Практическое руководство по злу (СИ) - "overslept"
— Закончим этот разговор в другое время, — сказала Кеган. — Поединок, который вы заказали, начинается.
Весь разговор не занял много времени, но за это время Хакрам пробился сквозь легионеров Наука. Мой Адъютант всегда был высоким даже для орка, и я была почти уверена, что он стал выше с тех пор, как получил своё Имя. Не такой коренастый, как Наук, и не такой толстый, как Верес, но в наши дни он держался так, что в нём почти физически чувствовалась весомость.
Он вырос в своей силе, и это было заметно. Хакрам больше не пользовался мечом и щитом, которые были его уделом в качестве легионера: сначала он сменил меч на топор, затем щит на второй топор после наших сражений с фейри. Он сказал мне, что если мы собираемся продолжать сражаться с существами, которые могут разрезать сталь, как пергамент, то предпочёл бы иметь второй клинок, вместо мёртвого груза.
Оружие, которое орк взял в руки, когда вышел на поле, также было топором, но намного длиннее и больше, чем обычные боевые топоры — рукоятка, выкованная из гоблинская стали и смертоносное широкое топорище, которым он вертел, как будто оно ничего не весило. Барон Рассветного Дня перестал разезжать верхом на лошади, когда появился претендент, придержал своего коня и направил его к Адъютанту.
Легионеры в первых рядах начали топать ногами, и это распространилось, как огонь, среди Пятнадцатого: гоблинов, орков и людей всех мастей. Земля содрогнулась под двумя тысячами подкованных сталью сапог, и в такт этому резкому стуку поднялись голоса.
— Мёртвая Рука и мёртвый человек,
Острый клинок и острый клык,
Независимо от того, насколько они длинны,
Железо окажется в ножнах,
Лишь когда мы увидим, как наших врагов вешают.
Шаг Хакрама оставался ритмичным, когда он взывал к фейри, его слова тонули в голосах и ритме, когда по бокам войска другие Легионы Ужаса присоединили свои сапоги к песне. Десять тысяч душ слаженно топали ногами как один, когда мои легионеры пели свой жуткий гимн. Копьё барона Рассветного Дня опустилось, и без дальнейших насмешек он бросился в атаку.
— Лорд, священник или рыцарь в серебре,
На пылающем холме или в рассветной долине,
Виселица всё равно решает:
Любой титул лежит в крови разбитым.
Адъютант не двигался, спокойно ожидая нападения. Моё сердцебиение участилось при виде присходящего, но я верила в него. Учитывая его размеры и силу, естественным сравнением среди Бедствий для моей правой руки была Капитан. Однако я боролась с ними обоими и знала, что это было ошибкой. Сабах была неумолимой силой и стремительностью, скорее ураганом, чем женщиной, когда переходила к насилию. Хакрам же… Хакрам сражался, как Блэк, даже больше походя не него в бою, чем я. Терпеливый, размеренный и безжалостно жестокий в движении. Копьё ярко сверкнуло на солнце, но орк по-прежнему не двигался. Только когда масса мускулов и стали была в нескольких шагах от него, его рука взметнулась: топор развернулся, лезвие вошло в стальную пластину между глаз коня барона.
— Мёртвая Рука и мёртвый человек,
Острый клинок и острый клык,
Потому что независимо от того, насколько они высоки,
Когда железо покоится, мы видим, как их вешают.
Белая лошадь мгновенно погибла, и инерция понесла её в беспорядочном скольжении по траве, когда барон ловко спрыгнул с неё и приземлился, как кошка, на землю. Когда мёртвая лошадь пронеслась мимо Адъютанта, он сделал три шага в сторону и взял второй топор. Отбросив копьё в сторону, барон Рассветного Дня обнажил меч, сияющий, как утро, в честь которого он был назван.
Орк терпеливо ждал его, не впечатлённый этим зрелищем. В мгновение ока фейри был перед ним, и меч оставлял следы света после каждого взмаха, когда он яростно пытался лишить своего противника жизни. Спокойно отступая, Хакрам уклонился от удара, превратившегося в выпад, слишком поверхностный: зелёная кожа на его щеке разошлась под сталью фейри, оставив почерневший след, как будто его обожгли.
Барон с насмешливой лёгкостью уклонился от рукояти топора, но это лишь отвлекло внимание: кулак Адъютанта попал ему в подбородок. Кость сломалась, потому что удар и обычного орка не был пустяком, а этот орк обладал силой, неподвластной смертным. Оскалив зубы, фейри яростно зарычал, и перед ним расцвёл резкий свет.
Я втянула воздух: даже с того места, где я стояла, я чувствовала исходящий от него жар, и так близко, что Хакрам не смог бы увернуться от него.
— Королева, или король,
Небеса никогда не остаются неоплаченными,
их долг становится горьким с последним вздохом,
Левая рука даёт только смерть.
Когда свет погас, дымящаяся фигура Адъютанта возвышалась в трёх футах от эпицентра сияния. От него шёл пар, как от варёного мяса, но он был невредим. Я почувствовала на нём обрывки его Имени — остатки аспекта, к которому он призывал: Устоять. Однажды он выдержал удар демона, использовав его. Магия фейри была слабее по сравнению с этим.
Однако я увидела, что сила барона превратила его топор в почерневшие обломки, и почувствовала резкую волну страха. Впрочем, его тут же рассеял звук смеха моего адьютанта. Удар отбросил его назад к боку лошади, и он ловко забрал топор, который оставил в голове животного. Однако Хакрам снова не сократил дистанцию, что мне показалось странным.
Хотя барон был явно потрясён тем, что его колдовство не смогло подавить противника, он немедленно перешёл в наступление. Вокруг лезвия вспыхнул свет, и только тогда я поняла намерения Адъютанта. Ноги орка согнулись, мышцы его руки напряглись, и его костлявая рука впилась в плоть лошади: с громким рычанием он схватил весь труп, как булаву, и обрушил его на атакующего фейри. Барон поспешно попытался разрезать плоть, но преуспел только в том, чтобы вспороть живот: масса тянула его вниз, как хрупкую куклу.
Туша пузырилась и лопалась в потоке крови, когда фейри появился, тяжело дыша, но оправиться от своей ошибки было уже поздно — серповидное лезвие топора попало ему в шею, рассекая позвоночник, затем орк ударил его в живот, и вырвал из плоти сталь, оставив его дёргаться в крови, а затем спокойно рассёк череп.
— Мёртвая Рука и мёртвый человек,
Острый клинок и острый клык,
Независимо от того, насколько они длинны,
Железо окажется в ножнах,
Лишь когда мы увидим, как наших врагов вешают.
Мёртвый. Теперь, вот сейчас, когда зрелище приковало взгляды фейри наверху? Да, это был подходящий момент для удара. В то время как тысячи ног загремели в знак одобрения, а кроваво-красный топор Хакрама взметнулся к небу, я привлекла внимание герцогини Кеган.
— Сейчас, — сказал я. — Отправь их сейчас же.
Взрослая женщина медленно кивнула, всё ещё взволнованная тем, что она только что увидела, и, вытащив красный шарф из сумки на боку, подняла его. Без единого звука две тысячи мужчин и женщин Стражи перешли в идеальный бег. Как поётся в песне, нужно было уладить некоторые вопросы.
И, как поется в песне, Лето будет лежать кровавым и разбитым.
