Анатолий Бочаров - Легенда о Вращающемся Замке
Гилмор обратился к силе — и швырнул эту силу прямо перед собой, формируя из нее щит. Воздух между ним и с каждым шагом приближающемся к нему Кэран загустел, темнея. Сделался вязким, как болотная жижа. Обычный человек застыл бы в этом воздухе и утонул бы в нем, как неосторожный путник тонет в болоте.
— Хорошая попытка, — одобрила чародейка результат его усилий, — но совершенно бесполезная в данном случае. — Огненные искры пробежали по ее мечу, и тогда Кэран рубящим ударом сверху вниз рассекла наспех создаваемую Гилмором преграду.
Гилмор зачерпнул ладонью первозданной тьмы, что клубилась сейчас вокруг него, темными щупальцами поднимаясь с пола. Словно кусок черной ткани, намотал эту темноту себе на кулак — и размахнувшись, швырнул в волшебницу. Но тьма рассеялась, натолкнувшись на выставленный меч.
— Ты смешон, — сказала Кэран. — Ты привел на погибель родного брата, а сам думал уцелеть?
— Может я и поступил недостойно, — согласился Гилмор. — Но уж явно не тебе меня в это винить, — он бросился в атаку. Сделал выпад заколдованным кинжалом, так как надеялся, что одно волшебное оружие окажется ему полезным в борьбе против другого. Но Кэран оказалась быстрей. Выбила у него кинжал с такой силой, что Гилмор едва не упал. Он успел отшатнуться прежде, чем оказался бы проткнут насквозь. Перебросил меч в правую руку и снова закрылся. Отступил.
Гилмор больше не пытался воспользоваться волшебством. И так было понятно, что не ему, зеленому новичку, тягаться в этом деле с человеком, с малых лет беспрестанно тренировавшимся в искусстве сотворения чар. Но вот новичком в фехтовании Гилмор отнюдь не был. И надеялся, что в этом бою ему поможет если не магия, то хотя бы меч.
Меч ему не помог.
Кэран сотворила новое заклятие — и костяная рукоятка меча, которую сжимал Гилмор, сделалась вдруг нестерпимо-горячей, раскаленной, будто ее докрасна накалили над огнем. Чувствуя, как его ладонь покрывается ожогами, Гилмор выпустил оружие из рук. Меч со звоном упал на пол, и пинком ноги Кэран отшвырнула его в дальний угол. Встала напротив обезоруженного Фэринтайна, тяжело дыша. Все же, единовременное плетение такого большого количества заклятий утомило даже ее. Но утомило лишь слегка.
— Ты все же убьешь меня? — спросил Гилмор тихо.
Ему вспомнились почему-то все те дни, что колдунья провела, применяя свои заклятия в попытках затянуть его раны и спасти его мечущееся в предсмертной лихорадке естество. А потом сами собой, совершенно непрошенные, всплыли в памяти и все те ночи, проведенные Гилмором и Кэран вместе, когда болезнь отступила. Гилмор вспомнил рыжие волосы, падавшие ему на лицо, поцелуи, оказавшиеся неожиданно горячими, обнаженную кожу, такую гладкую на ощупь. Вспомнил, как несколько раз волшебница не уходила к себе, а засыпала в одной кровати с ним, головой на его груди. Вспомнил, каким ровно и спокойным тогда было ее дыхание.
Кэран тряхнула головой. Видно, ей тоже нашлось, что вспомнить.
— Прости, — сказала она.
И всадила Гилмору Фэринтайну клинок прямо в грудь.
* * *Гледерик не мог пошевелиться. Проклятое колдовство сковало все его тело, словно превратив мышцы в бесполезный студень, в какой-то вязкий кисель. Он не чувствовал ни ног, ни рук. Только и мог, что стоять и смотреть на происходившую у него на глазах скоротечную схватку. Никогда еще прежде в своей жизни юноша не ощущал себя настолько бессильным.
Он видел, как сэр Эдвард успел обменяться с волшебнице парой ударов — прежде, чем та же самая магия обездвижила и его. Видел, как сражается Гэрис Фостер — вернее, как сражается человек, Гэрисом Фостером себя называвший. Получалось это у него не слишком успешно. Вот сэр Гэрис с криком выронил оружие из рук — а вот бешеная рыжая магичка сделала шаг навстречу и с коротким замахом вонзила клинок ему в грудь.
Будто молния пробежала по лезвию этого клинка.
Сэр Гэрис упал на колени. Кэран склонилась над ним, подбирая с пола тот самый кинжал, которым он воспользовался, призывая ее придти. Замерла, глядя в глаза этому высокому широкоплечему воину, сейчас стоящему перед ней на коленях с разверстой раной груди. А потом вонзила кинжал ему в горло.
Человек, которого Дэрри называл своим господином, умер.
Наверно, юноша бы закричал в тот миг — но кричать он не мог, поскольку наведенная чародейством немота овладела его горлом. Все, что оставалось Гледерику — это стоять и смотреть, точно также, как бессильно смотрели на происходящее и все остальные. Лицо Эдварда Фэринтайна было искажено гримасой ужаса и отчаяния, но ничего сказать сейчас не мог даже он сам. Видимо, неограненного колдовского дара, доставшегося Эдварду от предков, не хватало, чтоб преодолеть сковывающее его заклятие. Любого дара порой оказывается слишком мало, когда против него выступает мастерство.
Кэран медленно развернулась к ним лицом. В одной руке она сжимала свой длинный тонкий меч, в другой — кинжал, и с обоих клинков на пол падали капли стремительно чернеющей крови. Касаясь пола, они вливались в окружающую волшебницу темноту, что стлалась теперь у ее ног, подобно туману.
— Это немного не то, чего я хотела, — сказала волшебница. — Но лучше, чем совсем ничего.
Она немного помолчала. Бросила взгляд в ту сторону, где лежал, распростертый на камнях, Гэрис Фостер. Или, вернее — Гилмор Фэринтайн. Кэран досадливо дернула головой, будто стараясь отогнать какую-то навязчивую мысль.
— Я могла бы убить вас, — сказала она спокойно. — Если б не боялась потревожить баланс сил. Он хрупок сейчас, и я не знаю, смогу ли я совладать с последствиями, если уничтожу еще и вас. Впрочем, вы ведь не враги мне. — Кэран остановилась взглядом на Дэрри. — Даже этот наглый мальчишка мне не враг. Уходите, — продолжала она. — Или оставайтесь здесь. Это не имеет никакого значения. Прячьтесь в самые глубокие свои норы или возвращайтесь в Таэрверн. Это уже ничего не изменит. Королевская кровь пролита, врата открыты, и преграды больше нет. На зимнее солнцестояние я приду в Каэр Сиди — и заберу Вращающийся Замок себе. А вместе с ним я заберу и весь мир.
Кэран сделала шаг назад, в самое сердце окружавших ее теней.
— До встречи на Йоль, — сказала волшебница.
Спустя мгновение Кэран исчезла. Тени поглотили ее.
* * *Когда Дэрри снова смог двигаться, он бросился к Гэрису Фостеру со всех ног. Бросился — и замер, тяжело дыша и едва веря в ту картину, что открылась сейчас его глазам.
Залитый собственной кровью, с пробитой насквозь грудью и пронзенным горлом, глядя в потолок остекленевшим взором, на холодных камнях покинутой пиршественной залы древнего замка лежал совсем не тот человек, к чьему облику Гледерик успел хорошо привыкнуть за последний месяц. Вовсе не тот черноволосый, загорелый под солнцем в бесчисленных своих походах наемник, чьи толстые губы так часто кривились по любому поводу в желчной, презрительной усмешке. Его фигура почти не изменилась, осталась столь же высокой и сильной — но разительно преобразилось лицо. Словно с него сорвали наконец долго носимую маску.
