Инна Сударева - Король-странник
Да, синяков, ссадин и даже ран, окриков и оплеух в дни, месяцы и годы учебы ему доставалось много и каждый день. Но не было ни слезинки. Плакать Фредерик не позволял себе даже лежа в постели, да не до слез было: так выматывался за день, что, добравшись до подушки, засыпал мгновенно…
А где-то в глубине души, в самых потаенных ее уголках он завидовал чумазому кухонному мальчишке, которому ласково трепала чуб и заботливо вытирала фартуком разбитый во дворе нос мать-посудомойка…
Познавать приходилось все и сразу: езда верхом, стрельба из лука и арбалета, рукопашный бой сменялись изучением древних фолиантов в библиотеке замка, уроками письма и счета, музыки и танцев. Потом - фехтование в закрытом зале: никому не полагалось видеть, как один Судья учит другого всем премудростям обращения с мечом. Эти занятия нравились Фредерику больше всего. Именно тогда Конрад вручал ему изящный отцовский клинок, да и само фехтование являлось не просто изучением определенного набора позиций и приемов.
- Меч в твоей руке - не просто оружие. Это часть тебя самого, твоей сущности, твоей души. Твой меч - это судья, так же как и ты, - мудрено говорил Конрад. - Чувствуй его, сливайся с ним. А он ответит тебе тем же и будет отзываться на малейшую твою мысль. Но помни: никогда не беспокой его напрасно…
Фредерик был благодарным учеником и осваивал все премудрости своего дела быстро и легко. Тут сказывалась и его кровь, что принадлежала к Королевскому дому и за сотни лет впитала в себя нужные знания. Фредерику оставалось их всего лишь вспомнить. Его тело было быстрым, гибким и сильным телом хищника со всеми причитающимися инстинктами.
Гостивший некоторое время в замке Конрада Южный Судья Гитбор отметил, понаблюдав за небольшой демонстрацией возможностей десятилетнего Фредерика:
- Я скажу вам, юноша, то, что, возможно, испортит вас, но не сказать я не могу. Вы - лучшее, что когда-либо рождал Королевский дом. Ваш отец был великолепен и в бою и в речах, но ему не хватало той твердости и резкости, которые я вижу в ваших движениях, той стали и жесткости, что есть в вашем взгляде…
Теперь Фредерик понимал, что эти слова действительно его испортили. Конрад сделал из него всего лишь Судью и не вложил ничего человеческого. А то, что сказал Гитбор, разбудило в нем надменность и самоуверенность. Именно эти качества потом часто ставили ему в вину, но он считал, что имеет право так себя держать. А чувств он боялся… Просто боялся…
- Не спи - замерзнешь! - раздался довольно веселый голос у него над ухом.
Фредерик подхватился, так бесцеремонно вырванный из своих полусонных воспоминаний и раздумий.
Средь белой метели, что кружила над равниной, увидал бородатого человека, за ним - двое широких крытых саней, которые тянули мохнатые крупные лошади.
- Садись под крышу, человече, - пригласил погонщик. - Там отогреют. Лицо-то у тебя совсем белое. А за лошадку свою не волнуйся: я о ней позабочусь.
Фредерик без долгих уговоров и разбирательств откинул плотный полог, чтоб залезть в первые сани. Там его встретили две пары больших черных глаз. Женщина лет тридцати, худая, но жилистая (видно было по ее крепким рукам), улыбаясь, указала ему на тюки возле большого горшка с угольями:
- Ближе к теплу, пожалуйста. Вьюга нынче зверствует.
Вторая пара глаз принадлежала ребенку лет десяти, укутанному в большую овчинную шубу.
Молодой человек подмигнул этим детским глазам, что смотрели на него с опаской, улыбнулся хозяйке, стараясь, чтоб зубы не стучали, и послушно опустился на тюки.
- А это - нутро согреть, - женщина протянула ему фляжку.
Фредерик, снова улыбнулся: огненное питье северян, судя по всему, помогало во всех ситуациях. Все так же послушно принял фляжку, сделал пару глотков. Закашлялся и зажмурился - обожгло гортань.
- Вот и закусить. - Женщина, хохотнув, протянула ему ломоть хлеба и копченое куриное крыло.
Все это пошло за милую душу. И Фредерик, согретый и снаружи и изнутри, расслабился. Сани тем временем мерно двигались. Слышно было, как скрипел снег под полозьями и фыркали лошадки.
- Меня зовут Айда. Мой муж - Бриен. Это наш сын, малыш Густен, - заговорила женщина. - А тебя как звать?
- Фред.
- О, никак тот самый южанин? - чуть наклонив голову, спросила Айда. - Про твои подвиги птицы и ветер сказки носят.
- Уже сказки? - засмеялся Фредерик.
Айда засмеялась вместе с ним.
- Ну про то, что с тобой было, мы вроде знаем, - заметила она. - А расскажи, куда теперь направляешься? И чего чуть не замерз в поле?
- Еду в Околесье. Там, говорят, кузня знатная. Интересно бы посмотреть…
- Да. Все так говорят, что из простого интереса ты по нашему краю баламутишь, Южанин, - вновь засмеялась Айда. - А мы вот ездим от деревни к деревне. Бриен торгует и меняет, а я шить умею неплохо, особенно из овчины. Вот и обшиваю добрых людей тулупами да шубами. И твой полушубок, гляжу, уж не моими ли руками шит?
- Может быть, - улыбнулся Фредерик и опять подмигнул маленькому Густену, который уже без страха, а наоборот, с детским интересом, даже приоткрыв рот, смотрел на него.
- Эй, крепыш! - крикнула Айда.
Сани остановились, полог откинулся, и внутрь заглянул Бриен. Борода и брови его совсем запорошило снегом.
- Погрейся, крепыш. - Жена протянула ему фляжку, а Фредерик подумал, что, похоже, вовсе не от мороза лицо Бриена такое красное. - Слышь-ка, господину Южанину в Околесье надо.
- Да я и сам доберусь…
- Вот еще, - отмахнулась Айда. - Мы же недалеко проезжать будем. Можем и заехать. У меня там как раз и тетка проживает. Двоюродная.
- Южанин, говоришь? - смачно вытерев варежкой усы и бороду после питья, переспросил Бриен. - Почему б и не подвезти хорошего человека до Околесья. Не так уж часто мы там бываем. Завернем, поторгуем, то-се.
Фредерик только пожал плечами. От мороза, внезапного тепла и обжигающего питья он совсем обезволел и не хотел больше возражать. К тому же было так хорошо ехать в санях по снегу среди вьюги, на мягких тюках, рядом с завернутым в шубу ребенком, чьи любопытные темные глаза уже сонно подрагивали, а нос клевал. Фредерика, уже захмелевшего, тоже клонило в сон.
Айда это заметила, хихикая, шепнула что-то мужу, накинула на себя тулуп и выскочила наружу, плотно закрыв полог, чтоб не выходило тепло.
Уже в полудреме Фредерик услышал зычный голос Бриена, погонявшего лошадей. Сани дрогнули, начав движение, и от толчка молодой человек откинулся спиной на тюки, да и не стал подниматься. Устроившись удобнее, он окончательно закрыл глаза и мирно заснул с мыслями, что не так уж мало на свете хороших людей…
19
Околесье было большой деревней. И Фредерик подумал, что, с одной стороны, довольно умно: разместить тайную кузницу здесь, в довольно оживленном месте, ничем не отличавшемся от других подобных селений.
