Родерик Гордон - Туннели
Между зданиями были более широкие промежутки, густо заросшие темно-зеленым, почти черным лишайником. По обеим сторонам дороги появились полосы земли, разделенные на участки хилыми заборами. Там на грядках росло что-то вроде крупных грибов.
В одном месте карета замедлилась — им пришлось ехать по мосту через узкий канал. Уилл посмотрел из окна вниз, на лениво текущую черную воду, похожую на нефть, и ему почему-то стало жутко.
Вдруг дорога резко ушла вниз, и карета повернула налево. Когда дорога снова выровнялась, кучер крикнул: «Тпру!» — и лошади перешли на шаг.
Уилл высунул голову в окно посмотреть, что происходит. Дорогу перекрывали огромные металлические ворота, неподалеку группка людей сгрудилась вокруг жаровни, отогревая руки. В стороне от них, посреди дороги, стоял человек в капюшоне и размахивал высоко поднятым фонарем, приказывая кучеру остановиться. Карета со скрипом затормозила, и Уилл, к своему ужасу, увидел, как из мрака появился стигиец — эту фигуру ни с чем нельзя было спутать. Мальчик быстро задернул шторку и вжался в сиденье, вопросительно глядя на Кэла.
— Это Черепные ворота. Главный въезд в Колонию, — объяснил Кэл, успокаивая его.
— Я думал, мы и так в Колонии.
— Да нет же, — усмехнулся Кэл, — это был просто Квартал. Это вроде заставы… пограничный город.
— Так это еще не все?
— Не все? Да тут километры городов!
Уилл не находил слов. Он с опаской смотрел на дверь, за которой раздавался приближающийся стук каблуков по мостовой. Кэл взял его за локоть.
— Не бойся, они проверяют всех, кто проезжает через ворота. Просто молчи. Если что, говорить буду я.
Тут дверь со стороны Уилла открылась, и стигиец заглянул внутрь. Он поднес латунную лампу к лицам мальчиков, потом отошел и посветил на кучера, который протянул ему листок бумаги. Стигиец бегло просмотрел его, потом, очевидно, удовлетворившись, снова посмотрел на мальчиков, направил слепящий свет прямо в глаза Уиллу и с презрительной усмешкой захлопнул дверь. Он вернул записку кучеру, сделал знак человеку на дороге, развернулся и ушел.
Услышав громкий скрежет, Уилл осторожно отодвинул уголок шторки и снова выглянул наружу. Привратник махал им, показывая, что можно проезжать. В свете его фонаря стало видно, что на самом деле ворота — подъемная решетка. Мальчик увидел, как она рывками поднимается наверх, уходя в такое поразительное сооружение, что он не поверил глазам. Над проемом нависал огромный беззубый череп, вырезанный из светлого камня.
— Жутковато, — пробормотал Уилл.
— Так и задумано. Это предупреждение, — равнодушно ответил Кэл.
Кучер тем временем щелкнул кнутом, и карета устремилась прямо в рот кошмарного изваяния, за которым начинался новый туннель.
Высунувшись из окна, Уилл смотрел назад, на опускающуюся решетку, пока она не скрылась за поворотом. Лошади набрали скорость, карета повернула за угол и покатилась по пологому склону в огромный туннель, высеченный в темно-красном песчанике. В нем не было никаких зданий. По мере того как туннель уходил все глубже, воздух менялся, запахло дымом, а вездесущий гул на минуту усилился настолько, что отдавался во всей карете.
Карета в последний раз резко завернула, гудение ослабло, и воздух снова стал относительно чистым. Кэл пристроился к окну рядом с Уиллом, чуть ли не соприкасаясь с ним щеками. Перед мальчиками постепенно открывалось огромное пространство. По обеим сторонам дороги высились здания, над ними по стенам туннеля тянулись джунгли кирпичных труб, похожих на раздувшиеся вены. Вдалеке виднелись другие трубы — темные, заводские, — из которых вырывались языки холодного голубого пламени и шел дым, который ровными столбами, не потревоженными ветром, поднимался вверх. Там он скапливался в облака, напоминавшие рябь на поверхности перевернутого коричневого океана.
— Это Колония, Уилл, — сказал Кэл. — Это наш…
Уилл изумленно моргал, едва дыша.
— …дом.
Глава 24
Примерно тогда же, когда Уилл и Кэл подъезжали к дому Джеромов, Ребекка стояла рядом с женщиной — соцработником на тринадцатом этаже Мандела-хайтс, унылого захудалого многоквартирного дома в бедной части Уондсворта. Женщина в третий раз позвонила в дверь квартиры № 65. Ребекка тем временем разглядывала грязный пол. Ветер тоскливо завывал в разбитых окнах лестничной клетки и шевелил полупустые пакеты с мусором, сваленные в углу.
Ребекка поежилась — не столько из-за пронизывающего ветра, сколько из-за того, что ее привезли в самое ужасное место на свете.
Социальная работница с недоверием посмотрела на скользкую кнопку звонка и принялась стучать в дверь. Ответа по-прежнему не было, но из квартиры отчетливо доносился звук телевизора. Она постучала снова, на этот раз посильнее. Наконец в ответ из-за двери послышался кашель и резкий женский голос: — Да иду я, иду. Господи, что ж за люди-то такие, потерпеть не могут!
Женщина повернулась к Ребекке и попыталась ободряюще улыбнуться. У нее получилась только жалостливая гримаса.
— Похоже, она дома.
— Замечательно, — с сарказмом ответила Ребекка и подхватила два своих чемоданчика.
Молча они уставились на дверь. Хозяйка громко брякала задвижками, ругаясь, бормоча и время от времени покашливая; наконец звякнула последняя цепочка, и дверь приоткрылась. Оттуда высунулась растрепанная женщина средних лет с сигаретой во рту и подозрительно смерила взглядом пришедших.
— Чего вам? — спросила она, прищурив один глаз от дыма.
Когда она говорила, сигарета, прилипшая к нижней губе, дергалась, как палочка темпераментного дирижера.
— Я привезла вашу племянницу, миссис Босуэлл, — объявила женщина из социальной службы, указывая на Ребекку.
— Чего? — вытянула шею хозяйка квартиры, уронив пепел на лакированные туфли социальной работницы. Ребекка поморщилась.
— Вы не помните? Мы вчера с вами говорили по телефону.
Бесцветные глаза женщины остановились на девочке. Ребекка чуть подалась вперед, чтобы попасть в ее поле зрения.
— Здравствуй, тетя Джин, — сказала она, силясь улыбнуться.
— Ребекка, хорошая моя, ну конечно, дай-ка на тебя посмотрю, как ты выросла-то! Прямо взрослая девушка!
Тетя Джин откашлялась и открыла дверь полностью.
— Заходите, заходите, сейчас чаю вскипячу.
Она развернулась и прошаркала по короткому коридору на кухню, предоставив нежданным гостям любоваться кучами покоробившихся газет у стен и огромной кипой нераспечатанных писем и листовок на грязном ковре. На всем лежал тонкий слой пыли, углы были затянуты паутиной, а в воздухе стоял запах сигарет тети Джин. Гостьи молча стояли у порога, наконец социальная работница, как будто выйдя из транса, быстро попрощалась с Ребеккой, пожелала ей удачи и торопливо пошла вниз по лестнице, бросив печальный взгляд на лифт, словно надеясь, что он чудесным образом заработал и ей не придется спускаться пешком. Девочка посмотрела ей вслед, робко вошла в квартиру и направилась на кухню.
