Бекка Фитцпатрик - О чем молчат ангелы
— Бо никто не нравится.
— Это тот самый Бо, чьим именем называется это место?
— Это младший Бо. Старший Бо умер несколько лет назад.
— От чего? — спросила я.
— Драка в баре. Внизу.
Я почувствовала непреодолимое желание убежать обратно в джип и не испытывать судьбу.
— Тут безопасно? — с тревогой спросила я.
Патч взглянул на меня.
— Ангел.
— Я просто спрашиваю.
Подвальный зал для игры в пул выглядел точно так же, как в тот день, когда я была здесь впервые. Бетонные стены окрашены черной краской. Столы для пула, обтянутые красным войлоком, стоят посередине комнаты. По краям — столы для покера. На потолке висят тусклые лампы. Густой запах сигар наполняет воздух.
Патч выбрал столик вдали от лестницы. Он принес из бара две бутылки «7UP» и поставил их на край стола.
— Я никогда в жизни не играла в бильярд, — призналась я.
— Выбирай кий.
Он указал на полку с киями на стене. Я сняла один и вернулась обратно к столу.
Патч потер рукой лицо, чтобы стереть улыбку.
— Что? — недоуменно спросила я.
— В бильярде нет хоум-ранов.
Я кивнула.
— Никаких хоум-ранов. Поняла.
— Ты держишь кий, как биту.
Его улыбка стала еще шире. Я посмотрела на руки. Он был прав. Я действительно держала его, как биту.
— Мне так удобнее.
Он подошел ко мне сзади, положил руки на мои бедра и поставил меня перед столом. Обхватив меня руками, он взял кий вместе со мной.
— Вот так, — сказал он, передвигая мою правую руку на несколько дюймов. — И… так, — продолжал он, взяв мою левую руку и сделав круг из большого и указательного пальцев. Потом положил мою левую руку на стол, как треножник, и толкнул кий, который прошел через кольцо и по суставу моего среднего пальца.
— Прогнись в талии.
Я практически легла на стол для пула, дыхание Патча согревало мою шею. Он еще раз толкнул кий, и тот скользнул через круг.
— По какому шару будешь бить? — спросил он, указав на треугольник из шаров на другом конце стола. — Желтый в первом ряду будет неплохим выбором.
— Мой любимый цвет — красный.
— Красный так красный.
Патч поводил кием вперед и назад через круг, целясь в биток и репетируя удар.
Я бросила взгляд на биток, потом на треугольник шаров в дальнем конце стола.
— Мне кажется, ты немного сбился, — сказала я.
Я почувствовала, как он улыбается.
— Сколько хочешь поставить?
— Пять долларов.
Он покачал головой.
— Твоя куртка.
— Хочешь сыграть на мою куртку?
— Хочу, чтобы ты ее сняла.
Моя рука дернулась, и кий прошелся по пальцам, задевая биток, который, в свою очередь, покатился вперед, ударив сплошной красный и разбив треугольник. Шары разлетелись в разные стороны.
— Хорошо, — спокойно сказала я, скидывая джинсовку. — Возможно, я впечатлена, но совсем чуть-чуть.
Патч посмотрел на мой шарф-дефис-кофту. Его глаза, темные, как полуночный океан, приняли созерцательное выражение.
— Симпатично.
Потом он обошел стол, тщательно исследуя траекторию шаров.
— Ставлю пять долларов на то, что ты не забьешь синий полосатый шар в лунку, — предложила я, специально выбирая шар. Он был отделен от белого битка множеством других шаров.
— Мне не нужны твои деньги, — ответил Патч.
Наши глаза встретились, и на его щеках появились крошечные, едва заметные ямочки.
Температура тела у меня поднялась на целый градус.
— Хорошо, а что тебе нужно? — спросила я.
Патч опустил кий на стол, прицелился, а потом ударил по битку. В секунду биток достиг сплошного зеленого шара, затем отлетел к восьмому и, в конце концов, загнал полосатый синий в лунку.
Я нервно засмеялась и пыталась скрыть это, хрустнув пальцами — плохая привычка, которой я раньше никогда не поддавалась.
— Хорошо. Я впечатлена.
Патч все еще лежал на столе и смотрел на меня. Его взгляд согревал мою кожу.
— Мы не договорились о ставке, — сказала я, сопротивляясь желанию обо что-нибудь опереться. Кий начал скользить в руке, и я незаметно вытерла ее о бедро.
Как будто я и так уже не вспотела достаточно сильно, Патч сказал:
— Ты мне должна. И однажды я потребую плату.
Я засмеялась, но смех прозвучал не очень естественно.
— Как хочешь.
На лестнице в другом конце комнаты послышались шаги. К нам подошел здоровый, мускулистый парень с орлиным носом и растрепанными иссиня-черными волосами. Сначала он посмотрел на Патча, потом бросил взгляд на меня, и на его лице появилась усмешка. Он шагнул вперед и взял мой «7UP», стоявший на краю бильярдного стола.
— Простите, кажется, это… — начала я.
— Ты не говорил мне, что она такая хорошенькая, — обратился он к Патчу, вытирая рот тыльной стороной руки. Он говорил с сильным ирландским акцентом.
— Ну, я ведь и ей не рассказывал, какой ты страшный, — парировал Патч, его губы готовы были сложиться в ухмылку.
Парень обошел бильярдный стол, подошел ко мне и протянул руку.
— Меня зовут Риксон, дорогуша, — проговорил он.
Я неохотно подала ему руку.
— Нора.
— Я не помешаю? — сказал Риксон, глядя то на меня, то на Патча.
— Нет, — сказала я в тот же момент, как Патч сказал:
— Да.
Внезапно Риксон шутя набросился на Патча, и они вдвоем повалились на пол, катаясь и избивая друг друга. Слышался охрипший смех, звук ударов и треск ткани, и внезапно я увидела голую спину Патча. Ее пересекали два толстых шрама. Они начинались в районе почек и сходились у лопаток, образуя перевернутую букву «V». Шрамы были такими огромными, что я застыла в ужасе.
— Эй, слезь с меня, — проревел Риксон.
Патч слез с него, и, когда он встал на ноги, порванная рубашка распахнулась. Он снял ее и выбросил в мусорное ведро в углу.
— Отдай мне свою рубашку, — сказал он Риксону.
Риксон подмигнул мне.
— Как думаешь, Нора, дадим мы ему рубашку?
Патч опять набросился на него, и руки Риксона уперлись в его плечи.
— Полегче, — сказал он, отступая.
Он снял толстовку и протянул ее Патчу, оставшись в одной белой майке.
Когда Патч надевал толстовку, его пресс напрягся, и я ощутила, как что-то легкое порхает у меня в животе.
— Он уже тебе рассказывал, как получил свое прозвище? — повернулся ко мне Риксон.
— Что, простите?
— Перед тем как нашего друга Патча заинтересовал бильярд, парниша увлекался ирландскими кулачными боями. И не слишком успешно. — Риксон покачал головой. — Честно говоря, он был прямо-таки жалок. Я много ночей провел, пытаясь залатать его раны, и скоро все начали называть его Патч. Я говорил ему бросить это дело, но он не слушал.
