Антон Грановский - Обитель Тьмы
Третий вытянул из ножен кривую саблю и гортанно пролаял:
– Каждого, кто посмеет дотронуться до дочери Алтука, ждет смерть! А если это сделал чужеземец, то смерть его должна быть мучительной и долгой!
Рамон положил руки на кинжалы и холодно возразил, глядя на воина, обнажившего саблю:
– Моя жизнь не многим отличается от такой смерти. Она длится уже долго и приносит мне множество мучений. Кроме того, я не просто чужеземец. Боги остановили на мне свой выбор. Я убил Фаркука и тем самым получил право голоса и право власти.
Слова толмача, казалось, повергли газаров в замешательство. Они переглянулись, словно бы говоря друг другу: «Чужеземец прав. Но что же нам тогда делать?»
Наконец самый рослый из дикарей сказал:
– Мы не станем тебя убивать, чужеземец. Хотя должны это сделать. Ты пойдешь с нами к нойону. Мы расскажем ему, что ты соблазнил его дочь. А потом мы сделаем с тобой то, что он нам прикажет.
– И не надейся на милосердие нойона, – с ненавистью пообещал второй воин. – Последнего, кто прикоснулся к Камиле, Алтук велел посадить на кол и поливать кипящим жиром.
Рамон выслушал воинов молча, и на его смуглом, миловидном лице не дрогнул ни один мускул. А когда газары замолчали, он тихо сказал:
– Да будет так.
И первым шагнул по направлению к стану. Камиля схватила Рамона за руку и порывисто проговорила:
– Рамон, любимый мой, я не…
Договорить она не успела. Высокая белая фигура стремительно выскользнула из вересового куста и с хриплым, булькающим клекотом набросилась на газаров. Первый удар белой когтистой лапы снес одному из воинов голову, второй удар распорол живот другому воину, но он не упал, а выхватил саблю и рубанул тварь по руке.
– Призрачный всадник! – в ужасе воскликнул Рамон.
Завязалась драка, но итальянец не стал ждать, чем она закончится. Он схватил Камилю за руку и быстро потащил ее прочь от ручья.
В глубине стана Рамон выпустил ее руку и выдохнул:
– Беги к отцу! Скажи, что на стан напали!
9
– Первоход, проснись!
Глеб открыл глаза и сонно уставился на Рамона, который тряс его за плечо.
– Полегче, – хрипло пробормотал он. – Какого дьявола ты меня разбудил?
– Первоход, нам надо бежать!
– Куда бежать? – проговорил Глеб осипшим со сна голосом. – Зачем?
– На лагерь газаров напали белые твари! Те, кого ты называешь Призрачными всадниками!
Повторять не понадобилось. Глеб в одно мгновение вскочил на ноги и выхватил из ножен меч.
– Где они? Веди!
– Что случилось? – поднял с охапки травы голову Бранимир. – Что за переполох?
Загудели и остальные стрельцы, разбуженные взволнованным голосом толмача.
– Мы должны бежать! – сказал Рамон. – Газары не отпустят нас живыми!
– С чего ты взял? – недоуменно спросил Глеб, прислушиваясь к крикам и звукам битвы, доносившимся с другого конца лагеря.
– Я овладел дочкой Алтука, – сухо пояснил Рамон. – А нойон не прощает такого. Газары как раз вели меня к нему, когда появились Призрачные всадники.
Вдалеке кто-то отчаянно закричал. Рамон сглотнул слюну и добавил:
– Газары сражаются с Призрачными всадниками. В пылу битвы мы легко можем ускользнуть.
Первоход задумчиво сдвинул брови.
– Какого лешего тут думать? – сердито спросил Бранимир, который давно поднялся с лежака и стоял рядом с Глебом. – У нас есть дело! И я не позволю своим стрельцам погибнуть из-за кобелиных игр толмача! Уносим отсюда ноги, ходок!
Глеб думал еще секунду, затем кивнул.
– Хорошо. Следуйте за мной и постарайтесь не отстать в темноте.
Он повернулся и выскользнул из шатра.
Путники успели отойти от стана газаров на сто шагов, когда Рамон вдруг остановился. Воевода, следовавший позади, наткнулся на толмача и недовольно проговорил:
– Чего ты? Почему встал?
– Камиля, – выдохнул Рамон.
– Чего?
– Девушка, дочь нойона. Она может погибнуть. Я должен вернуться!
Рамон хотел повернуться, но тяжелая рука Глеба легла ему на плечо.
– Не думаю, что они нуждаются в твоей помощи, Рамон. Тварей не больше трех, и, судя по звукам, газары уже побеждают.
– Ты это слышишь? – недоверчиво спросил Рамон.
– Да, – ответил Глеб. – Я это слышу. Битва заканчивается, и скоро газары хватятся нас.
Он убрал руку с плеча Рамона, развернулся и снова устремился в темноту леса. Толмач пару секунд размышлял, затем вздохнул, перекрестился и последовал за Глебом и стрельцами.
Долго бежали странники по ночному лесу. Постепенно шум битвы за спиной сошел на нет. Наконец Глеб остановился и перевел дух.
– Все здесь? – спросил он, обернувшись.
– Все! – ответил Бранимир, с трудом восстанавливая дыхание. Он вытер рукавом потный лоб и с усмешкой добавил: – Никогда прежде я не бежал с поля битвы. А я воюю уже двадцать восемь лет.
– Не казни себя, старик, – успокоил его Глеб. – Показав врагам спину, ты спас себя и воинов. Если повезет, повоюешь еще лет пять, а то и все десять.
Бранимир хотел что-то сказать, но вдруг напрягся и спросил, обращаясь к усталым, тяжело дышащим стрельцам:
– А где Починок?
– Только что был здесь, – ответил кто-то.
– Леший! – выругался Бранимир, оттолкнул ратника и устремился назад.
Глеб, Рамон и стрельцы последовали за ним.
Пробежав метров двадцать, Бранимир остановился и замер на месте с открытым ртом. Ратник Починок лежал под деревом, а на груди у него сидела белая крылатая тварь. Заслышав шум, она быстро обернулась, и странники увидели жуткое лицо, похожее на человеческий череп.
Глеб среагировал первым. Он выхватил из кобуры ольстру, швырнул ее цевьем на ладонь и нажал на спуск. Прогремел выстрел. Заряд шрапнели разнес белой твари голову, словно капустный кочан.
Чудовище неловко взмахнуло белыми перепончатыми крыльями, похожими на полы длинного плаща, и повалилось на траву. В руках у одного из стрельцов громыхнул мушкет. Тело твари, развороченное зарядом свинца, дернулось, однако сама тварь не издохла и снова попыталась встать. Тогда Рамон выхватил из-за пояса кинжалы, подскочил к чудовищу и дважды пронзил ей клинками грудь. Тварь оцепенела.
Рамон выпрямился, пнул чудовище сапогом и тихо выругался:
– Porco cane. Грязная собака! Первоход, эту тварь не просто уб…
– О, боги! – воскликнул один из ратников. – Чудище вспороло Починку брюхо!
Глеб опустился рядом с телом молодого ратника и склонился над его распоротым животом. Через пару секунд он вынул из выпотрошенной утробы Починка черный, гладкий шар.
– Никак яйцо? – проговорил, угрюмо нахмурившись, Бранимир.
Глеб швырнул черный шар на траву, вытянул из ножен меч и рубанул. Черная скорлупа раскололась надвое, а из утробы яйца вывалилось маленькое, белесое, сморщенное существо.
