Питер Нейл - Звезда Судьбы
Возможно, их издавала та тень внутри… ибо когда облако приблизилось, — слишком быстро для обычной тучи, — наблюдатели смогли разглядеть в недрах его какую-то судорожно мечущуюся тень, имевшую человеческие очертания…
— Валка и Хотат! — негромко выругался Кулл. — Похоже, у этой мерзости внутри человек.
Он поспешно развернулся, заслышав чьи-то шаги, уже готовый схватиться за меч и дать отпор, но с облегчением расслабился, увидев, что это всего лишь Мантис. Юноша не обратил на атланта внимания и не сводил взора с приближающегося облака.
Когда колдовское творение приблизилось, оказалось, что оно довольно больших размеров, и отбрасывает тень на серые поля и холодные воды реки, на настил моста и дорогу… Внешне облако было похоже на огромный клок морской пены, слишком тяжелый, чтобы удерживаться в воздухе. Несомненно, внутри его был человек, и именно его отчаянные вопли, усиленные каким-то колдовским способом так взбудоражили весь город.
До боли выворачивая шеи, Кулл с Мантисом обернулись вслед облаку, когда то медленно пролетело у них над головами, а затем остановилось и зависло в воздухе прямо над главной городской площадью. К тому времени там уже собралось несколько сотен человек; когда тень облака нависла над ними, они в страхе принялись разбегаться. Теперь уже ясно была различима человеческая фигура внутри облака, размером превосходившего самые большие строения деревни. Это был молодой человек в полном вооружении, доспехах, с коротко подстриженной бородкой. Он отчаянно барахтался в красноватой бурлящей пене, словно добыча охотника на вертеле над огнем.
— Помогите! — выкрикнул он, отчаянно размахивая руками в розоватом тумане.
Затем он издал громкий бессловесный вопль.
От этого звука у Кулла кровь застыла в жилах. Серовато-розовая пена потемнела, наливаясь алым. Зрители внизу взвыли от ужаса, когда на землю потекли тонкие ручейки крови. Затем кровь внезапно хлынула во все стороны, разбрызгиваясь на землю, на кирпичные стены, на деревянные двери и крыши, крытые тростником.
«Помогите!»
Кулл до боли стиснул рукоять меча, ненавидя себя за беспомощность.
— Дай мне крылья! — прошептал он в отчаянии, обращаясь то ли к богам, то ли к демонам.
— Дай мне крылья и позволь отомстить…
Внезапно облако рассеялось под легчайшим напором ветра, словно облачко благовонного дыма. Несчастная жертва застонала в последний раз и рухнула вниз головой прямо на землю. Было слышно, как хрустнули его кости…
Кулл ринулся вниз по ступеням, расталкивая наемников и жителей селения, и вскоре оказался перед трупом, который лежал на земле бесформенной грудой плоти, от которой в стороны расползались ручейки крови, скапливаясь в небольших лужицах. Все уставились на атланта. Подняв глаза, тот обнаружил поодаль Сойан-Тана, — а рядом с ним Сорана, который весь дрожал от слабости и беспомощной ярости, опираясь на высокий посох.
Соран со слезами на глазах посмотрел на атланта.
— Это был один из нас, — с печалью промолвил он.
Наемники ворчали и перешептывались, глядя на труп несчастного. Обведя их взором, Кулл прочел в их душах первые проявления страха, — ужаса перед нечистой смертью, перед гибельным колдовством.
Но Мантис, оказавшийся рядом с атлантом, невозмутимо подал голос:
— Они не понимают… не осознают, что предупреждения, подобные сегодняшнему, не способны запугать нас, но лишь придают нам решимости.
Кулл взглянул на далекие небеса, и волчья усмешка скривила его губы.
— Тогда надо заставить этих ублюдков понять, — яростно воскликнул он. — Все эти богами проклятые жрецы, что прячутся в зиккурате, скоро поймут, кто мы такие, с кем они связались. Клянусь рогами Хотат, мы порубим их на куски и отправим в преисподнюю их гнилые душонки!
Он помолчал, чтобы отдышаться, поражаясь гневу, охватившему его. Неужто безумие действует и на него самого? Но даже если и так, нелепость, бессмысленность и жестокость, — и беспощадное презрение, которое явили жрецы храма, убив таким образом этого несчастного воина, — ранили его в самое сердце, подобно отравленному кинжалу. — Мы заставим этих ублюдков понять, — повторил он вновь и двинулся прочь.
Мантис проводил взглядом атланта, затем переглянулся с Сойан-Таном.
— Звезда, — пробормотал старый маг. — Даже теперь она пожирает нас… Во имя всех богов, я надеюсь, что та ненависть, которую та вызывает своим воздействием, вскоре обернется против нее самой!
Кулл ехал во главе первого отряда, когда войско, наконец, двинулось через поля, залитые утренним серым туманом. Некоторое время все четыре отряда ехали вместе, но теперь они уже понемногу начали рассредоточиваться. У каждого было собственное задание, и каждый из них вели сильные, достойные командиры. Они не станут пытаться скрыть свои намерения: два отряда должны были атаковать основание цитадели, а два других — верхние уровни со склона горы; но сейчас они просто ехали вперед, и каждый шаг неумолимо приближал их к битве, к колдовству, крови и смерти…
— Убивайте, — таков был последний приказ Кулла. — Всех и все, что вы увидите… Если вы не можете это опознать — убейте его. Я хочу, чтобы вы залили кровью этот проклятый богами зиккурат и прикончили всех до единого колдунов и жрецов.
Сойан-Тан, впервые за все время севший в седло, ехал рядом с Мантисом, у Кулла за спиной.
За ними, на некотором расстоянии от магов в темных одеяниях, скакали наемники шеренгами по двадцать человек, — это были немногословные закаленные воины, пылавшие ненавистью, жаждой крови и богатой добычи. Недобрая магия этого места подействовала уже и на них, лишь усиливая природную ярость.
«Убивайте! Убивайте всех и все, что встретится вам на пути… Убивайте!»
Уже в дороге Сойан-Тан с Мантисом принялись читать какие-то странные заклинания и совершать загадочные пассы руками. Кулл сперва ничего не заметил, покуда их монотонное бормотание не привлекло внимания атланта. Он развернулся в седле; поскрипывание кожи, лязг доспехов далеко разнеслись в прохладном утреннем безмолвии. Атлант вопросительно покосился на Мантиса.
Тот смотрел на Кулла, — точнее, сквозь него, словно не сознавая присутствия друга рядом с собой, — и продолжил свое монотонное бормотание и непонятные жесты.
Внезапно Кулл ощутил, как перед ним поднимается ветер.
Ветер становился все сильнее, приобретая ураганную силу. Он дул уже словно со всех сторон разом, но не касался атланта; он словно гнал перед собой длинную стену пыли, мертвой травы, каких-то ошметков и мусора, — перед Куллом и его войском. Это было нечто вроде ширмы, щита, призванного скрыть их приближение от наблюдателей в зиккурате. Пыль и сухая трава не задели ни одного из тысяч наемников; но прежде чем отряд Кулла разошелся с тремя остальными, пылевая стена изогнулась полукругом, окружила каждый отряд по отдельности и вновь двинулась вперед. Сквозь пыль, затрудняющую обзор, атлант видел перед собой массивные стены и ярусы зиккурата. Теперь они уже подобрались совсем близко, — миновали линию укреплений и траншей, возведенную войсками Теринаса. Стук копыт лошадей гулко отдавался на протоптанных дорожках; сейчас даже свист колдовского ветра был приятнее уху, чем эта мертвенная тишина.
