Упс. 33 несчастья (СИ) - Абалова Татьяна Геннадьевна "taty ana"

– Твоя мама тоскует по ней…

– Как и я, – Труэль показал глазами на Растрепу. – Спасибо, что сохранила куклу.

– Спасибо, что не убила меня! – напомнила о себе моль.

Дом оказался милым не только снаружи, но и внутри. Солнечным, со светлой мебелью и легкими занавесками. Труэль сразу повел меня на второй этаж, нажал на ручку одной из дверей.

Мне открылась розовая, совсем девчачья комната. Мое сердце сладко затрепетало. Давно у меня не было обставленных с любовью апартаментов. Ни в доме родителей, ни в общежитии.

– Комната готовилась для сестры? – оглянулась я на Труэля. Села на мягкую широкую кровать и немного попрыгала, приятно ощущая упругие пружины матраса.

– Для невесты, – Труэль улыбался. – Мама так и сказала: «Не показывай ей свою комнату, иначе она сразу сбежит».

Конечно же, мне сразу захотелось посмотреть.

– Покажешь? – спросила я, поднимаясь с кровати. – Только будь осторожен. Я, может, так обзавидуюсь, что не захочу ее покидать.

– Я буду рад.

Следующая дверь ничем не отличалась от первой, но, распахнув ее, я замерла с открытым ртом. Серые и черные краски. Солнце едва пробивалось через плотные занавески. Строгость на грани аскетизма. Кровать, которую я тут же исследовала, оказалась жесткой.

– За что же ты себя так наказываешь? – с изумлением спросила я.

– Профессия обязывает, – улыбнулся мне Труэль. – Хорошо хоть не приходится спать в гробу, как делают особенно рьяные некроманты.

– Ну что же, я сама выбрала мужа, сама и буду расхлебывать. Я согласна здесь спать.

– Только после свадьбы, – мягко возразил он и направился к гардеробу.

Я мило улыбнулась ему в ответ. «Это мы еще посмотрим. У меня есть план».

Труэль вытащил пару рубашек и черный, как ночь, халат и положил на кровать рядом со мной.

– Это тебе. Прости, но по лавкам пройдемся завтра. Сегодня у меня еще куча дел. Обживайся. Вечером поужинаем с Баэлем в «Страннике». Очень хочется послушать подробности о твоем мире.

– Баэль не собирается домой? – я притянула к себе вещи Труэля. Погладила шелковистую ткань халата.

– Нет. Он заинтересовался пересмешником. Баэль жаждет восстановить свое честное имя. Сплетники, хоть им и было запрещено болтать, все равно осуждают его и поддерживают несчастную Руэллинн. Ее отец не дает этой истории забыться. Мало того, он уверяет, что в его руках находится козырная карта, которую он надежно прячет. Грозится вытащить ее на следующем заседании суда. Уверен, что она докажет его правоту.

– Я попытаюсь разузнать у Руэл, что за карта, – сказала я и приложила к лицу одну из рубашек. Она пахла свежестью и чистотой.

Труэль улыбнулся и, наклонившись, поцеловал меня в лоб. Когда эльф развернулся, чтобы покинуть комнату, я поймала его за полу сюртука.

– Мы не будем при прощании и встречах чмокать друг друга в лоб. Если целоваться, то только так, – я встала на цыпочки и притянула к себе Труэля. Закрыла глаза и прижалась к его губам.

– Что ты со мной делаешь? – простонал он.

– Пытаюсь испортить, – прошептала я.

– Я давно испорчен, но меня останавливает твоя…

– Девственность? Надо с ней покончить, чтобы не останавливала. И как можно быстрее.

– Я хотел сказать – напористость. Ты куда-то торопишься?

– Из моей жизни выпали целых четыре года. Очень важных года. Там и первая любовь, и слюнявый неопытный поцелуй, и прогулки при луне, и терзания от неразделенных чувств, – отпуская из объятий Труэля, сказала я. Понимала же, что ему нужно куда-то бежать, поэтому смилостивилась.

– И теперь ты хочешь пройти все четыре года экстерном?

– Да, я тороплюсь жить. Впереди столько всего интересного. Но меня сильно страшит, что моя душа в этом теле временно. Вдруг я неудавшийся эксперимент? Пересмешник думает, что со мной все хорошо, потирает руки, что может повторить все с кем-то еще, а моя душа, фьють, и улетит.

