Ульяна Каршева - Слепой охотник (СИ)
— Забудь, — посоветовал он и встал из-за столика. — Напридумывала, — пробурчал он так, чтобы она слышала. — Сиди здесь и не бойся. Я быстро.
И, пока она, растерянная, соображала, вставать ли за ним, или нет, он быстро, хоть и сильно прихрамывая, но стараясь не шипеть от боли (шёл, будто ступая ногой по тупым иглам), подошёл к лестнице в подвал и, немного помедлив, спустился к площадке. Дымчатая дрянь колыхалась на том же уровне. Вернулся чуть не бегом. На ходу сказал девушке, вскочившей при виде спешащего:
— Поднимайся. Обегаем дом на втором этаже, сколько сможем, пока тихо. Может, свечи найдём. Здесь такой интерьер, что свечи просто должны где-то быть. Заодно присмотрись — может, найдём и фотки того, кому дом принадлежит. Мне кажется, хозяин или хозяйка — один из тех, кого я рисовал. Ну, из тех, кто сейчас в подвале. Идём?
Она вылетела из-за столика так, что чуть не опрокинула его.
Женя незаметно кивнул: двигаться всё лучше, чем сидеть на месте и смотреть на вход во владения дымчатого чудища в ожидании фиг знает чего.
Он дошёл до дивана и в первую очередь прихватил с собой два металлических прута. Ирина нетерпеливо оглянулась, нахмурилась и тоже прихватила два прута, оставленных ребятами.
Они быстро: она впереди, он хромал сзади, приспособив прутья ещё и в качестве опорных палок, — взбежали по трём лестницам на второй этаж.
Холл этажа поразил всё той же тяжеловесной роскошью, но был гораздо уже вестибюля внизу. Вероятно, несколько дверей указывали на заполненность этажа комнатами коридорами различного предназначения.
— Камин — и какой огромный, — присмотрелась Ирина. — Иногда там бывают фотографии — ну, на каминной полке. Посмотрим?
— Посмотри, а я пока пройду вдоль стены — поищу свечи, — разрешил Женя, за предложением разделиться при обыске пряча нудную боль: камин расположился в самом дальнем углу холла, и идти к нему напрямик не хотелось. Может, девушка найдёт фотки и сама вернётся к нему. Тогда и ходить не надо…
Ирина немедленно пошла к камину, причём прутья, которые она держала одним концом опущенными, теперь несла параллельно полу. Женя усмехнулся. Неплохо.
Он похромал слева направо, настроившись на подсвечники и внимательно оглядывая столики, полки и стенные ниши, наполненные безделушками. Шагов через десять он пошатнулся от пронзившей ногу острой боли. Пришлось немного подождать на месте, цепко разглядывая доступные ему мелкие предметы… Прежде чем сделать следующий шаг, он раздражённо глянул на ногу. Чёрт, как не вовремя… И чуть не присвистнул: голень ноги, укушенной «верёвкой», распухла так, что натянула джинсовую ткань. Пока он, несколько ошеломлённый, разглядывал ноги, не понимая, почему так — ведь боль оставалась такой же, Ирина дошла до камина… Он увидел, как она протянула руку и впрямь что-то снять с каминной полки…
Девушка почему-то вдруг резко оказалось в фокусе его взгляда, в то время как всё остальное быстро растаяло, словно альбомный лист подожгли сразу со всех сторон. Боль милосердно поутихла… Ирина повернулась к нему, и он увидел, как зашевелился её рот… А потом он начал падать, машинально хватаясь за всё жёсткое, чтобы удержаться на ногах, пока всего лишь только удивлённый происходящим…
— … Агния! Чудишка! Отойди от ослушника! — приказал сильный женский голос.
Слабые пальчики скользнули по лицу охотника вниз вместе с остатками повязки. Тот зажмурился: выяснилось — девчушка посадила его прямо перед солнцем. Некоторое время он чувствовал нагревшиеся за день луговые травы, сухую землю… Затем охотник услышал торопливые шаги нескольких человек, которые приближались к нему, и зажался: сбежать не удалось. Девчоночку бы не тронули, что ему помогла. Та стояла, несмотря на окрик, рядом и спокойно разглядывала подходящих людей в белых одеждах.
— Попался! — радостно взревел уже ненавистный голос, раздавшийся от смутной пока ещё фигуры напротив. — Растоптать его!
— Охолони, Демьян, — недовольно одёрнули его сбоку. — Веди себя под стать званию своему! Что ты как ровня какому-то?..
В глазах прояснело. Оказывается, девочка успела провести его тропой, спускающей с зелёного, пёстрого от цветов холма к деревеньке. Та еле виднелась покатыми крышами, почти прижимаясь к опушке леса. Охотник встал с камня, исподлобья глядя на подходящих к нему волхвов. Сбежать посчитал постыдным. Эх, безоружный… Они, конечно, сильные и волшбу творят страшную, но, может, получилось бы, будь у него оружие, хоть как-то оборониться… «Святобору!..» — мысленно и с безнадёгой взмолился охотник. Насупился упрямо: без чести это — снова двенадцать на одного. И приготовился драться до последнего, но не даваться легко!
Внезапно в пояснице спину выгнуло. Напрягся, когда понял: сзади встал кто-то сильный и… страшный. Замолкли негромко и надменно гомонившие волхвы. Повеяло такой мощью, что и Демьяну, с его звероватой, медвежьей силой, тягаться с таким, как ребятёнку со взрослым. Потом вдруг пахнуло лесом: старым листом, грибным духом, сосновой прелью, болотной тиной, ежевичной сластью да липовым цветом — и на плечи испуганно вздрогнувшего охотника, так и не посмевшего оглянуться, легли громадные, по ощущениям — каменные ладонищи, и низкий голос прогрохотал раскатным громом с ясного неба:
— Пошто, волхвы, ворогом на охотника моего смотрите? Али рогатина его крепкая вам не по нраву пришлась? (Охотник чуть не ахнул: Демьян набычился!) Али закон он какой человеческий нарушил?
— Сей охотник вторгся под покровом ночи в наши владения и убил на наших землях еленя! — прозвенел голос той, что звала Агнию-чудушку. Женщина оказалась невысокой, но крепкой, смотрела решительно, безбоязненно.
Охотник даже поёжился и обречённо повесил голову: Святобор татей ох как не любит!
Но долго молчал старый бог лесов и охоты, прежде чем вымолвить-пророкотать:
— С каких времён таких повелось, что волхвы обзавелись собственными землями-владениями? Да и волхвы ли вы? Ведь по сю пору владели волхвы миром, а не клочком земли. И думали о высоком в том мире, а не о жирном елене. С каких же это пор волхвы ушли от мира и стали творить чересполосицу — это моё, а то твоё?
И охотник едва не подпрыгнул, когда у ноги его грохнул сучковатый посох.
— Созываю! — прогремело над холмами, отдалось гулом в лесах и не слабей вернулось к месту невольного вече.
А когда отголоски вместе с остатками эха растаяли, волхвы заоглядывались и, словно невзначай, тесно скучились близко к камню. Только маленькая Агния смотрела на всё с любопытством и смелостью.
Прозрачный воздух за волхвами потускнел и сначала обратился мутью, из которой затем возникли высокие фигуры. Они не стали плотными до конца, но в них угадывалась мощь, присущая Святобору. Кажется, старый бог лесов и охоты увидел, что уже можно говорить, и обратился к прибывшим:
