Кира Касс - Элита
— Кларксон, — негромко сказала королева Эмберли. — Осталось еще одно дело.
— Какое еще дело? — раздраженно бросил он.
— Ну, новости же, — напомнила она ему.
— Ах да. — Он опять подошел к нам.
Я поспешила вернуться в свое кресло, чтобы не оказаться снова совсем рядом с ним. Голос короля звучал твердо и спокойно.
— Натали, мы не хотели сообщать тебе об этом перед эфиром, но мы получили плохие новости.
— Плохие новости? — эхом отозвалась она, беспокойно теребя ожерелье.
Король подошел еще ближе:
— Да. К моему огромному сожалению, похоже, сегодня утром твою сестру захватили повстанцы.
— Что? — прошептала она.
— Днем было обнаружено ее тело. Прими наши соболезнования.
К чести короля, в его голосе и в самом деле звучало что-то близкое к сочувствию, хотя он произнес эти слова так, словно тренировался выражать соболезнования, а не демонстрировал подлинные чувства. Он быстро вернулся к Максону и грубо вывел его за дверь. Натали душераздирающе закричала. Королева бросилась к ней, принялась гладить по волосам, пытаясь успокоить. Селеста, никогда не отличавшаяся сострадательностью, молча вышла. Ошеломленная Элиза последовала за ней. Крисс задержалась и попыталась утешить Натали, но когда стало понятно, что ее усилия не дают никаких результатов, тоже вышла. Королева сказала Натали, что на всякий случай к ее родителям приставят охрану и что она может поехать на похороны, если захочет. Все это время она не выпускала Натали из объятий.
Все так стремительно и так зловеще изменилось, что я оцепенела в своем кресле.
Когда перед самым лицом у меня мелькнула чья-то рука, я от неожиданности шарахнулась.
— Не пугайтесь, пожалуйста, — сказал Гаврил. — Я просто хотел помочь вам подняться.
Булавка на лацкане у него поблескивала, отражая свет. Я протянула ему руку и поразилась тому, как нетвердо держусь на ногах.
— Должно быть, он очень вас любит, — заметил Гаврил, когда я кое-как поднялась.
Я не смогла заставить себя взглянуть на него.
— Почему вы так говорите?
Гаврил вздохнул:
— Я знаю Максона с детских лет. Никогда еще он не давал такого отпора отцу. — Гаврил отошел от меня и велел членам съемочной группы не распространяться о том, свидетелями чего им довелось сегодня стать.
Я подошла к Натали. Нельзя сказать, что я очень хорошо ее знала, но если я в чем-то и была уверена, так это в том, что она любила свою сестру так же сильно, как я любила Мэй. Сложно представить, какую боль она испытывала.
— Натали, мне очень жаль.
Она кивнула в ответ. Это было самое большее, на что Натали сейчас была способна.
Королева сочувственно взглянула на меня, не зная, как выразить свою печаль.
— И еще… Простите, что так получилось. Я не пыталась… просто…
— Знаю, милая.
В свете того, что случилось с Натали, требовать прощания было бы слишком эгоистично, поэтому я в последний раз сделала перед королевой реверанс и медленно вышла за дверь пожинать все последствия собственноручно организованной катастрофы.
Глава 28
Последнее, чего я ожидала, переступая через порог комнаты, — небольшая овация, которой встретили меня мои служанки. Я стояла, неподдельно тронутая их поддержкой. Их светящиеся гордостью лица немного исправили настроение. Энн взяла меня за руки:
— Отлично сказано, мисс.
Она легонько сжала мои пальцы, и я на мгновение почувствовала себя не так ужасно.
— Мне просто не верится, что вы это сделали! За нас никто никогда не заступается! — добавила Мэри.
— Максон должен выбрать вас! — воскликнула Люси. — Вы единственная, кто дает людям надежду.
Надежда. Мне необходимо было подумать, а сделать это без помех можно было только в саду. Хотя служанки настаивали на том, чтобы я сталась, я все-таки ушла, выбрав длинный путь, через черную лестницу в дальнем конце коридора. Если не считать редких гвардейцев, на первом этаже было пустынно и тихо. А мне-то казалось, что дворец должен был жужжать, точно растревоженный улей, учитывая, сколько всего произошло за последние полчаса.
Когда я проходила мимо госпитального крыла, дверь распахнулась, и я налетела прямо на Максона, который выронил плотно закрытую металлическую коробку. Он охнул, хотя столкновение было вовсе не таким уж и сильным.
— Почему ты не в своей комнате? — спросил он и медленно нагнулся, чтобы поднять коробку. На торце я заметила его имя. Интересно, что он хранил в госпитальном крыле?
— Я шла в сад. Пытаюсь понять, очень большую глупость я сделала или нет.
Максон, похоже, с трудом держался на ногах.
— О, могу тебя заверить: еще какую большую!
— Тебе помочь?
— Нет, — ответил он поспешно, избегая смотреть мне в глаза. — Я иду к себе в комнату. Советую тебе сделать то же самое.
— Максон. — Тихая мольба в моем голосе заставила его взглянуть на меня. — Прости. Я была вне себя от ярости и хотела… не знаю даже, чего именно. И потом, это ведь ты сказал, что в том, чтобы быть Единицей, есть свои плюсы, что ты можешь что-то изменить.
Он закатил глаза:
— Ты не Единица. — Повисло молчание. — Но даже если бы ты ею и была, неужели ты не заметила, как я решаю проблемы? Потихоньку и помаленьку. Пока что по-другому никак. Глупо было прийти на телевидение с жалобами на то, как устроена жизнь в стране, и ожидать, что мой отец, да и кто угодно другой, тебя поддержит.
— Прости! — воскликнула я. — Прости, пожалуйста.
Он немного помолчал.
— Я не уверен, что….
До нас донеслись крики. Максон развернулся и зашагал по коридору, а я поспешила следом, пытаясь понять, что за шум. Кто-то дрался? Очутившись ближе к выходу в сад, мы увидели, как туда хлынули гвардейцы.
— Тревога! — закричал кто-то. — Они прорвались за ворота!
— Оружие на изготовку! — скомандовал еще кто- то, перекрывая гвалт.
— Известите короля!
И тут, точно рой пчел, в холл влетели какие-то маленькие предметы. Один из гвардейцев упал навзничь, с тошнотворным треском ударившись головой о мраморный пол. При виде крови, хлынувшей у него из груди, я закричала. Максон инстинктивно потянул меня прочь, но не слишком проворно. Наверное, он тоже пребывал в состоянии шока.
— Ваше высочество! — заорал один из гвардейцев, бросаясь к нам. — Вы должны немедленно спуститься в подвал!
Он бесцеремонно развернул Максона и подтолкнул в направлении убежища. Максон вскрикнул и снова выронил металлическую коробку. Я бросила взгляд на руку гвардейца, ожидая увидеть, что он всадил Максону нож в спину. Однако, кроме массивного оловянного кольца на большом пальце, ничего не разглядела. Я взяла коробку за ручку, надеясь, что после падения внутри все осталось в целости, и бросилась бежать туда, куда тащил нас гвардеец.
— Я не дойду, — выдохнул Максон.
Я обернулась и увидела, что он весь в испарине. С ним явно что-то было не так.
— Дойдете, сир, — сурово сказал гвардеец. — Сюда, пожалуйста.
Он потащил Максона за угол, за которым, казалось, был тупик. Я уже совсем было решила, что он собрался бросить нас там, как гвардеец нажал на какую-то кнопку, и в стене открылась очередная потайная дверь. За ней было так темно, что я не видела, куда мы идем, но Максон без колебаний нырнул внутрь, пригнув голову.
— Сообщите моей матери, что мы с Америкой в безопасности. Прямо сейчас, — велел он.
— Непременно, сир. Я лично за вами вернусь, когда все закончится.
Завыла сирена. Я очень надеялась, что всем хватит времени добежать до убежищ.
Максон кивнул, и дверь закрылась, оставив нас в полной темноте. Люк прилегал так плотно, что внутри не было слышно даже воя сирены. Максон нашарил выключатель, и через миг наше укрытие озарил тусклый свет. Я принялась озираться по сторонам. На стене висело несколько полок с темными пластиковыми упаковками и еще одна с аккуратно сложенными тонкими одеялами. Посередине крохотной комнатушки стояла деревянная скамья. На ней могли разместиться человека четыре. В углу напротив имелась небольшая раковина и грубое подобие туалета. В одну стену вбили несколько крючков, но сейчас на них ничего не висело. В воздухе стоял запах металла, из которого, по-видимому, были сделаны стены.
— По крайней мере, с укрытием нам повезло, — заметил Максон и поковылял к скамье.
— Что с тобой?
— Ничего, — негромко ответил он и почти упал на сиденье.
Я опустилась рядом, поставила металлическую коробку на скамью и снова оглядела комнатку.
— Я правильно догадалась, что на этот раз нападающие — южане?
Максон кивнул. Я попыталась дышать размеренно и стереть то, что я только что видела, из памяти. Выживет ли тот раненый гвардеец? Можно ли вообще выжить после такого?
Я задумалась, насколько глубоко повстанцам удалось проникнуть во дворец за то время, пока мы добирались до убежища. Успела ли сработать сирена?
