elseverd - Французская магия
Уилфрид согласно кивнул.
- Вы затеяли благородное дело, Лорд Блек, не гоже давать угаснуть магии такого сильного рода, если есть достойные продолжатели дела предков. - Успевший оценить своего нового приятеля аристократ говорил совершенно серьезно.
Люпин и Грюм, переглянувшись, согласно кивнули.
Сразу после этого гости направились в глубочайшее подземелье особняка - в комнату, на полу которой были выгравированы руны, являющиеся основой защитной магии дома. В этом месте член рода мог напрямую обращаться к родовой магии, и, если его сочтут достойным - получить желаемое. Никогда не бывавшая здесь Нимфадора тихонько ахнула.
Домовые эльфы осторожно внесли и повесили на стену портрет матери Сириуса, пожелавшей наблюдать за церемонией. Сириус, поклонившись матери, встал в центре комнаты, прямо в круг засиявших всеми цветами радуги рун. Напротив него, вытащив палочку, встал Уилфрид, а по бокам - Аластор и Люпин. С каждым мгновением пребывания в рунном круге участников ритуала окружало все более яркое свечение.
Наконец Сириус заговорил. Четкими, чеканными фразами, произносимыми на давно мертвом языке, он просил родовую магию позволить ему искупить собственные ошибки и вернуть роду былую славу. Он просил дать ему, как последнему мужчине в роду, титул Главы Рода.
Следующим в речитатив Сириуса вклинился голос Уилфрида, подняв палочку, аристократ произнес формулу ручательства за своего приятеля, и радужная дорожка силы соединила двух мужчин.
Ремус и Аластор, подняв палочки, хором прочитали формулу поддержки, тоже вызвавшую радужные связи между ними и Сириусом, сияние рунного круга нарастало и даже стены и потолок начали светиться все ярче и ярче, как будто сама Магия пришла в этот подземный зал.
С почти ослепляющей вспышкой на пальце Сириуса появилось новое кольцо, а предыдущее распалось жирным пеплом. Огненный смерч, не обжигая, окружил новоиспеченного Главу Древнейшего и Благороднейшего рода, давая власть над всеми аспектами родовой магии. Церемония завершилась.
Сириус, в блеске еще не до конца взятой под контроль силы, развернулся к участникам церемонии и с глубокой признательностью поклонился. Домовые эльфы принесли традиционные в таких случаях дары, - покрытые резьбой причудливые перстни, знак благодарности и обещание поддержки рода Блеков людям, оказавшим ему великую услугу.
Затем он посмотрел на портрет матери, по лицу которой, казалось, катились слезы, и поклонился еще ниже.
Трое мужчин отступили в сторону, оставляя в центре круга только Сириуса, и вышедшую вперед Андромеду Тонс, которой предстояло снова стать Андромедой Блек. Сириус, подняв руку, одним движением вызвал сверкание магии вокруг женщины, в одном месте оставшейся обугленным черным пятном, где были обрублены нити связи с родовой магией. Короткое движение палочки - и кровь главы рода брызгает на место разрыва, с яркой вспышкой соединяя разорванное когда-то, и женщина почти упала на пол, внезапно ощутив резкий прилив сил и касание родовой магии. Люпин и Аластор осторожно отвели временно потерявшуюся в глубине своего Я женщину, а в круг вступила, повинуясь жесту Уилфрида, Нимфадора.
Сириус палочкой осторожно извлек каплю крови из руки девушки в появившуюся у него в руках золотую чашу, а потом туда же упала кровь из его запястья, зашипев на внезапно раскалившемся металле. Белое сияние окружило девичью фигуру, показывая, что магия рода приняла и её.
Долгая разлука трех людей со своей семьей и с магией рода наконец-то закончилась. Разойдясь по спальням обширного особняка, люди погрузились в сон, смывающий невероятное напряжение всех нервных сил, требовавшееся для ритуала.
Проснувшийся довольно рано, несмотря на вчерашние возлияния, Сириус, тут же обратился к магии особняка: женщины еще спали, Лорд Уилфрид с полчаса назад уже отправился через камин в Германию, а Люпин и Аластор сидели в главном зале за чашкой свежего кофе. Наскоро умывшись, он пошел в главный зал - предстоял серьезный разговор.
Не обращая внимания на дернувшегося по привычке к палочке аврора, врожденная и закрепленная во множестве переделок паранойя которого уже не привлекала к себе внимания Сириуса, он сел в кресло возле камина, напротив Лунатика и Аластора.
- Я думаю, вы оба догадались, о чем пойдет речь. - Сириус говорил без улыбки.
- Сложно не догадаться, когда ты в лицо бросаешь директору обвинение в том, что твоего крестника избивали все его детство. - Грюм поерзал в кресле. - Мне куда интереснее будет услышать те доводы, с помощью которых ты будешь уговаривать присоединиться к вашему маленькому заговору меня. - Улыбка на изуродованном лице аврора смотрелась довольно странно.
- Лунатик, ты всегда был моим другом и другом Джеймса и Лили. - Сириус перевел внимание на Люпина. - Но вместе с тем ты также был благодарен Дамблдору за то, что тот позволил тебе учиться в Хогвартсе, а потом и изредка поддерживал, когда ты остался без работы из-за указов министерства, касающихся прав оборотней.
Люпин кивнул.
- Бродяга, я знаю, что, будь ты все эти годы на свободе, ты не забыл бы про меня и мои проблемы. Но что такого прислал тебе Гарри, что ты готов был разорвать директора на части?
- Думаю, ответ проще увидеть, чем услышать... Кричер! Мой Омут памяти сюда, быстро! - Сириус, которому крестник разрешил использовать воспоминания для вербовки, решил пойти с самого сильного козыря, показав будущим, в чем он не сомневался, сторонникам, все три воспоминания.
Оба мужчины быстро сунули головы в мерцающий нездешним светом Омут, погрузившись в изучение. Сириус, помня о своей реакции на увиденное, манящими чарами призвал к себе три бокала и доверху наполнил их крепчайшим бренди. Поставив бокалы на стол, он стал ждать.
Выбравшийся из Омута Аластор казался еще более мрачным и задумчивым, словно в его голове наконец встала на место какая-то давно неуловимая мысль. Его волшебный глаз застыл на одном месте и как-то даже потух. Люпин, бледно-зеленый от увиденного, залпом опрокинул протянутый ему бокал и затих, глотая воздух от неожиданно крепкого содержимого бокала.
- Знаешь, Сириус, ты меня все же удивил. - Аластор был на удивление серьезен. - Я нечасто видел такое откровенное дерьмецо в жизни, а меня удивить сложно, сам понимаешь... Я всегда знал, что Дамблдор - человек с гнильцой, несмотря на все заявления о всеобщем благе, но чтоб ради этого блага так испоганить человеку судьбу... - Аврор потянулся за бутылкой, налив себе следующий бокал. - Я согласен. - Опрокинув второй бокал в глотку и блаженно прислушиваясь к разгоревшемуся внутри пожару, аврор вдруг рявкнул: - Мне надоело сидеть в прогнившем и безвольном Ордене, пока все эти Пожирательские крысы бесчинствуют на улицах. Война, что бы ни думали себе Фадж и даже Дамблдор, уже началась, и первая жертва в ней - сын Амоса Диггори.
