Валерий Рыжов - Три мира одиночества
- Я возьму себе этого юношу, - коротким пальцем она ткнула
в сторону Вериэна, - И некоторых из его друзей. На моей галере не хватает матросов, а ещё они будут рассказывать мне смешные истории о том, как живут глупые варвары в своих странах, где зимой идёт снег и вода становится твёрдой, как стекло.
Страшные воспоминания всплыли в профессиональной памяти бывшего менялы: дед Зои, император Константин Багрянородный, был отравлен своим сыном Романом, а тот - собственной женой Феофаной. Феофана вышла замуж за полководца Никифора Фоку, а когда он надоел ей - позволила Иоанну Цимисхию убить его. Цимисхий отправил Феофану в ссылку, но в зените своей славы, после побед над персами в Азии и киевским князем Святославом в Болгарии, был отравлен евнухами, власть которых собирался ограничить. Последняя из македонской династии, Зоя отравила Романа Аргира, избранного ей в мужья Сенатом, чтобы выйти замуж за него - Михаила. А теперь она с вожделением смотрит на этого молодого и красивого варвара…
- Веринги нужны в Сицилии, - ласково посмотрев в глаза супруги, произнёс Михаил, - эти опытные моряки помогут нашим войскам, изнемогающим в битвах с сарацинами.
С трудом переведя дух, Михаил шёлковым платком вытер пот со своего украшенного диадемой лба. Всё-таки это очень большое искусство - быть живым мужем византийской принцессы.
- Ну, как Мэриин, тебе понравился этот город времен последних Кесарей?
- Нет, не понравился, - вздохнула Маша.
- Дальше будет еще хуже и противнее.
- Я знаю, - сказала она.
- Дело в том, что Византийская империя умерла еще до латинского завоевания и задолго до окончательного падения и покорения Османами. Просто скончалась от старости. А слова “Византия” и “византийский” у всех соседних народов надолго стали синонимами двойных стандартов, коварства и разврата…
- “Но старость - это Рим”, - задумчиво процитировала Маша.
- Очень глубокое и верное суждение. Это стихи?
- Да, был такой поэт в России, Борис Пастернак.
- Поэты часто угадывают суть лучше профессиональных историков.
- Но ведь такое случилось не только с Византией?
- Да, как ни печально, это обычный конец всех великих империй. Народы ведь похожи на людей, Мэриин. У каждого народа свой характер, свои способности и наклонности. Как и люди, народы рождаются, появляются на свет, переживают возраст бесшабашной юности, пору мудрой зрелости, но кончается все старческим маразмом, предательством всего, за что когда-то воевали и шли на костер, забвением моральных норм и духовных ценностей, насмешкой над идеалами. И, когда это падение достигает низшей точки, старые народы умирают, теряют историческую память и сливаются с новыми, молодыми народами. Потомки ассирийцев и сарматов, финикийцев и парфян, фракийцев и готов и поныне живут среди вас, но они приняли другие имена и считают своей чужую историю. Так же ушли из этого Мира и последние римляне.
Маша повернулась и внимательно посмотрела ему в глаза.
- Кто ты, Вериэн? - тихо спросила она.
- Твой сон, Мэриин, всего лишь сон, - едва заметно улыбнувшись, ответил он.
Они вышли из собора, повернув налево, прошли вдоль трамвайных путей мимо Павильона парадов, из окон которого султаны обычно, оставаясь невидимыми, наблюдали за праздничными шествиями капитанов Белого (Средиземного) моря, а Ибрагим Безумный стрелял из арбалета по прохожим, подошли к парадному входу в резиденцию визиря - Блистательной порте. Отсюда они еще раз посмотрели на украшенную полумесяцем громаду Софийского собора. Этот символ, считающийся одним из главных и знаковых в Исламе, был также эмблемой древнего Византия. Сам Филипп Македонский когда-то не смог захватить этот город из-за полумесяца, некстати выглянувшего из-за туч.
“А еще есть “Якорный крест” - стоит на полумесяце. В христианском мире считался символом безопасности, устойчивости, надежности. И символом рождения Христа из тела Марии, чьей эмблемой был полумесяц”, - вспомнила Маша.
- Ты не возражаешь, Мэриин? - взяв Машу за руку, сказал Вериэн, и они оказались на паромной пристани у площади Эмин ню. Удивительное место, где воды Золотого Рога встречаются с Босфором и Мраморным морем, как на ладони видна увенчанная “карандашом” генуэзской башни Галата, а еще дальше угадываются азиатские холмы. И прямо с качающихся у причала лодок рыбаки в вышитых жилетках продают жареную макрель.
- Не хочешь попробовать? Эту рыбу надо есть, посолив и полив лимонным соком.
Вериэн купил две порции макрели и взял к ней два стаканчика маринованных овощей, залитых крепким рассолом. Они сели на лавочку лицом к воде и стали есть, наблюдая за приближающимся к пристани большим белым паромом. Протиснувшись между тележками с едой, к ним подошел шкипер одного из маленьких катеров, что в изобилии стояли вдоль пристани. Он уговаривал их отправиться с ним на прогулку по Босфору.
- К Айвансараю, - сказал Вериэн и через пятнадцать минут они уже проплывали мимо Церкви Источника, которую называют еще храмом Богоматери Влахернской.
- Через три дня Покров, - показывая на нее, улыбнулась Маша, - Праздник Русской Православной Церкви, отмечаемый в честь поражения русских же воинов. В 860 году, когда они впервые осадили Константинополь, ромеи опустили в воды Золотого Рога хранившуюся в этом храме ризу Богородицы, и поднявшаяся буря разметала русские ладьи. Интересно, что сами византийцы этот праздник никогда не отмечали.
“Пелена, покров, покрывало”.
Вериэн представил, что Талин и Кэллоин прикрыты сейчас настоящей, обычной и вполне осязаемой тканью и эта ткань, действительно, обрела реальные очертания. Вериэн резко поднялся со скамейки, изо всех сил дернул за край покрывала, и оно плавно упало в море за кормой их катера.
- Не волнуйся о Кэллоине, он еще не готов возвратиться в твой Мир, однако уже очень скоро я отпущу его к тебе, - усмехаясь и глядя на него, сверху вниз, сказала молодая и очень красивая черная женщина, - Но как же ты торопишься навстречу своей судьбе, наивный юный маг! Не беспокойся. Великое колесо уже готово совершить новый круг, сроки близки и время на исходе.
И невозможно помочь, нельзя никого спасти, бессильны и любовь, и жалость.
- Долг сильнее смерти и я не боюсь ее, - ответил Вериэн.
- Ты не оригинален, мой друг. Сколько раз я уже слышала такие слова. Чаще, правда, говорят, что сильнее смерти любовь. Но умерли все, кто, обманывая себя и поверивших им людей, заявлял это - и в стихах, и в прозе. И умрут другие. Жизнь человека хрупка, как соломинка. Очень легко сломать или сжечь ее. А что касается страха смерти… Посмотри в мои глаза, маг, и ответь: зачем бояться меня? Все повторится еще много раз, под этим или под другим небом - какая разница? Но одиночество страшнее смерти. Только в этот раз десятки тысяч слов и поступков множества людей, сотни тысяч слепых и неожиданных устремлений, миллионы невероятных совпадений сложились так, что ты и Талин одновременно пришли в ваш Мир и встретили в нем друг друга. И, если ты сейчас не сможешь спасти и удержать ее, колесо кармы отбросит вас в разные стороны, и никогда уже вы не встретитесь вновь. И яд этой разлуки отравит вас навсегда. Вы вечно будете искать друг друга
