Андрей Легостаев - Последнее пророчество
— Да, умер, — захихикал мудрец, — но кто скажет, что такое жизнь и что такое смерть? Познав бесконечность, приобретаешь всеобъемлющую власть, но обязательно найдется во вселенной сила, которая обладает властью неизмеримо большей. Вот уже столько лет, что не сосчитают лучшие счетоводы всего Соединства Стран Священной Реки, я сижу здесь у родника с Вином Жизни и думаю. Я просыпаюсь раз в два года ровно на тридцать дней, чтобы испить вина мудрости и поиграть в свои картинки. Хотите, я покажу вам, чем заполняю досуг?
Не дожидаясь ответа, Хамра Толерад вытянул правую руку к стене, со струящейся по ней водой и по воде вдруг побежали круги, вода слилась словно в вертикальное озеро, внутренний свет заполнил его, и на глади воды проявилась картина, тщательно оберегаемая в сердце Варроса, знакомая ему до слез с той самой ночи на родном острове, после которой столь круто изменилась его жизнь: тысячи людей на улицах Пиларисия под ослепительным солнечным светом славили короля Варроса.
Картина, много лет жившая лишь в воображении, но давно уже ставшая реальностью.
— Или вот такую картинку могу показать, — вновь хихикнул старый маг и подвинул руку левее.
Там тоже образовалось волшебное озеро, но появившийся вид вселял страх: сгустившиеся черные тучи, молнии и извержения вулканов, которые не могут погасить ливневые стены; гористый остров — Варрос не мог не узнать родную страну — уходит под море, орнейские острова, частично уничтоженные землетрясением, сбиваются вместе и превращаются в северный хребет материка, ночь опускается над Лунгарзией и всем миром.
— Или такую вот, — продолжал хихикать древний маг, поводя в сторону рукой.
В новом изображении, появившемся рядом с прежними, которые продолжали жить, друзья увидели шагающее по черной выжженной земле в багряном злом свете тяжелого солнца чудовище, похожее на дракона, но на двух мощных лапах, повсюду мелькали жуткие крылатые твари, а земля была завалена человеческими скелетами.
— Выбирайте сами, что вам больше по душе, — расхохотался Хамра Толерад и залпом опрокинул в себя кубок с Вином Жизни.
Под этот хохот, в котором горечи было гораздо больше, чем веселья, стены круглого зала осветились движущимися беззвучными картинами — разными, они наплывали друг на друга, сосредоточиться на чем-то одном было почти невозможно.
В одном месте люди собирали богатый урожай великолепных фруктов, улыбаясь друг другу, а на соседнем изображении приземистый черноволосый воин сражался с целым клубком рогатых змей, тянущих к нему раздвоенные языки.
Где-то извергали пламя черные трубы, и лес был покрыт огнем, а где-то повозки без лошадей сами везли счастливых людей по дорогам; где-то мрак ночи прорезали зловещие молнии, а где-то беспечно вели хороводы красавицы с длинными косами.
Выбрать что-то одно было невозможно.
Вскочившие было Варрос и Силамар не в состоянии уследить за всем, ошеломленно сели обратно и вопросительно посмотрели на мага.
По движении руки Хамры Толерада зал снова погрузился в полумрак.
— Что… Что это все означает? — только и смог вымолвить Варрос.
— О-о! — произнес Хамра Толерад, и глаза его блеснули странным яростным огнем. — Это возможные картинки Грядущего. Прошлое нельзя изменить. Никому. Зато Будущее — можно. И на каждый вариант Будущего влияет столь мелкий фактор сущности, что его подчас невозможно заметить, даже если всматриваться до боли глаз целыми днями.
— А то, что я сейчас видел на стене собственный юношеский сон, который считал пророческим, это… Это вы послали мне его?
— А разве он не оказался пророческим? — быстро спросил маг. — Да, что скрывать, этот сон, как и другие, посылал тебе я. Я просмотрел тысячи тысяч судеб и выбрал вас двоих. Тебя, Варрос, потомок Леопарда, не знающего тайны своего рождения, и тебя, Силамар из клана Вепря. Лишь вы двое во всем мире способны предуберечь человечество от страшной катастрофы, которая надвигается неумолимо и безжалостно, и я не могу, находясь в вечном пленении здесь, самолично противостоять ей.
Он вновь опустил кубок в колодец с чудесным вином. Друзья не осмеливались перебивать могущественного чародея, хотя бесчисленные вопросы так и вертелись у них на языках.
— Пейте вино, пейте, оно хмелит голову, но вгоняет силы в мышцы и противодействует чужому злу. Пейте и во фляги наберите — пригодится. Неуязвимыми оно, конечно, вас не сделает, но вы и так неплохо умеете махать своими железками. Сколько зла в мире от железа?! Впрочем, держат это железо руки человека…
Старик опорожнил кубок, вытер рукавом толстые губы и тяжело вздохнул:
— Что я могу сделать, сидючи в замкнутом пространстве этой опостылевшей пещеры? Послать вещий сон, разбудить и вывести в нужное место белого жителя гор, напустить тумана на разум мелкого заговорщика, чтобы он рискнул отравить праздничное вино и тем самым выдал себя, предупредив короля, тебя, Варрос, о страшной опасности, которая угрожает не только твоей жизни, не только древней Лунгарзии, но и всему миру. Одна из тех картинок, что вы видели — это то, что будет, если вы погибнете в этом походе… Все черные силы, желающие погубить древнюю цивилизацию, ополчились сейчас на вас и сосредоточились в том месте, куда вы направляетесь. Они еще не готовы выйти на бой, но уже сильны и с каждым днем силы их возрастают. Я хотел увидеть тебя лично, Варрос. Сегодня я усну на два года, и мне пришлось потратить массу усилий, чтобы ты поехал именно этой тропой…
— Так это ты вызвал камнепад, подослал разбойников и чудовище, обвалил мост? — гневно прокричал Варрос. — Из-за тебя погибло трое моих лучших воин, я…
— Нет, Варрос, — усталым движением руки остановил его маг и вновь зачерпнул вина из каменной бочки (а может, это все ж был неисчерпаемый колодец?). — Камнепад я вызвать не могу, это силы глухие, природные. И разбойники там оказались случайно. Лишь белый житель гор должен был преградить вам дорогу… Но оставим это, у меня мало времени, совсем мгновения остались, а мне необходимо многое тебе сообщить, Варрос, потомок Леопарда.
— Мудрый Хамра Толерад, ты сказал, что знаешь тайну моего рождения? — успокоившись, сел на место Варрос. Подумал и все ж, по примеру мага, вновь наполнил свой кубок столь удивительным вином.
— Да, знаю, — утвердительно махнул рукой древний чародей. — Рождение человека есть вообще великое таинство природы. Сколь мало здесь зависит от человека, от его мимолетных страстей и желаний, хотя порой многим кажется, что все как раз наоборот. Телесная оболочка — ничто, временная обитель вечной сущности, которая рождается средь звезд, в таинственных туманностях, и поначалу представляет из себя сгусток первейшей низменной материи, которой необходимо возвыситься, пройдя тысячи перерождений, и силой духа в конце концов возгореться в небе звездой, и лишь немногим это удается, и лишь немногие звезды тускло светят людям, и лишь самые достойные горят столь ярко, что их видят отовсюду, в любом из множества миров, в любой стране, в любом городе каждый человек может выйти и обогреться светом такой звезды…