Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – эрцгерцог
Правда, Сьюманс с той же легкостью подсказал мне, где найти огров в Гандерсгейме, так что он ни на чьей стороне, на это и надо нажимать в таком деликатном разговоре…
Темный вход озарился светом, я понял как приглашение и, превратившись в человека, торопливо пошел вперед. Темный воздух жилья, знакомый запах химикалий, аромат озона и горной смолы… все почти как и в прошлый раз, только положение мое куда двусмысленнее.
Проход вывел в огромный, почти исполинский зал. Дыхание сперло и в этот раз, хотя тогда зал был весь в золотом свете, стены украшены богатым и весьма причудливым барельефом на мифологические темы, а сейчас нечто готическое: черные стены пополам со зловеще красными полосами.
Музыкальная плавность изогнутых очертаний сменилась подчеркнуто резкими углами и прямыми стенами. Никаких золотых листьев, плавно падающих из-под свода, все стерильно, аскетично, словно здесь не маг живет, а отшельник Антоний.
Столы с тиглями, ретортами, колбами и прочим-прочим — в глубине зала, а тот стал еще огромнее, как-то Сьюманс умеет раздвигать пространство, ну не может такая пещера поместиться в пике горы…
Я сказал громко:
— Приветствую великого Сьюманса! И страстно жажду в очередной раз прильнуть к истокам вашей мудрости…
На всякий случай перешел на все виды зрения, какие получаются, чуть не сблеванул, но увидел, как в глубине зала появилась и пошла в мою сторону невысокая фигура, похожая на пылающий факел, где держак едва теплый, а головка горит неистовым огнем.
Я держал его взглядом и, когда он приблизился, сказал почтительно:
— Приветствую, великий Сьюманс! Вы очень много работаете, у вас заболит голова…
Со стороны пылающего факела прозвучало:
— Уже болит…
Он проступил видимый и для обычного зрения, все такой же невысокий с неестественно вытянутым лицом, абсолютно голым черепом, бледный и абсолютно безбровый. Длинный халат, его я не заметил в тепловом зрении, касается полами стерильно чистых плит пола.
— Вы окрепли, — заметил он. — Я применил высшую защиту невидимости!
— Просто случайность, — сказал я торопливо. — В любом случае, это можно назвать везением, а не могуществом.
Он бледно усмехнулся.
— Да? Другой бы изо всех сил доказывал, что заметил благодаря своей мощи. Видимо, она у вас в самом деле растет, сэр Ричард.
Его рука небрежным жестом указала на кресла, мгновение назад их не было. Я выждал, когда сядет хозяин и старший по возрасту, опустился на мягкое сиденье без опаски, что исчезнет. У Сьюманса, как у всех много поживших чародеев, чувство юмора с годами выветрилось до последней капли.
— Могу я попробовать убрать вашу боль? — поинтересовался я почтительно.
Он отмахнулся.
— Не получится. Я слишком долго пытался решить одну проблему… Когда не получилось, выпил настой тайтынга. А это палка о двух концах…
Я осторожно протянул к нему руку.
— Все-таки попробовать не мешает. Мне не стыдно показать слабость и неумение, я ведь и не говорил, что могу?
Он поморщился, но позволил моим пальцам коснуться его тела. Я потрогал худое костлявое плечо, передвинулся на такую же худую дряблую шею, и тут боль неожиданно потекла в меня тяжелым потоком, словно река горячей ртути. Я сцепил зубы и старался не показывать, что готов все бросить, продолжал вбирать в себя чужую боль, это впервые со мной такое, а лицо Сьюманса прояснилось, в тусклых глазах появился блеск.
— Достаточно, — произнес он. — Вы побледнели, юноша. Но боль в самом деле ушла почти вся! Что вы применили? Какое заклинание?
Я помотал головой. Очень медленно тяжелая боль покидает и меня, побеждаемая моим иммунитетом и услужливой регенерацией. Однако Сьюманс нечто, сколько же в нем живучести…
— Я не знаю заклинаний, — ответил я честно.
Он посмотрел на меня внимательно.
— Вижу. Но что-то в вас есть очень сильное… И, что звучит как вызов, незнакомое.
Я сказал торопливо:
— Великий Сьюманс, я прибыл по очень срочному и очень важному делу! Как я уже говорил при нашей последней встрече, мы начали из Сен-Мари вторжение в эту непросвещенную и дикую страну варваров, чтобы принести сюда культуру, просвещение, дух гуманности, терпимости и очищающую мощь христианских костров.
Он в недоумении вздернул кожу на том месте, где у людей брови.
— Костров?
Я отмахнулся.
— Да это ритуальное такое, не обращайте внимание на мелочи. Очень надеюсь, что наши мелкие и суетные заботы не отвлекут великих магов от грандиозных и величественных задач Познания Древних Тайн!..
— На что не отвлекут?
— Ну-у, — протянул я, — не будете вмешиваться, как в старину олимпийские боги встревали в войны людишек, даже иногда сражались на той или другой стороне, если верить Гомеру, Гесиоду и прочим непроверенным источникам.
Он пренебрежительно искривил губы.
— Милый юноша! Если бы ты хоть в какой-то мере догадывался, как это просто, глупо и неинтересно для магов… Это то же самое, что начинать помогать красным муравьям в их войне против черных. Или наоборот.
— Но маги, — сказал я робко, — по тем же непроверенным данным, все же захватывают власть в королевствах.
Он покачал головой.
— Никогда. Разве что какие-то деревенские колдуны, способные на пару трюков? Мы не вмешиваемся в жизнь людей вовсе не из-за каких-то запретов или особого благородства, Ричард. Посмотри, что ты видишь?
Он повел дланью, дальняя стена исчезла, за ней открылся гигантский склад, где справа и слева уходят вдаль стеллажи с древними вещами непонятного назначения, а на полу разложены крупные фрагменты и обломки чего-то причудливого, странного, по спине бежит холодок почтительного трепета.
С потолка падает свет, не слишком яркий, не слишком тусклый, а как раз, чтобы не раздражать глаза, и в то же время высвечивает каждый уголок и каждую вещь.
— Тут на сто лет копаться, — пробормотал я ошалело.
Он скривил губы.
— Сто лет? Я занимаюсь эти триста пятьдесят, но не разобрал и десятой части…
— Ого, — вырвалось у меня.
Он спросил с невольной насмешкой:
— Ну как, стало яснее?
Я пробормотал:
— Великий Сьюманс… теперь верю. Басни про защищающих Гандерсгейм волшебников придумали разбитые степняками сен-маринцы! Надо же как-то объяснить свое поражение, чтобы перед женами не так стыдно…
Он кивнул, бледное лицо спокойно, однако глаза нехорошо поблескивают, я ощутил, как под ложечкой тревожно квакнуло.
— По долине, что под нами, — произнес он ровным голосом, чересчур ровным, — часто проходили армии. В ту или другую сторону. Однако ни разу среди них не было достаточно могучего мага. Сейчас особый случай…
