массажа начну мурлыкать.
— Куда? — Кирсаш замер. Похоже, слово «гроб» я произнесла по-русски. Подумав, аналога не нашла, ну не хоронили у них умерших в гробах. Объяснять было лень, и я, недовольная его заминкой, махнула рукой.
Но фейрин и не думал продолжать, он внезапно намотал мой мокрый хвост себе на пясть и грубо запрокинул мне голову так, чтобы видеть лицо. Я испуганно сжалась, из этого положения он выглядел совсем не комично с недовольно поджатыми губами и бешено горящими черными глазищами на пол-лица. Дроу приблизился ко мне вплотную, и я могла ощущать его яростное дыхание на своей щеке. На секунду мне показалось, что он хочет меня поцеловать, но вместо этого он слегка меня встряхнул, поднося губы вплотную к уху.
— Еще раз такое устроишь — выпорю, — процедил он сквозь плотно сжатые зубы, и я ему поверила.
Но что я такого сделала?! Он неожиданно разжал кулак, увидев ужас в моих глазах, и, резко поднявшись, развернулся прочь. Мой страх сменился негодованием.
— Но ведь я предупреждала, что мне нельзя много пить! — крикнула я ему вдогонку.
Кирсаш развернулся на каблуках.
— Тогда бы и не пила! — выплюнул он и вышел прочь.
Я собралась в компактный комочек. Злые слезы чертили мокрые дорожки на моих щеках и падали в воду источника. А ведь он прав, горько подумалось мне, не надо, не пила бы. Но я так расслабилась, что ни о чем не думала, ощущая себя почти прежней, как во времена бурных гульбищ с однокурсниками в честь сдачи сессии. Что я ему-то сделала? Он мне кто, чтобы так себя вести? Как мнимый опекун мог бы на публику отчитать и отвязаться, а это что такое было? И почему мне от этого так плохо?
Мне потребовались усилия, чтобы взять себя в руки и как ни в чем не бывало выйти в гостевую часть шерла. Близнецы суетились с завтраком, бросая на меня виноватые взгляды — верно, тоже досталось. Кирсаша, как и его мин-фейрина, не было видно. Проходя мимо проема во входную часть, я мельком увидела их, разговаривающих с Дий'осом.
— У вас хороший голос, лайнере, — проговорил идзимн Маха, когда я присела возле него к очагу, ожидая, когда будет готова юфа, — не сильный, но очень приятный для слуха, намного глубже во время пения, чем когда вы говорите.
Я поблагодарила его, пытаясь выудить из памяти момент, когда могла петь. Взгляд наткнулся на Тиана, убирающего в мешок странный уголок со струнами, он легко сложился в круглый тубус и скользнул к остальным вещам, практически не занимая места. Циата, вспомнила я, складная, походный вариант. Звучит как смесь гитары и арфы — экзотично, но красиво.
После завтрака я незаметно проверила Рюша, пока все были заняты сборами. Кагарш спал так крепко, что одна лапка расслабилась и выпала из плотного шара, кажущегося бесшовным, но покрытым множеством бороздок. Я заботливо поправила ее обратно. Несмотря на то что во время наших с Мастером экспедиций паукокрабик спал порой по несколько недель подряд, я уже начинала скучать по нему, хотя не видела его всего какую-то пару дней.
Во входной пещере я обреченно посмотрела на Кирсаша, поджидающего меня возле хьюрша, и поплелась к нему. На этот раз он позволил мне слевитировать в седло, хорошо хоть не опозорил перед чужими, и устроился позади, ожидая, пока все займут свои места.
— Фейрин, — обратился к нему гном, с трудом взгромоздившийся в огромное седло со спинкой и большой передней лукой, — я мог бы одолжить грузового хьюрша лайнере, если мы распределим его груз между собой, — предложил он.
Надежда, вспыхнувшая у меня при этом, потухла, не успев разгореться.
— Не стоит, мастер Гхарм, — услышала я холодный голос за своей спиной, — мой хьюрш достаточно вынослив, чтобы нести двоих, в противном случае мы все немного будем терять в скорости и маневренности.
Я сжалась, борясь с собой. С одной стороны, мной владел необъяснимый, плохо контролируемый страх перед прикосновениями жестких пальцев дроу, с другой — я, неожиданно для себя, желала этого. Кирсаш, похоже не замечая моей борьбы, поднял стрекало, и мы первыми выскочили из шерла. Пара минут бега по тоннелю, и скакун оказался на улице, нырнув в прозрачную свежесть раннего утра. Нежно-лиловое небо играло в салки с холодно-золотистыми солнечными лучами, только недавно показавшимися из-за кромки леса. Само светило, томно прищурившись, прятало один бок за вершинами гигантских лишайников, не торопясь показываться миру во всей своей сияющей красе. Мы находились на плоской вершине холма, откуда, резко петляя, круто вниз уходила каменистая дорога, образовавшаяся после недавнего оползня. За спиной осталась холодная отвесная стена скал с хищно распахнутой щелью створок, при свете дня не казавшейся такой зловещей. Перед нами до самого горизонта расстилалось безбрежное желто-лилово-коричневое море из крон. Легкий ветерок набегал с востока и гнал мелкую рябь по самым верхушкам, возбуждая сидящую на них мелюзгу. Как только волна проходила, тварюшки успокаивались и опускались обратно. Бесконечный лиловый простор затопил сознание, и сердце пропустило удар, грудь предательски защемило, и я задохнулась. Всхлипнув, глубоко задышала, восстанавливая дыхание. Кир придержал хьюрша, пропуская братьев вперед, и дотронулся до моего плеча. Я вздрогнула, отстраняясь и пытаясь совладать с собой, выпустила импульсы разведчиков следом за близнецами, пару щупов посылая вверх.
