Барбара Хэмбли - Воздушные стены
Кольцо вдруг разомкнулось, и на середину выступил высокий Рейдер, подняв руки и показывая, что он безоружен.
Это был великолепный викинг, бледные заплетенные усы свисали вниз к ямке его горла. Брови росли пучками, как у рыси, завиваясь вверх. Глаза излучали холод, словно замерзший янтарь. Выцветшее серое золото его одеяния из пантеры говорило о его сане. Без сомнения, это был вожак Рейдеров, гордый и величественный.
Какое-то мгновение взгляд, который приводил в движение толпу, изучал Ингольда и Руди. Голосом, подобным старому горну, он обратился к путникам:
— Вы колдуны?
— Я колдун, — сухо ответил Ингольд. — Он знает только заклинания.
Рейдер перевел неприветливый взгляд на Руди. Руди бросило в жар, он хотел бы сейчас исчезнуть или воплотиться в того самого клопа-вонючку и убежать в пустыню с глаз долой.
Вожак сказал:
— Я так и знал. Метатель Стрел никогда не промахивается, но говорят, что невозможно поразить колдуна. Меня зовут Эхо Ветра, а вы попали к Народу Извилистых Холмов из страны Белых Озер.
— Вы далеко от ваших домов, — серьезно сказал Ингольд. — Это мамонты, которые покидают северные равнины, отодвигают вас так далеко на юг?
Рейдер прогромыхал:
— Мы делаем то, что хотим. Это наши равнины и наши пустыни, и мы не собираемся спрашивать совета у безумных землекопов реки. Но ты, — продолжал он, жестикулируя рукой в шрамах, — десять дней назад сумел разгадать надпись на нашем магическом столбе и сумел понять ее, в отличие от людей Прямых Дорог. Наверное, ты тот самый колдун, чье имя было известно на юге много лет назад, Пустынный Странник, друг Белой Птицы и его племени?
Мгновение Ингольд молчал, как будто это имя, как камни пустыни или ссадины от кандалов на его запястьях, напомнило ему о другой жизни.
— Да, я — Пустынный Странник, — сказал он наконец. — Но я должен сказать тебе, Эхо Ветра, что Белая Птица умер, узнав меня.
— Я был другом Белой Птицы, — тихо сказал вождь. — И люди умирают не только из-за тебя, Пустынный Странник, — выцветшие ресницы скрыли сверкание его глаз. — И если ты тот самый Пустынный Странник и Белая Птица говорил мне правду, для всех нас хорошо, что мои люди не убили тебя до моего прихода.
— Твоим людям крупно повезло, что они не пытались это сделать, — мягко ответил Ингольд.
Золотые глаза встретились с голубыми, но мгновение спустя безмолвный поединок закончился.
— Да, — сказал вождь тихо. — Ты действительно тот самый Пустынный Странник, который похитил у Белой Птицы лошадей...
— Неправда! — возмутился Ингольд.
— ...и заключил пари об ужасных птицах...
— Это был не я.
— ...и проиграл?
— Я выиграл. И кроме того, — спокойно ответил Ингольд, — это было так давно, когда я был молод и глуп.
— Тогда зачем теперь, когда ты немолод и неглуп, когда повсюду витают злые духи, вы явились в наше пристанище?
Как будто вызванные упоминанием о духах, ветры задребезжали стеклом и перьями волшебного столба, белый солнечный свет замерцал на вращающемся металле, а лепестки диких роз вырвались на свободу и упали в траву, как жертвенная кровь. Рейдеры засуетились, повернув головы в сторону безмолвной пустыни. Там ничего не было, ничего, кроме арктического холода.
Ингольд облокотился на копье.
— Расскажи мне об этих злых духах, — сказал он.
Эхо Ветра молча разглядывал двух оборванных пилигримов из стана врагов, как бы определяя, что стоит каждый из них. Руди захотелось раствориться. Но вождь сказал только:
— Заходите. Ешьте со мной, ты и твое Маленькое Насекомое, которое знает заклинания, и мы поговорим обо всем.
Убежище Эха Ветра было больше других в лагере, но, как большинство из них, его было трудно обнаружить в зарослях мескитовых деревьев, которые раскинулись на нескольких футах. Слабый дымок с запахом приготавливаемого мяса струился над огнем. Ингольд безошибочно определил вход и зашел в землянку.
— Это безопасно? — тихо спросил Руди, беспокойно оглядываясь на воинов.
— Как все, что ты делал за последние четыре дня, — резко ответил Ингольд. — Садись, дай взглянуть на твою ногу.
Мрачная землянка была узкой, с низкой крышей, с запахом толченого шалфея. Шкуры бизонов и мамонтов валялись на полу, и Руди устроился на одной из них, пока Ингольд разбирался среди разных пакетов и мешочков, он привык заботиться о своей персоне.
Ужасное подозрение овладело Руди.
— Эй!
Ингольд посмотрел на него.
— Это была проверка? Ты все подстроил, чтобы посмотреть, смогу ли я выжить без тебя?
— Нет, — ответил колдун и стал развязывать покрытую коркой повязку на лодыжке и икре Руди. — Во-первых, ты еще не способен выдержать какое-либо испытание, а то, что тебе пришлось пережить, было равносильно убийству. Когда я хочу убить своих помощников, я делаю это осторожно и после честного предупреждения. Во-вторых, мне следовало бы остановить тебя, когда ты убегал из лагеря в бурю, даже не убедившись, действительно ли я исчез или нет.
— Да, но я... — смысл того, что сказал старик, дошел до него. — Хунх?
Ингольд вздохнул и присел на корточки.
— Это самый старый трюк в книге, Руди, — терпеливо объяснил он. — Если ты хочешь разделить двух партнеров, самый быстрый способ — бросить на одного из них тайное заклинание, пока другой отвлекся. Ты спал, не так ли? Для этого потребовалось бы лишь несколько минут. Буря только ухудшила ситуацию.
— Они кто? — поморщился Руди, когда Ингольд наложил тонкую массу из молотых трав и воды на полузажившую, покрытую коркой рану.
Старик посмотрел на него и вытер руки концом своей заплатанной и протертой мантии.
— Дарки, — сказал он мрачно. — Те же самые, я думаю, что преследовали нас из Ренвета. Их не много, но достаточно, чтобы продержать меня в пещере до утра. Мне нужен еще кусок одежды. Нам больше нечем перевязать рану.
Руди, философски размышляя, подумал, что в данном случае больше или меньше лохмотьев — нет никакой разницы. Он знал, что выглядит, как нищий из кинокартины Ингмара Бергмана — в отвратительных лохмотьях, с длинными волосами, помятым лицом и четырехдневной щетиной на подбородке. Ингольд выглядел немногим лучше, усталый, грязный, оборванный, как святой Фрэнсис после битвы. Последние дни сказались и на нем.
— Мне мешали найти тебя. Я преодолел многое, чтобы вновь встретиться с тобой, — продолжал Ингольд, наклоняясь вниз, чтобы перевязать рану. — Дарки преследовали меня две ночи, и я не мог уходить далеко от убежища. Закончилось все тем, что я убил большинство из них, я думаю, что по этой причине они пришли из Ренвета и все время преследовали нас.
Руди спросил:
