Великий вождь Арис (СИ) - Эм Рина

Больше всего Арису хотелось рвануться прочь, но он заставил себя оставаться на месте. Едва дыша, он смотрел в серебряные глаза, которые покинула жизнь. В них была лишь пустота, жуткая, мертвая, и казалось, они смотрят внутрь тела, будто их странным образом вывернуло наизнанку.

Лунный свет подрагивал на поверхности. Ноздри человека подергивались, будто он все время нюхал ветер. Арис прикрыл глаза, чтобы хоть на миг избавиться от ужаса, который вызывал в нем луноглазый.

— Открой глаза, ты в безопасности. Он не увидит тебя сейчас, ведь ты — лишь душа, без тела. В то время, как он путое тело без души. Не бойся, — сказала она тихо. — Оглядись.

Арис медленно открыл глаза, скользнул взглядом по мертвенно белому лицу, застывшему почти напротив него, обернулся; и шумно сглотнул потому, что теперь он увидел их всех разом. Сверху он видел лишь одного, но площадку и коновязь окружало с десяток луноглазых. И может быть, их было больше, ведь заметить их было не так-то просто.

Бледные, с глазами, будто вывернутыми наизнанку, они замерли во тьме, но не спали. Их носы подрагивали, нюхая ветер, их челюсти шевелились, будто что-то пережевывали, или беспрестанно что-то бормотали. Арису начало казаться, что воздух вокруг звенит, будто наполненный тонким треском.

И едва он привык к их неподвижности и безмолвию, как один из луноглазых подпрыгнул в воздух, и Арису показалось, что он летит к ним, и сейчас проникнет внутрь шара. Рука сама собой метнулась к поясу, где он обычно носил ножи.

Лара крикнула:

— Не бойся! — и обхватив руками, буквально обездвижила.

А луноглазый приземлился в трех метрах от них, опустился на корточки и Арис услышал писк, хруст и чавканье, и передернулся с ног до головы, от крайнего отвращения. Через несколько минут луноглазый встал на ноги и замер, как и другие. Только рот еще шевелился. Он был достаточно близко, чтобы Арис разглядел свисающие из уголка рта красноватые обрывки мыши полевки, или хорька, которого он теперь пожирал.

— Им все равно, что есть, — сказала Лара рядом. — Они едят лишь для того, чтобы поддерживать жизнь.

Серебряные глаза, застывшим взглядом смотрели в пустоту, кишочки медленно втягивались ртом, и Арис сказал:

— Я больше не могу! Давай уйдем!

— Сейчас ты в безопасности, они не могут почувствовать тебя, но тебе очень страшно. Что будет, когда ты встретишь их на поле боя? Сможешь ли ты сразиться с ними? А остальные воины? Что будет, когда лушь пойдет на вас⁈

Он сглотнул. Только сейчас он понял, что предстоит им. Многие ощутят тот же самый ужас. Ужас древний, поднимающийся из самой глубины души, сковывающий разум и тело. Многие побегут, поддавшись ему, едва взглянут в эти белесые глаза. И тогда им придет конец. Им всем придет конец…

— Они — твоя противоположность — они лишь тела, луши, или лушь, на древнем языке.

— Нам придется сразиться с ними, — повторил он.

— Да. И я хотела, чтобы ты увидел их и понял, что ждет твоих воинов. И тебя.

Они помолчали немного и Арис ощутил, как в груди колотится сердце. Тревожно и тяжело. Сердце? Разве он — не лишенный тела дух? Он приложил руку к груди и понял, что ощущает этот стук.

— Ты создаешь свое тело из пустоты, — сказала она, словно почувствовав его мысли. — Я удивлена, как быстро у тебя это получается. Ты никогда раньше не…

— Давай уйдем отсюда, — попросил он, чувствуя, что хрупкая реальность дает трещину и его разум сейчас, как утлая лодчонка, которую вот-вот затянет в бездну.

— Я правда, больше не выдержу.

— Главный враг в этом сражении будут даже не лушь, — произнесла она, поднимая шар легким движением в небо, — а страх, который испытают воины, увидев лушь.

С этими словами она вздохнула, шар поднялся и рванул вперед; и Арис уже не удивился тому, что его даже не качнуло внутри шара. Они помчались к Дарину, кусты и трава внизу снова слились в длинные темные полосы. Через некоторое время шар встал и он увидел далекое зарево над горизонтом. Мертвенный, неподвижный свет. Не сразу Арис понял, что видит Дарин.

