Алексей Гравицкий - Калинов мост
— Возможность задуматься в определенном направлении, — парировал Игорь.
— Мне это направление даром не нужно. И без того возможностей задуматься хватает. Для того чтобы думать, мозги не на стене нужны, а в башке.
Игорь покачал головой, понимая, что спорить бесполезно. Вопли оборвались, заиграл проигрыш заставки от новостей. Игорь снова скосился на экран.
Дикторша была взволнована. Заговорила эмоционально. Причем видно было, что эмоция идет не от переживаний за трагедию, о которой говорит, а от того, что не успела прочесть текст и боялась споткнуться. Впрочем боялась она обоснованно, так как спотыкалась чуть ни на каждом слове.
— Сегодня около тринадцати часов в Москве на Крымском валу произошло дорожно-транспортное происшествие невероятных даже для столицы масштабов. По предварительным данным участниками аварии стали около тридцати автомашин. В настоящий момент на месте работают врачи скорой помощи, сотрудники ГИБДД и бригада МЧС. Число погибших и пострадавших уточняется. Подробнее с места событий наш корреспондент Михаил Абудадзе. Михаил?
— Оксана. Я сейчас нахожусь на Крымском мосту. То, что здесь произошло не поддается описанию…
— Ох ни хрена себе! — Игорь повернулся к Коту. — Видал?
Кот не просто «видал», он уже вскочил из-за стола и накинул куртку, что висела на спинке стула.
— Идем отсюда, — произнес каким-то невозможно серьезным голосом от которого становилось не по себе.
— А как же обед, — растерялся Игорь. — Ты ж расстегаев заказал и…
— Не до обеда. Идем, — рыкнул оборотень.
Игорь смотрел непонимающе, поднялся, засобирался с насупленным видом.
— Быстрее. Неужели не понял что это значит?
— Что? — искренне удивился бородатый.
— Начало прорыва. И нам сейчас лучше быть где-то рядом со старухой. Во всяком случае она знает, что с этим делать.
Мысли, что терзали Сергея Витальевича всю дорогу, были не просто не из приятных. Гадкие были мысли. Выехал он по звонку, только звонок пришел не от подчиненных, а оказался сверху. И голос, который говорил с ним, ничего хорошего не обещал, окромя плохого.
Машины шли колонной со спецсигналами. Выли сирены, мигали проблесковые маячки, но даже этот дикий вой не отогнал мрачных раздумий. Крымский мост выглядел плачевно. Несколько выбитых распорок, помятые ванты. Усыпанный стеклом, пластиком и железом асфальт. Битые, скрученные в бараний рог машины. Кровища. Полковник поморщился. Как на свинобойне.
Машина резко затормозила. В задумчивости он чуть не влетел носом в спинку переднего сидения. Ругнулся тихо под нос и быстро вышел. На мосту и в самом деле творился какой-то апокалиптический кошмар. Машины были расшвыряны, словно детские игрушки попавшие в смерч. По одну сторону от всего этого кошмара стояли поперек дороги пара машин автоинспекции, по другую заграждением выступали три микроавтобуса скорой помощи. За этими импровизированными перекрытиями толпились зеваки.
Ребята в форме с буквами МЧС словно консервную банку вскрывали очередную смятую в кусок металла машину. На что надеются, видно же, что из такого металлического месива живого человека ни в жизнь не достанешь. Если чего и выволокут, то даже не кусок мяса, а шматок фарша.
Прямо на дороге сгрудились вокруг нескольких тел белые халаты. Эскулапы консилиум устроили. Если не увозят, а на месте возятся, значит дело плохо. Рядом с медиками пристроились два жлоба. Почему-то именно так окрестил для себя полковник мужиков с камерой. Рожи холеные, в глазах азарт охотничьей собаки, которая взяла след, выследила зверя, загнала в нору и упивается тем, что деваться жертве некуда.
— Что у вас происходит? — рявкнул полковник. — Почему гражданские здесь?
Один из жлобов выскочил навстречу, ухмыльнулся улыбкой пираньи. Из кармана тотчас выскочила журналистская книжечка.
— Михаил Абудадзе. Новости канала…
— Прекратите снимать, — распорядился полковник, не желая слушать длинных представлений.
— На каком основании? — журналист готов был кинуться в бой хоть на генерала, если бы тот преградил ему сейчас дорогу к сенсации. — Мы живем в демократической стране. Свободная пресса и телевидение…
Полковник поймал себя на том, что готов двинуть журналисту по морде прямо здесь. Сучонок, свободная пресса, трупы они здесь снимают. Хлеба и зрелищ им подавай. Сдержав ярость, что рвалась наружу, как пар из паровоза, Сергей Витальевич ткнул журналиста пальцем в грудь. С первого раза нужные слова подобрать не получилось и он ткнул пальцем еще раз.
— Значит так. У вас есть три минуты, чтобы свинтить отсюда добровольно. Через три минуты вышвырну силой. Понял меня, ценность ты моя демократическая?
Он развернулся и пошел назад.
— Ты меня не знаешь, мент, — нагнал голос журналиста. — Я тебе еще устрою красивую жизнь.
Сергей Виталиевич не ответил. Дойдя до машины, приоткрыл дверь:
— Выпускай ОМОН, капитан. Мост с двух сторон оцепить. Гражданских убрать. Если перестанете справляться, скажешь — подкрепление устроим. И еще… Вон того свободного телевизионщика с приятелем спровадь отсюда, чтобы духу их здесь не было. И если они по дороге камеру свою раздербенят, я тебе премиальные устрою.
Омоновцы посыпались из фургонов, как горох из драного мешка. Работали слаженно. Толпа возмущенно всколыхнулась, но бунтовать не стала и подчинилась. Теперь народ пытался разглядеть что-то издалека. Водометами их что ли гнать. Что за идиотская манера глазеть на трупы, аварии, чужие смерти и несчастья. Неужели это так интересно?
Полковник поглядел, как пятеро омоновцев довольно жестко выводят сопротивляющихся журналистов, мрачно ухмыльнулся и пошел назад к собравшимся кучкой эскулапам.
Алексей лежал на асфальте в луже крови. Вылетевшее от удара сознание вернулось и не давало забыться. Жизнь трепыхалась в нем еще каким-то чудом, хоть тело было изодрано и обожжено, а вместо ног торчали две перетянутые жгутами кровавые культи. Медики его уже не трогали. Доза обезболивающего была лошадиной, а больше все равно сделать ничего нельзя. И так удивительно, что жив до сих пор.
Полковник подошел ближе, окинул взглядом уложенные в ряд тела. Соседи Алексея если и могли питать какие-то надежды на выживание, выглядели явно не лучше. Сергей Витальевич непроизвольно вздрогнул, судорожно сглотнул.
Врач, что возился с соседом Алексея реакцию мента не пропустил.
— Вы бы тут не стояли, — мрачно заметил он. — Зрелище не для слабонервных.
— Ничего, — полковник взял себя в руки. — Переживу.
Алексей набрал сил и позвал. Голос был слабым, но полковник услышал. Сделал шаг, нагнулся.