– Пока душа не улетела, запоминай, туалет и ванна здесь, – Труэль толкнул дверь, прячущуюся за гардеробом. – Все это есть и в твоей комнате. Но тебе в моей спальне лучше не оставаться.

– Почему же? Мне очень нравится спать на жестком.

– Дверь в эту комнату закрывается на замок, и если ты ее случайно захлопнешь, то не выберешься, пока не приду я. Хочешь сидеть взаперти?

– О, нет! – я, схватив халат и рубашки, поторопилась выйти и уже за дверью спросила. – Но к чему такие предосторожности? К тебе ночами ломятся девицы?

– Иногда у меня гостит мама, – Труэль закрыл дверь, и она мягко щелкнула. – Ее мало чем можно остановить, она такой же опытный маг. Но этого заклинания она не знает. Не всегда приятно, когда к тебе врываются и душат в объятиях, а ты в это время хотел побыть в одиночестве и подумать о чем-то личном.

– У тебя нет кабинета? – я всегда считала кабинеты самым уединенным местом. – Мой эльфийский отец имел такой и не разрешал входить туда под страхом смерти. Даже мама соблюдала его границы.

– Есть, он в подвале. Но там я работаю, и воздух в нем не всегда приятно пахнет. Чернокнижник и некромант – это не те профессии, где имеешь дело с цветами. Нет, цветы тоже есть, но они, как правило, кладбищенские.

Мы спустились вниз. Труэль, пожелав мне приятно провести время, все-таки чмокнул меня в лоб. Я проводила быстро удаляющуюся фигуру взглядом. В моей душе вновь заиграла знакомая с детства музыка. Опять духовые и нежная скрипка. Чайковский?

– Бояться нечего, – сказала я самой себе, оставшись одна.

Закрыла и вновь открыла входную дверь. Она легко поддалась. Нет, я не арестантка, а Труэль не злой дракон, держащий принцесс в высокой башне. Здесь очень даже мило. Наверняка дом магически защищен. Мама Труэля, если он не додумался сам, обязательно позаботилась бы.

Глава 34

Глава 34

Размышляя о чужой маме, я вспомнила о своей и положила ладонь на грудь. Внешне я вела себя так, словно ничего не случилось, и я еще не знаю обстоятельств своей смерти. На самом деле, стоило подумать о родных, как болезненно сжималось сердце.

Если бы трагическая разлука с мамой и бабушкой произошла вчера, я реагировала бы куда страшнее. Плакала и стенала бы. Наверняка моя душа разрывалась бы на части, но… Но прошло целых четыре года, три из которых я жила в чужом теле, а год носилась неведомо где, и эмоции притупились. Стерлись. Сейчас я чувствовала себя так, будто не я покинула родных, а они меня. И давно. Может, ко мне еще не пришло осознание случившегося, и однажды горе меня накроет?

Пошлявшись по дому и заглянув в каждый угол, кроме кабинета, куда мне не хотелось заходить из-за царящего там «аромата», я сгрызла яблоко и, не зная, чем себя занять, засела за учебники. Достала тетрадь и чернильницу с пером. Изменения в жизни – это хорошо, но как бы не вылететь из университета за неуспеваемость. Еще придется держать ответ за двойки перед Тутто.

«Кстати, – размышляя, я задумчиво покусывала кончик пера, – надо бы с ним договориться о расторжении договора. Он недействителен. Моя душа прилетела из другого мира, где законы совсем другие, да и демонов там нет, чтобы быть подготовленной к их коварству. Любой судья аннулирует такой договор, так как не сможет определить, кто его заключил – тело без души или душа без тела. Тем более, что душа не из местных».

Решив, что при встрече с Тутто обязательно поинтересуюсь процедурой расторжения договора, я успокоилась. Вступать в брак я должна с чистой душой и не принадлежащим никому, кроме меня самой, телом.

Ужин в «Приюте странников» прошел непринужденно. Стол опять накрыли в номере Баэля. Он был мил и разговорчив. Труэль много смеялся и шутил.

Во время десерта меня попросили рассказать о Земле. Больше всего братьев интересовало устройство моего мира. Пришлось начать с первобытного строя. Теория Дарвина о происхождении человека их поразила.

– Ты произошла от обезьяны? – Труэль был обескуражен.