Мийол-ученик 2 (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович

Даже сквозь концентрацию, дарованную Ускорением Магических Действий, пробилась не мысль — скорее, общее ощущение: «До чего всё-таки красивая женщина…».

— Считается, — сказал Мийол, — что во время Падения произошла, помимо прочих неприятных последствий, самая масштабная депопуляция в писаной истории. Алирен Кроткая пишет, что на пике катастрофы выжило «менее процента всех живших»; по данным Жеадлинеха аун-Стедда, потери приблизились к семи восьмым — правда, он опирался на клановые архивы, не особо заботясь о судьбах простецов… потери среди которых сложнее подсчитать и по сугубо, м-м, техническим причинам. Просто меньше архивных данных. Изыскания моего отца, опиравшегося на эти и иные источники, дают оценочное число выживших при Падении в диапазоне от трёх до семи процентов, усреднённо — пять. Один из двадцати. Причём обладатели выдающейся личной силы — маги и Воины — выживали заметно успешнее… что вполне объяснимо.

Никасси слегка кивнула. Но перебивать не стала.

— Численность обычного населения за минувшие семь столетий вернулась на уровень до Падения. Общее количество людей на просторах Планетерры снова составляет около ста или, быть может, ста двадцати — ста тридцати миллиардов… всё те же технические трудности с точным подсчётом. Поэтому отец при оценке опирался не на переписи, которых после Падения никто уже не проводил, а на площади возделываемых земель, максимальную урожайность с учётом активного применения методов агромагии и физиологически обусловленную норму потребления продуктов питания. Ну и на оценку недоедающих и голодающих, как пятьдесят и тридцать процентов от популяции вида в целом. Поддерживающее влияние Природной Силы, позволяющей легче переносить голодовки, также учтено в расчётах. Как и отведение части угодий под культивацию черноклювых змеептиц, и другие значимые факторы.

Морозная слегка прищурилась.

Но даже если ей стало любопытно, чего ради Ригар потратил немало сил и времени на сбор и анализ такой не особо актуальной информации, вопросы она придержала.

— Забавная штука — открытые данные, — продолжая, Мийол криво улыбнулся. — Никто их не секретит. Зато все кому не лень цитируют, перепечатывают, тиражируют. А меж тем из них можно узнать, что становление подмастерьем — это фактически нормальный, не особо выдающийся результат для любого, вставшего на Путь Знания. Из каждой семёрки магов, физически и духовно здоровых, прилагающих к саморазвитию хотя бы умеренные усилия, только трое застревают на уровне пиковых экспертов. Ещё трое благополучно прорываются на пятый уровень. А один, лучший из семи, не менее благополучно прорывается на шестой. Либо имеет возможность прорваться. И раньше этой возможностью активно пользовались. Из всё тех же открытых данных следует, что в эпоху имперского величия — в начале третьего тысячелетия от Кадарского Завоевания — человечество имело до полутора сотен армий… то есть полтораста грандов одних только боевых и условно боевых направлений. Интересно, правда? Мастеров магии в то время вообще считали десятками и сотнями тысяч. Однако…

Короткая пауза. Взгляд уже не в сторону, а глаза в глаза:

— …однако в данный момент в Лагоре, где без малого двенадцать миллионов граждан, а подмастерьев только в Сарекси за шесть тысяч… здесь, в Лагоре, мастеров магии — на весь город! — лишь немногим больше полусотни. Причём в других магических гильдиях и в других Рубежных Городах ситуация ровно та же. Получается небольшой, но мерзкий парадокс: простецы после Падения размножились до прежних масштабов, а вот маги… даже с подмастерьями всё не особо радужно, а мастеров так уже явный дефицит. Это при том, что на прорыв в мастера требуется, конечно, побольше времени, чем на смену двух-трёх поколений… но не настолько же! Глядя на собранную статистику, поневоле задаёшься вопросом, отчего так. И закрадываются подозрения: а не наложила ли на человечество неведомая сила, та самая, что несёт ответственность за Падение, некие… квоты?

— Не слишком ли смело вести такие речи? Не боишься, что подслушают?

