Ольга Громыко - Ведьма-хранительница
Как известно, после таких разговоров женщины обыкновенно становятся закадычными подружками – или заклятыми врагами. И дело тут вовсе не в сходстве-различии интересов и взглядов, а отношении к жизни вообще.
Мы обе предпочитали искать в ней светлые стороны и вышучивать темные, так что особых разногласий не возникло.
Ближе к вечеру нас обогнала грохочущая телега, запряженная лохматым тяжеловозом. За ней, привязанный к обрешетке, трусил изящный игреневый жеребец – каштаново-рыжий, со светлым хвостом и гривой. По всем статям – верховой скакун, но какой-то понурый: голова опущена, поступь неуверенная, спотыкающаяся.
Возница щелкнул кнутом, тяжеловоз послушно перешел на тряскую рысь, а игреневый – на плавную иноходь. Казалось, конь не бежит, а плывет над дорогой.
– Эх, гарный жеребчик! – засмотрелась Орсана. – И аллюр такой редкий… Кладней сто пятьдесят затянет, не меньше.
Жеребец споткнулся на ровном месте и упал. Судорожно дрыгающие ноги взбили дорожную пыль. Возница смачно выругался, натянул вожжи. Тяжеловоз послушно остановился; игреневый перекатился по земле и встал, тяжело дыша и поводя боками.
За это время мы нагнали телегу.
– Эй, уважаемый, что с вашей лошадкой? Она хромая, что ли?
Мужик протяжно сплюнул на землю:
– Да нет, слепая! Месяц назад ослеп, холера его разбери. Из Воропаховской конюшни, может, слыхали? Чистейших кровей иноходец, после прошлогодних скачек за него двести кладней предлагали – хозяин не продал. А теперь к живодеру веду – и двадцати не даст, харя сквалыжная…
Я осторожно погладила жеребца по длинной рыжей морде, прорезанной белой стрелкой. Оба глаза сплошь затянуло гноящимися бельмами, по ним ползали мухи.
– Пожалуй, он сгодился бы на папиной мельнице – ходить в колесе, – сказала я, прикидываясь поглощенной в раздумья. – Как ты считаешь, сестричка?
– Ну… ээа… – Орсана непонимающе вытаращилась на меня, однако женская солидарность и природная сметливость быстро взяли свое. – Я думаю, папа не будет возражать.
– Конечно, не будет! – подхватила я. – На смертном одре он сказал, что мы можем распоряжаться мельницей и всеми деньгами по своему усмотрению.
– Бедный батька… – всхлипнула Орсана, роняя скупую слезу. Я обняла «сестренку», и мы горестно возрыдали друг другу в плечи.
Милая семейная сцена растрогала возницу; у него появился шанс всучить слепого коня двум глупым девицам, ничего не смыслящим в сельском хозяйстве – где ж это видано, чтобы скакового жеребца запрягали в жернов!
– Что ж, я мог бы, пожалуй, уступить его за… э-э-э… двадцать кладней. Рыдания усилились.
– Впрочем, снисходя к вашему дочернему горю… так уж и быть, семнадцать.
Я незаметно толкнула Орсану в бок. Но той, очевидно, стало жалко всех денег, и она издала до того скорбный, протяжный и вибрирующий всхлип, что цена тут же упала до пятнадцати.
Телега поехала дальше, а мы отвели коня в ближайшую рощицу.
– Вот жулик, на живодерне за него бы и десяти не дали, – ворчала наемница, запихивая в карман изрядно отощавший кошель. – Вольха, после дракона я уже ничему не удивляюсь; но скажи, зачем ты подбила меня истратить последние деньги на слепого жеребца?
– Разве это такой уж существенный недостаток? – пошутила я, кивая на Смолку, с энтузиазмом бобра точившую клыки о молодую березку. Я погладила коня по шее, он глубоко вздохнул, успокаиваясь и привыкая к моему запаху. Мои руки скользнули по плавным изгибам лоснящихся щек, прикрыли слепые глаза чашечками ладоней. – Кося, косенька… какой ты у нас красивый… какой послушный…
Жеребец стоял, как вкопанный. Прижавшись лбом к конскому лбу, я закрыла глаза, направленно погружаясь в нашу общую темноту.
Расколовший ее свет болью отозвался в глубине черепа.
Как я и ожидала, конь отреагировал бурно. Не заржав – истошно взвизгнув, словно его пырнули копьем, он шарахнулся, приседая на круп, потом встал на дыбы, едва не своротив мне челюсть подкованным копытом.
– Эй, эй, полегче! – Я еле успела вывернуться из-под обезумевшего жеребца. – Орсана, держи его!
Конь заметался по поляне, как заяц, поставленный в меню двумя волками сразу. Вновь обретенное зрение больше мешало ему, чем помогало ориентироваться, – он натыкался на деревья, спотыкался о корни, отвыкнув доверять глазам.
Деревья окружали полянку со всех сторон, оба конца тропки преградили наши растопыренные руки, так что взволнованному жеребчику не удалось дать деру – Орсана поймала его за конец повода, перехватила под уздцы. Конь косился на нее дикими черными глазами, храпел, пятился, взрывая землю копытами. Наемница засюсюкала с ним, как с маленьким ребенком, – ах ты хороший, славный, умница-разумница, а попробуй вкусного хлебушка…
Хлебушек конь попробовал, и неслабо: от избытка чувств Орсана сунула ему под морду всю оставшуюся у нас краюху, с полковриги, и жеребец, не будь дурак, быстренько ее оприходовал, пока новая хозяйка не опомнилась.
– Не понимаю, – сказала Орсана, когда хлеб кончился и ее восторг чуть поутих. – Его бывший владелец сам мог заплатить магу пару кладней за исцеление и куда выгоднее продать конягу. Почему же он этого не сделал?
– Да потому, уважаемая легионерша, – снисходительно улыбнулась я, гладя коня по длинной гриве, – что специалисты моего класса по трактам не шляются и коней не лечат. Я, к твоему сведению, профессиональный маг-практик, диплом с отличием. Мы на подобные мелочи не размениваемся.
Смолка, до сих пор с опаской наблюдавшая за нами издали, подошла и ревниво вклинилась между мной и жеребцом. Пришлось приласкать и ее.
– Ой-ой-ой… – передразнила Орсана с плохо скрываемым восхищением. – Тоже мне, специалистка в драных сапогах.
– Ну, я могу, конечно, заделать дыры и придать сапогам иллюзию новых, но ведь они в любой момент могут… Странно, – внезапно сказала я, обрывая предыдущую фразу и сосредоточенно вслушиваясь в себя, – мой резерв уже в норме.
– Что-что?
– Каждый маг располагает определенным резервом – количеством энергии, силы, которую он может потратить за один раз. Потом ему приходится либо искать внешний ее источник, либо ждать от нескольких часов до двух-трех суток. И чем больше энергии потрачено, тем медленнее она прибывает, – вкратце объяснила я.
– Ну и добрэ, – пожала плечами Орсана. – Чем скорее, тем лучше, так?
– Но не за пять же минут!
– Почему?
«Потому что этого просто не может быть!» – подумала я, но лишь махнула рукой – мол, проехали.
Наемница не стала допытываться, ее мысли были заняты другим. Жеребец все еще фыркал и приплясывал, но Орсане не терпелось испытать его в деле. Не дожидаясь, пока мы выйдем на ровную дорогу, уже на опушке она вскочила коню на спину и повелительно чмокнула губами.
