Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8 (СИ) - Петрук Вера

Тем временем, Сейфуллах уже открыл рот, чтобы объяснить невесте, где должны находиться такие, как халруджи, но Альмас его опередила.

– Прошу тебя, Тюльпан Моего Сердца! Не печаль меня своим отказом!

Аджухам, конечно, сдался, но приглашение присоединиться к влюбленным Арлинга не обрадовало. Мальчишка не откажет себе в удовольствии потрепать ему нервы дома. Стараясь не снести многочисленные декоративные столики и фарфоровые вазы, расставленные по комнате, Регарди собирался выбрать себе подушку в дальнем углу, но внезапно передумал и устроился на расстоянии вытянутой руки позади Сейфуллаха. Неприятное чувство, нарастающее в горле, могло быть легкой простудой, но халруджи привык себе доверять. Что-то настораживало его в этом доме.

Злость Сейфуллаха разлилась в воздухе едкой желчью, но Арлинг решил его игнорировать. Сложив руки на груди, он сделал вид, что погрузился в глубокие раздумья.

– На чем мы остановились, мой Луноликий? – как ни в чем не бывало, продолжила Альмас. Похоже, присутствие Арлинга ее только забавляло. – Ты, кажется, говорил о подарке.

Последовала незначительная пауза, в течение которой Сейфуллах, видимо, решал, что делать с халруджи, сидящим за его спиной, но, в конце концов, смирился, поняв, что без скандала от Регарди не избавиться.

– Дар мой куда скромнее щедрот твоей красы, Самая Прекрасная Звезда Неба! – торжественно прошептал он.

Сейфуллах зашуршал в складках расшитого жемчугом халата, а Регарди принялся гадать, что же он собирался оттуда извлечь – ведь главный подарок был украден. Неожиданно Арлинг понял, что странной тишины, которую он наблюдал полчаса назад, уже нет. Дом погрузился в привычные звуки готовящегося ко сну семейства. В спальнях зажигались свечи, по коридорам сновали слуги с бельем и горячей водой, кто-то молился. От раздумий его отвлек восторженный голос Альмас.

– Какое прелестное кольцо! – воскликнула девушка. – Что это за камень? Гранат?

Последовала пауза, и Арлингу показалось, что наследница Пиров не очень-то довольна подарком – голос у нее был напряженный. Впрочем, дар Сейфуллаха действительно не блистал оригинальностью. Колечко с камнем вряд ли могло удивить первую красавицу города. Однако Арлинг слишком хорошо знал мальчишку, чтобы понять, что тот никогда ничего не делал напрасно. Гранат считался у кучеяров камнем любви, так может, Сейфуллах хотел выразить свои чувства? С другой стороны, иман рассказывал, что такие камни обычно дарили беременным женщинам. В таком случае, Аджухам рисковал быть неправильно понятым родственниками невесты.

– Камень всего лишь пустяк, Хрустальный Ручей Моего Счастья! Крышка перстня открывается, загляни внутрь!

В комнате вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь жарким дыханием Сейфуллаха, которому не терпелось, чтобы его подарок оценили по достоинству.

– Что это? – изумленно спросила Альмас. Кажется, она что-то извлекла из перстня, но Регарди не мог понять, что именно. В воздухе приятно запахло цветами и молоком, впрочем, запах очень скоро изменился, превратившись в странный незнакомый аромат. Из всех возможных догадок верной была одна – так могла пахнуть ткань.

– Это «текущая вода», – гордо произнес Сейфуллах, подтвердив догадку халруджи.

Если мальчишка не врал, Альмас держала в руках знаменитую ткань, пряжа которой была в три раза тоньше человеческого волоса и стоила в сотни раз дороже золота. Мастера Муссавората изготавливали «текущую воду» по строго засекреченной технологии для жрецов Амирона из Согдарии. Гильдия Балидета давно мечтала получить образец такой ткани, и теперь Альмас Пир держала в руках самое дорогое изделие ремесленников Сикелии. В каком-то смысле, оно действительно было дороже человеческой жизни. Если учесть, что за право обладать редкой пряжей потерял голову не один шпион балидетских купцов.

Значит, вот в чем заключалась миссия Сейфуллаха, о которой говорил Сокран. И вот почему так расстроился Рафика. Опасную игру затеял мальчишка. Пиры хоть и входили в Гильдию, но к политике Аджухамов относились осторожно, если не враждебно. Свадьба должна была примирить стороны, но пока теплоты между кланами не наблюдалось. Отдав в руки Пиров ценную ткань, Сейфуллах недвусмысленно расставлял акценты власти в новом Балидете. С другой стороны, городом правили уже не купцы.