— Не слишком и не боюсь. Вы, глубокоуважаемая, неплохо подстраховались со Сферой Тайны Ригетта, — призыватель мимоходом скосил глаза на талию Никасси, а точнее, на один из кармашков пояса, где ощущался работающий артефакт, — да и я со своей стороны отслеживаю обстановку… не только обычным аурным чутьём.

— Любые меры предосторожности можно обойти.

— Можно. Но те, кто поистине способен проникнуть сквозь Сферу Тайны Ригетта, да ещё так, чтобы ни вы, ни я не заметили… у настолько экстраординарных персон обычно есть множество более интересных занятий, чем подслушивание беседы пары подмастерьев. Которых на каждого мастера магии — тысячи. И то сказать: разве что-либо из сказанного нами такой уж великий секрет? Подозреваю, что все не совсем уж дурные маги осознают истинное положение вещей как раз к моменту прорыва на пятый уровень или где-то около того.

Никасси хмыкнула.

— Вы переоцениваете проницательность магов, уважаемый.

— Возможно.

— Это не возможность, а реальность. Но… Мийол. Ты боишься?

— Боюсь. Больше не за себя, конечно.

— Тогда, — Морозная подалась чуть ближе, хмурясь, — почему ты лезешь вперёд, словно бессмертен и неуязвим?

— Потому что мне семнадцать лет?

— Шутишь…

— А что делать? Можно, конечно, сесть в уголке и порыдать, но это ничего не изменит. Как там было в «Дураке, мерзавце и обманщице»… м-м… кто живёт, придавленный смертной тенью, — процитировал призыватель, — тот заживо умирает тысячи раз; кто живёт, смело шагая навстречу гибели — тот до самого последнего мига подобен бессмертным богам. Отец мой говорил: люди смертны, причём порой внезапно смертны. Но если после смертного останется вот такая память, — широкий жест, охватывающий всю аллею славы, — значит, оно того стоило.

— Глупец, — губы Никасси дрогнули… и — скривились в презрении. — Мальчишка!

— Да уж не девчонка, — открыто улыбнулся Мийол.

Адвансар стремительно развернулась и зашагала прочь.

Призыватель смотрел ей вслед, продолжая улыбаться. Разве что без веселья, с горечью.

Базилар 17: новости года

— Она… прости… что?!

Ригар повторил. И добавил с нотой конфуза:

— Тут, конечно, есть немало и моей вины…

— Надо полагать! — Мийол фыркнул. — Папочка, копать-колотить. Вы вообще собирались признаваться, или так и таились бы по углам, кабы не последствия?

— Я с самого начала выступал за честный подход. В конце концов, именно недостаток честности и привёл к… вот этому. Но пойми и ты: Элойн воспитывалась совершенно иначе. Её, — отец пожевал губами, кривясь в отвращении, — биологические родители распрекрасно научили беднягу, что откровенность карается, проявление искренних чувств неприлично, долг превалирует над любовью и прочему подобному бреду. Ну, за что боролись, на то и напоролись: нынче Элойн исправно отсылает им через третьих лиц «достойное содержание» и любые попытки общения в ином ключе игнорирует. Ну да сейчас не о том…

— Угу. Поправь меня, если я где-то чего-то скажу не то. Итак… ну, что рыжая с упорством, достойным лучшего применения, считала и считает себя недостойной моего внимания — это не новость. Но она вроде как «смирилась с моим решением», честно старалась быть достойной и всё такое. Кстати, неплохо получалось. Стала же она подмастерьем!

— Ты забегаешь вперёд.

— Ну да. Сперва, значит, мой бывший ассистент честно старалась, соответствовала новым обстоятельствам и всё такое. Правда, со страшной силой ревновала меня к Ваське и с даже ещё большей силой смущалась тому, что к сестрице моей взаимно любимой испытывает. Родители её — биологические, хех! — не научили её, что… или как раз научили?

— Да там всего понемногу. Но я бы использовал термин «напихали». В голову. Мусора.

— Угу. В общем, рыжая ревновала, смущалась, завидовала, но превозмогала свой головной мусор в такой бешеной степени, что даже всерьёз собралась рожать от меня ребёнка. Несмотря на то, что мы ещё не составили контракт. Более того: она даже ещё со мной это не обсуждала, лишь записала в дневник. Но тут вылезла история с Шак. Да?