Что еще предстоит ему увидеть сегодня? С самого рождения Арис не чувствовал еще такого страха и неуверенности, как в эту ночь. Может быть, дело в том, что он не чувствует своего настоящего тела? Или в том, что он был не готов ко всему этому?

Раньше он и не представлял, что в мире существуют подобные вещи. Мир был проще и меньше. И Арис былвовсе не рад новым знаниям.

— Как хорошо было бы, если б весь мир был размером с нашу долину, и самым страшным человеком в нем оставался Мауро!

Размышляя об этом, он продолжал разглядывать город; и вдруг подумал, что свет, который висит над стенами, не похож на отблески костров. Свет был мертвенно-белым, будто отражение тысяч мертвых глаз. Он хотел спросить у Лары, что это там, но вдруг он прав?

Лара между тем заговорила сама:

— Несчастный Дарин. Я пошла посмотреть на него еще в первый день, когда мы прибыли сюда с тобой и Антором…Теперь он похож на улей, в котором сотни муравьев служат одной матке. Колдун, живущий в теле царя Лаодокия, постепенно высасывает из жителей Дарина и окрестностей души, полученные обманом. Ты удивился, что он не погнался за вами, когда вы, разделившись разошлись в стороны, три месяца назад. Он не погнался потому, что был очень занят. Все это время он непрерывно ест и сейчас раздулся, поглотив столько душ. Он впитывает их и пока он не пожрал их все, не тронется с места.

— Судя по всему, осталось недолго. Недели две и он будет готов. Я надеюсь, к тому времени успеют вернуться остальные твои воины. Я так понимаю, самые большие кланы увел с собой твой друг, Бангор?

— Бангор и его брат, — пояснил Арис. — Да, он забрал с собой многих, в том числе и мой клан.

— Ах, если бы ты пришел за мной чуть раньше! — вдруг воскликнула она. — Мы смогли бы спасти многих, если б напали раньше! Но сейчас мы можем лишь ждать и надеяться, что твои люди придут прежде, чем колдун сожрет последнюю душу.

Арис молчал. Она говорила тоже самое, что думал и он. Если б Мауро услышал посла, если б он, Арис узнал раньше.

— Ты сможешь пойти и взглянуть на Дарин поближе, или ты уже за гранью своих сил? — спросила она и Арис кивнул:

— Я за гранью, но это держит меня на плаву. Я будто сплю. Пойдем и посмотрим, пока я не очнулся. Потом я уже не смогу.

Шар двинулся вперед, теперь лишь плавно скользя по воздуху, и Арис спросил:

— Колдун увидит нас?

— Нет, — сказала она. — Перед ним сейчас тысячи душ и он не заметит нас среди них.

Они подобрались ближе и зависли почти над самой стеной. Теперь Арис мог видеть, что внутри города беспорядочно мечутся тысячи человеческих фигур. Но приглядевшись, он заметил, что это не люди, а лишь только прозрачные силуэты, серебристого цвета, источающие тот самый мертвенно-белый свет, что был виден издалека.

Он слышал жалобные крики и плач, сливающиеся в общий вой. И вскоре понял причину — то один, то другой силуэт, вдруг засасывало какой-то невидимой силой, и уносило куда-то внутрь переплетения улиц. Может быть потому, большинство серебристых силуэтов держались ближе к стенам. Там внутри их города было что-то страшное, и даже сквозь стену Арис чувствовал ужас, который оно внушало.

С каждой новой жертвой отчаяние серебристых тел усиливалось. Те, кто был рядом с только что унесенным вглубь, начинали буквально вибрировать всем телом. Некоторые подскакивали высоко вверх и парили над городом. Но выйти за пределы не могли — их удерживал невидимый барьер, непроницаемая для душ сфера.

Некоторые фигуры держались по двое, или по трое рядом. Арис понял, что это те, кто при жизни были семьями, или просто близкими людьми. Они обнимались, едва не сливаясь в одно, и плакали горько и жутко.

Сердце Ариса заныло от плача, которым был пронизан сам воздух. Вот небольшая серебряная тень, вырванная из объятий другой понеслась куда-то, сопротивляясь из всех сил, но этого было недостаточно и ее унесло в один миг, а вторая бестолково металась по улице, дрожа и натыкаясь на другие.