– Твой дар бесценен, Сейфуллах Аджухам, и я принимаю его, – серьезно произнесла Альмас. Арлинг не сомневался, что дочь Пиров прекрасно поняла ситуацию. Аджухам рисковал не только своей головой, но и ее тоже. Если Сокран узнает, что «текущая вода» в Балидете, он сделает все, чтобы заполучить ткань.

«Как же непросто им любить друг друга», – подумал халруджи, прислушиваясь к легким шагам Хамны, которые приближались к двери. А мальчишка оказался вовсе не прост. Арлинг старался не думать о том, что Сейфуллах смог достать редкую вещицу, даже не обращаясь к его услугам. Причем сделать это так, что Регарди ничего не заметил – а ведь они были почти неразлучны. Неприятные выводы о собственной некомпетентности напрашивались сами собой.

С приходом Хамны в комнату ворвался терпкий аромат горячего кофе со специями и шаловливый сквозняк, который заставил плясать огонь в масляных лампах, беспорядочно расставленных по гостиной. Халруджи глубоко вздохнул и поморщился. Служанка явно перестаралась с корицей.

Хамна обошла Арлинга за несколько салей и принялась разливать кофе в маленькие чашки, которые принесла с собой. Арлинг внимательно наблюдал за ней. Девушка вызывала в нем необъяснимое чувство тревоги. Запах корицы нестерпимо раздражал, вызывая с трудом сдерживаемую тошноту. Или ее переложили больше, чем следовало, или так пахла не корица. Странно, что Хамна допустила такую оплошность. Если бы халруджи испортил чай, переложив в него пряности, Сейфуллах мог, не задумываясь, вылить напиток ему на голову.

Тем временем, Аджухам с Альмас молчали, воспользовавшись моментом, чтобы обдумать дальнейшее поведение. «Они слишком много думают», – досадливо поморщился Регарди. В его время все было не так.

Следующий поступок халруджи совершил интуитивно, решив, что думать он будет потом.

Выбросив вперед руку, Арлинг резко толкнул Сейфуллаха в плечо, заставив его выронить чашку. О том, что кофе прольется не на подушку, а на юбку сидящей рядом Альмас, он догадался слишком поздно. Наверное, напиток был слишком горячим, потому что влюбленные с криками подскочили. Аджухам тряс обожженными пальцами и шипел от боли, а его невеста безуспешно пыталась стереть пятно с драгоценной ткани, которую все еще держала в руках. Порча «текущей воды» в планы Регарди не входила, но дело было сделано.

– Ты что творишь? – закричал Сейфуллах, с трудом удерживаясь, чтобы не дать ему пинка. Арлинг не сомневался, что от побоев на месте его спасло только присутствие Альмас.

– Простите, милостивые господа! – залепетал он, падая ниц перед разгневанным мальчишкой. – Мне показалось, что на вас сел жук-цецилка. Говорю же, эта тварь все-таки залетела в дом! Укус цецилки сам знаете – не шутки!

– Ты издеваешься?!

– Нет, господин, – промямлил Арлинг и повернул голову в сторону Хамны.

Своему слуху он доверял. Легкий выдох разочарования, сорвавшийся с ее губ, был вполне различим. «Мы с тобой еще разберемся, девушка», – подумал он, кланяясь мальчишке. Ему действительно было жаль испорченного подарка.

– Ах ты, сукин сын! Я тебе покажу цецилку! – кажется, Сейфуллах собирался оттаскать его за волосы, но тут Альмас, наконец, обрела способность говорить и вовремя вмешалась.

– Хамна, не стой истуканом, прибери здесь! А ты, Солнце Мое, не печалься столь горестно. Все мы иногда делаем то, о чем потом жалеем.

– Вашему великодушию нет границ, госпожа, – с раскаянием в голосе прошептал Арлинг, надеясь, что Сейфуллаху не придет в голову просить вторую чашку кофе. И так было понятно, что вечер испорчен и следует собираться домой.

– Зато мое терпение уже кончилось! – разорялся Аджухам, пытаясь помочь Хамне вытереть юбку Альмас. – Никогда не приглашай халруджи в свой дом, Моя Божественная. От их услуг больше вреда, чем пользы! Завтра же пойду к иману, пусть забирает его обратно!