David Eddings - Келльская пророчица
– Ну хорошо, друг мой, – рассмеялся Гарион. – Таким образом все остаются в выигрыше.
Дворец оказался почти точной копией королевской резиденции в Во-Мимбре – крепость внутри крепости, с высокими стенами и крепкими воротами.
– По крайней мере на этот раз, надеюсь, моему деду не придется выращивать дерево, – прошептал Гарион на ухо Закету.
– Чего-о?
– Когда мы впервые попали в Во-Мимбр, рыцарь, стоявший на страже у ворот, не поверил Мандореллену, когда тот представил дедушку как великого волшебника Бельгарата. Тогда дедушка вытащил хворостинку, запутавшуюся в хвосте его коня, воткнул ее в землю прямо на площади перед дворцом – и тотчас же выросла яблоня. Потом он приказал недоверчивому рыцарю всю оставшуюся жизнь за нею ухаживать.
– И что, рыцарь послушался?
– Не сомневаюсь. Мимбрийцы воспринимают подобные приказы исключительно серьезно.
– Странный народ...
– О да. Я вот, например, приказал Мандореллену жениться на девушке, которую он любил чуть ли не с детства, а еще прекратил войну в самом ее разгаре.
– И как тебе это удалось?
– А я пригрозил. Полагаю, они восприняли меня всерьез. – Подумав, он прибавил: – Хотя, наверное, немного помогла и буря, которую я обрушил на головы сражавшихся. А Мандореллен и Нерина долгие годы нежно обожали друг друга и пребывали в романтической тоске. Мне это, в конце концов, надоело, и я заставил их пошевелиться. Им я тоже пригрозил. Видишь вот этот ножичек? – Он указал на рукоять Ривского меча, торчавшую из-за его плеча. – Он сразу бросается в глаза.
– Гарион! – Закет расхохотался. – Да ты деревенщина!
– Да. Возможно, – согласился Гарион. – Но ведь они и впрямь поженились. Теперь оба безмерно счастливы, а ежели что-то пойдет не так, им есть, кого винить, правда?
– Ты совершенно необыкновенный человек, друг мой, – серьезно сказал Закет.
– Нет, – вздохнул Гарион. – Наверное, нет. А так хотелось бы... Судьбы мира тяжким бременем лежат на наших с тобой плечах, Закет, и на самих себя времени не остается. Вот скажи, разве тебе не хотелось бы в одно прекрасное летнее утро выехать из дому, просто чтобы полюбоваться восходом и поглядеть, что находится за ближайшим холмом?
– Я думал, именно этим мы и занимаемся.
– Не совсем так. Мы делаем все это по принуждению. Я же говорил о развлечении.
– Уже многие годы я ничего не делал ради развлечения.
– А разве ты не развлекался от души, угрожая распять Гетеля, короля туллов? Сенедра мне рассказывала.
Закет расхохотался.
– Это было совсем недурно, – признался он. – Но, разумеется, я никогда бы этого не сделал. Спору нет, Гетель полный идиот, но в тот момент он был мне нужен.
– Вот именно! Все упирается в необходимость. Мы с тобой делаем лишь то, что нужно, а вовсе не то, чего нам хочется. Ни один из нас не искал столь высокой миссии, но теперь оба мы вынуждены делать то, что необходимо, и то, чего от нас ожидают. Если мы взбунтуемся, мир погибнет – и жертвами падут многие честные и благородные люди. Я не предам людей честных и благородных – и ты не предашь. Ты сам слишком благороден для этого.
– Благороден? Я?
– Ты недооцениваешь себя, Закет, и, я думаю, очень скоро некто поможет тебе покончить с ненавистью к самому себе.
Закет вздрогнул.
– Ты думал, я не знаю? – продолжал Гарион, не щадя застенчивости друга. – Но ты почти исцелен. Ты почти изжил страдания, боль и раскаяние, а если тебе нужен добрый совет, я научу тебя быть счастливым. Иначе для чего существует дружба?
Из-под забрала Закета донеслось сдавленное рыдание.
И тут между коней двух друзей неизвестно откуда возникла волчица. Ее янтарные глаза устремлены были на Гариона.
– Отлично сказано, – произнесла она. – Возможно, сестра и недооценила тебя, юный волк. Похоже, ты и в самом деле уже не щенок.
– Брат очень старается, – отвечал Гарион по-волчьи. – Брат надеется, что не слишком разочаровал тебя.
– Ты подаешь надежды, Гарион.
И эти слова ее разрушили последние сомнения Гариона. Он уже давно кое о чем подозревал...
– Благодарю тебя, бабушка, – сказал он, уже совершенно точно зная, с кем разговаривает.
– Долгонько же ты собирался, чтобы наконец это выговорить!
– Боялся показаться не вполне вежливым...
– Я считаю, что ты слишком много времени провел в обществе моей старшей дочери. Она, как я заметила, чересчур увлекается соблюдением приличий. Надеюсь, тебе достанет благоразумия держать свое открытие при себе?
– Как ты пожелаешь.
– Это будет мудро. – Волчица взглянула на ворота дворца. – Что это за строение?
– Королевский дворец.
– А кто такой король? Растолкуй по-волчьи.
– В обычаях двуногих чтить их превыше всех прочих собратьев, бабушка. Правда, это скорее дань обычаю, нежели самому двуногому, носящему на голове корону.
– Как любопытно! – фыркнула волчица.
Но вот со скрежетом и звоном опустился подвесной мост, и барон Астеллиг со своими рыцарями, сопровождаемый путешественниками, въехал во двор.
Как и в Во-Мимбре, Тронный зал королевского дворца в Дал-Периворе был просторным, со сводчатыми потолками и резными колоннами вдоль стен. Между колоннами располагались узкие и высокие окошки с витражами, и солнечный свет, льющийся сквозь цветные стеклышки, играл всеми цветами радуги. Пол был выложен отполированными до блеска мраморными плитами, а на крытом алым ковром возвышении в дальнем конце зала стоял трон Перивора, эффектно выделяясь на фоне тяжелых пурпурных драпировок. На богатой ткани вокруг трона развешано было массивное старинное вооружение – реликвии двухтысячелетнего правления династии. Были тут копья, жезлы и мечи, зачастую выше человеческого роста, и потрепанные военные стяги давным-давно позабытых королей.
Обстановка показалась такой знакомой Гариону, что голова у него пошла кругом. Казалось, вот-вот навстречу ему выйдет Мандореллен в сверкающих доспехах, сопровождаемый рыжебородым Бэраком и страстным любителем коней Хеттаром. И вновь странное ощущение поразило Гариона. Все это уже происходило с ним прежде. И ему вдруг открылось нечто важное: рассказывая Закету о прошлом, он сам как бы переживал его вновь. И было это не что иное, как духовное очищение в преддверии уже ставшей неизбежной встречи в Месте, которого больше нет.
– Соблаговолите, господа рыцари, приблизиться к трону короля Ольдорина, дабы мог я представить вас его величеству, – сказал барон Астеллиг. – Я сам поведаю ему о некоторых ограничениях, кои накладывает на вас ваша великая миссия.
– Ваша учтивость и предусмотрительность делают вам честь, господин Астеллиг, – сказал Гарион. – Мы сердечно рады будем приветствовать государя.
