Лайон де Камп - Кольцо Тритона
— Ха! Ты только погляди!
Фуал, скорчившись, сидел в углу. Услышав возглас господина, он встал, подошел к двери, поднялся на цыпочках и выглянул.
— Мой господин, по-моему, это тот самый обезьяночеловек, которого мы видели в Седерадо.
— Нжи! — позвал Вакар. Ответом ему был глухой рев.
— Нжи! — повторил он, а затем спросил на гесперийском: — Ты меня понимаешь?
Снова раздался рев, и дверь содрогнулась под ударом огромных кулаков. Вакар безо всякого результата обратился к обезьяночеловеку еще на нескольких языках и наконец сдался.
* * *Обнаженные тела Вакару Зу были не в диковинку, однако гамфазантская знать, собравшаяся на суд, своим видом поразила его до глубины души. Это случилось на следующее утро после его прибытия в Токалет.
— Ты обвиняешься в том, что ты — чужеземец, — объявил принцу переводчик. — Что можешь сказать в свое оправдание?
— Конечно, я чужеземец. Но разве я виноват, что родился не здесь?
— Не виноват, — возразил судья через толмача, — но тебе не следовало приходить в Гамфазантию, где чужеземцем быть запрещено.
— Почему же?
— Гамфазанты — самый нравственный народ в мире. Мы боимся, что торговля с варварами развратит нас.
— Но откуда мне было знать ваши дурацкие законы?!
— Незнание закона — это не оправдание. Ты мог бы осведомиться в соседних странах, прежде чем так опрометчиво вторгаться в наше заповедное государство. Итак, ты подпадаешь под закон об иноземцах. Кроме того, обвиняешься в ношении оружия на территории Гамфазантии. Что ты на это скажешь?
— Конечно, у меня был меч. Носить оружие дозволено всем путешественникам во всех цивилизованных странах.
— У нас это запрещено. На самом деле Гамфазантия — единственная цивилизованная страна, поскольку гамфазанты не убивают людей. Нам нет нужды вооружаться. Только селянам в приграничных селениях разрешено носить копья, чтобы защищаться от львов. Таким образом, мы признаем тебя виновным в ношении смертоносного оружия, которое лежит сейчас передо мной. Далее, ты обвиняешься в ношении одежды.
Что? Вакар в отчаянии дернул себя за волосы.
— Только не говори, что это тоже противозаконно. Почему вы не позволите людям делать то, что им нравится?
— Возмутительно! И пахнет анархией! Стоит нам внять этому коварному совету, и прощай, нравственность! Одежду носят по трем причинам: ради тепла, из тщеславия и из ложной скромности. В Гамфазантии достаточно тепло, чтобы обходиться без одежды, а тщеславие — столь очевидный грех, что нет нужды его обсуждать. Теперь разберемся с третьим мотивом, движущим некоторыми варварскими народами... Боги сотворили человеческое тело непорочным и святым с головы до пят. Следовательно, прикрывая любую его часть, человек тем самым наносит богам оскорбление. А посему мы тебя обвиняем в ношении одежды. Если ты не согласен с мнением суда, выскажись в свое оправдание, прежде чем услышишь приговор.
— Мне действительно есть, что сказать! Я бы мог объехать стороной вашу страну, но вместо этого решил предупредить вас о смертельной опасности.
— И что же это за опасность?
— Вам что-нибудь известно о гведулийцах?
— Это племя варваров, кочующее вокруг озера Линксама, далеко к востоку от нас. Ну, и при чем тут гведулийцы?
— Большая армия гведулийцев на верблюдах пересекает Таменруфт и приближается к Гамфазантии. Они собираются напасть на вас и поработить.
— Откуда у тебя такие сведения?
Вакар рассказал о магическом действе в тронном зале короля Авоккаса. Судья потеребил куцую бороденку.
— Возможно, это правда, а может, и нет. Разница невелика.
— Невелика разница между жизнью и смертью?
— Ты неправильно понял. Противостоять агрессии силой неэтично, ведь в схватке мы можем нечаянно убить кого-нибудь из гведулийцев. Когда они придут, мы объясним, что здесь нечем поживиться — у нас нет ни золота, ни драгоценностей, ни красивой одежды. Если они проголодаются, мы их накормим, а затем вежливо попросим покинуть Гамфазантию. Оценив широту нашей души, они, несомненно, так и поступят.
— Да неужели? Господин судья, эти разбойники сначала убивают, а уже потом рассуждают об этике. Если вы не...
— Боги о нас позаботятся. Однажды кочевники из восточных пустынь хотели нас завоевать. Так и не добравшись до наших земель, они попали в песчаную бурю, и большинство погибло. В другой раз нас хотели захватить горгоны. Их армия переправилась через реку Кокутос, но эпидемия чумы стала косить их ряды, и на Горгады вернулись лишь единицы... Однако пора прекращать эту занятную дискуссию, ведь мы здесь собрались по другому поводу. Итак, чужеземцы, я признаю вас виновными и приговариваю обоих к состязанию на арене с обезьяночеловеком по имени Нжи. Приговор будет приведен в исполнение сегодня в полдень. Да случится то, чему суждено случиться. Увести приговоренных.
— Ха! — вскричал Вакар. — Ты тут доказывал с пеной у рта, что не способен лишить человека жизни, а теперь бросаешь меня в яму к чудовищу! Да ведь это самое настоящее убийство!
Безоружные стражники вытащили голосящего Вакара из зала суда и водворили в камеру.
Глава 15
АРЕНА ТОКАЛЕТА
— Клянусь семью преисподними! — прорычал Вакар, когда вновь громыхнул большой засов. — Похоже, на этот раз нам точно крышка.
— Не говори так, иначе я умру от отчаяния еще до того, как меня растерзает эта обезьяна. Бывали мы в передрягах и пострашнее, но ты всегда спасался и выручал меня.
— Просто нам везло, а когда слишком долго везет, жди беды. — Вакар пнул стену и ушиб пальцы на ноге: — Будь это цивилизованная страна, на двери висел бы бронзовый замок, и ты украл бы ключ. Не могу придумать, как справиться с этим дурацким засовом!
Они погрузились в унылое ожидание, но вскоре их от этого занятия оторвал скрип засова. Вошел молодой гамфазант.
— Господин Вакар, ты меня помнишь? — произнес он на гесперийском. — Я Абеггу, сын Мишегди. Мы познакомились в Седерадо.
— Рад видеть. Не узнал тебя без одежды. Какими судьбами?
— Услышал, что поймали двух иноземцами, пошел на суд, а там — вы. Старался попасться на глаза, да видно, тебе было не до меня.
— Воистину, друг Абеггу, ты застал нас в плачевном положении. Ну, расскажи, как поживаешь?
— Не очень хорошо.
— А что так?
— Странствия изменили мое мировоззрение. Вернувшись домой, я безрассудно рассказывал кому ни попадя, что в других странах живется лучше, чем у нас. Для гамфазантов такие разговоры — страшная ересь, и теперь я отверженный. Несколько месяцев я ни с кем не разговаривал, и если бы родные меня не кормили, наверное, умер бы с голоду. Сейчас люди относятся ко мне получше, но по-прежнему считают, что я растлен чужеземными идеями. А ты здесь как оказался?
