Кир Булычев - Великий Гусляр
– Я не от газеты, - сказал тогда Стендаль. - Даю честное слово. Я по собственной инициативе.
Обитая черной клеенкой дверь в горницу распахнулась, и оттуда вышел бородатый мужчина с рюкзаком за плечами. Он счастливо улыбался, не замечая окружающих.
Человек с метеостанции вскочил, засуетился, подбежал к двери и спросил:
– Можно заходить, или вы пригласите?
– Снимите шляпу, - сказал в ответ из горницы старушечий голос. - И заходите. Не могу же я до утра вас принимать.
– Так что же он? - спросил снова Миша Удалова, как только в приемной наступила тишина.
– Прогноз делает, - ответил Удалов. - Он уже жаловался. Десять ошибок за две недели. Климат в настоящее время жутко испортился - никакой надежности, несмотря на метеорологические спутники.
– А она при чем?
– Говорят, может. А то у него никакой надежды. Его крестьянство замучило - косить или подождать? А что он может ответить?
– Странно, - сказал Миша.
– А все-таки, - настаивал Удалов. - У вас-то какое дело? Не задание, надеюсь, чтобы разоблачить?
– У меня личное дело, - сказал Миша. - И сильно зуб болит?
– Сейчас ничего. У меня всегда, как приду в поликлинику, боль унимается.
– Это нервы, - сказал человек с козлом. Козел тянул за поводок, хотел уйти на улицу.
– А зубы вообще нервная болезнь, - поддержала его женщина в сером платке. - Язва тоже.
– А у вас язва? - спросил Миша.
– Нет, - сказала женщина. - У меня дочка замуж собралась. А ему в армию осенью уходить. Какая уж там семья! Так вы не из газеты?
– Вообще-то из газеты, но сейчас не из газеты, - объяснил Миша.
– Если вам нужно приворотное зелье, - сказал человек с козлом, - то советую быть крайне осторожным.
– Нет, что вы, - сказал Миша и покраснел.
– Ясно, что не от газеты, - сказал молчавший до того мужчина с выгоревшими бровями и ресницами, в высоких охотничьих сапогах и ватнике. - Влюбился. Смотри, Иван, он влюбился.
Сосед его, пожарник, дремавший, прислонивши каску к бадье с фикусом, проснулся и согласился.
– Спокойный, черт, - сказал мужчина в ватнике про пожарника. - Пятый раз приходит. Привык уже. А я вот нет, не могу.
– Пятый раз? - подивился Удалов. - А что такое, что такое?
– Шланг потерял, - сказал мужчина в ватнике. - В прошлый раз три огнетушителя ему отыскала. Хороший она человек. Душевный. А меня браконьеры замучили. Тропу знают. Вот и хочу старуху про тропу спросить. Из рыбохраны я.
Вышел метеоролог, быстрыми движениями свертывая в рулон синоптическую карту.
– Ну как? - спросил его человек в ватнике.
– С завтрашнего дня без осадков! И до конца недели. Что я им говорил! - Шляпа у метеоролога перекочевала со лба на затылок, лицо его блестело от пота. - Сегейда антициклон у Антильских не учитывал. Я ему говорил - заденет. А он - далеко. А надо было учесть!
Следующей исчезла за дверью женщина в сером платке. И лишь скрылась, как из кабинета донеслось бормотание, быстро повысившееся до отдельных резких возгласов. За дверью ссорились, спорили. Через минуту женщина выскочила наружу, прижимая к груди узелок с дарами Глумушке.
– И не приставайте ко мне с непристойными предложениями! - кричала ей вслед колдунья. - Вы хотите лишить людей счастья? Да? Так вам это не удастся.
– Я - мать! - крикнула женщина, уходя. - Я буду жаловаться!
– Следующий, - сказала Глумушка.
Мише никак не удавалось увидеть ее - дверь раскрывалась в его сторону, и лишь сварливый голос доносился до него.
– Иван, тебе, - сказал человек в ватнике.
– Что потерял? - спросила Глумушка, не закрывая двери.
– Шланг куда-то задевался. Лейтенант говорит - ты, Сидоренков, последним шланг в руке держал. Ты, говорит, и отыскивай.
– Завтра зайдешь до восьми тридцати, - сказала Глумушка. - Следующий.
– Ну, тогда моя очередь, - сказала человек в ватнике.
Пожарник снова задремал у фикуса.
Неожиданность увиденных сцен отвлекла Стендаля от мыслей о возлюбленной. Вместо темной избушки, черного кота на печке, тяжелого и пряного запаха снадобий была приемная с фикусом. И синоптик. И Иван со шлангом. Направляясь к колдунье, Стендаль презирал себя и клял Алену, заставившую опуститься до отчаянных действий. Но именно порочность, неестественность похода к колдунье сливалась в его сознании с безответной любовью, у которой не было выхода. А здесь была поликлиника. Неофициальная, но будничная, отличавшаяся от районной только жалобами пациентов. И, к ужасу своему, Стендаль вдруг понял, что ему могут здесь помочь, и он уже не знал, хочет ли, чтобы ему помогли.
– И тогда я ей говорю... донеслись до Стендаля слова толстяка с козлом. - Или она полюбит, или я буду вынужден обратиться в суд. Безвыходное положение.
– Да, - сказал Удалов. - Положение безвыходное.
– Я получаю от нее приворотное зелье...
– Наконец-то, - вырвалось у Стендаля.
– Что?
– Я так, про себя.
Стендаль думал: наконец-то нашелся человек, который не терял шлангов, не интересуется путями циклонов и не ловит браконьеров. Человек, который полюбил и ждет взаимности.
– Получаю я от нее приворотное зелье - и сразу туда. А она меня уже ждет с угрозами. Тогда встает проблема, как мне ее этим зельем напоить?
Из двери вышел человек в ватнике, задумчиво насвистывая песню. Растолкал пожарника, они ушли, а их место в кабинете занял Удалов. У толстяка не осталось слушателей, кроме Стендаля, и он обратился к Мише с вопросом:
– Продолжать ли мое повествование?
– Да, конечно, - сказал Миша. - У меня такая же проблема.
– Тоже она?
– Тоже. Только я не слышал начала вашей истории. И если вы не возражаете...
– Конечно, я повторю. Тем более если у вас та же беда. Уйди! Уйди в сторонку! Не терплю!
Последние слова относились к козлу, который по-собачьи терся о колени толстяка.
– Значит, есть у меня соседка. Аида. Стерва, каких свет не видал. Старая дева, сухая как палка и тому подобное. Ненавижу ее, а меня довести до ненависти не так легко. Дважды за последний месяц ломала общий забор, помои выплескивает только под моими окнами и еще изводит меня презрением. Змея.
– Так вы о ней? - спросил Стендаль.
– Конечно, о ней, пропади она пропадом. Я понял: еще день таких измывательств, и я или попадаю в сумасшедший дом, или подаю на нее в суд, или даже иду на физические действия. И к тому же этот проклятый козел!
Толстяк указал пальцем на козла, и козел ухитрился изогнуть шею и длинным шершавым языком ласково лизнуть указательный палец.
– Этот козел регулярно, будучи подпускаем в мой огород, съедает все плоды моего досуга. Все. Причем в первую очередь слабые, нежные ростки ценных растений. И тогда я иду к этой Глумушке и получаю от нее приворотное зелье. Возвращаюсь домой и думаю, как бы мне соседку приворотным зельем накормить, заставить относиться к себе по-человечески и кончить этим долгую распрю...
