Инна Живетьева - Черные пески
Обеденный зал был почти пуст. Под одним из столов лазила служанка, вытирая кисло пахнущую лужу. Она намеренно низко наклонялась и подтыкала юбки, показывая обтянутый зад. Верхом на лавке сидел Ильт, шевелил пальцами босых ног и с интересом разглядывал девицу. Неужто и впрямь?
– Сапоги-то где? – Брис опустился за стол. Толстая хозяйка, раздувавшая угли в очаге, глянула через плечо, но с завтраком не поторопилась.
Ильт громко, заразительно зевнул, потянулся с хрустом.
– Проиграл.
У Бриса ответный зевок застрял в глотке.
– Ага, в кости уже. Понимаешь, поставил один – думал, отыграюсь. Перебор. Ну, я второй. Не везет, как шакал гадит. Ну, я сразу за оба – седло. Думаю, тут уж…
– Проиграл?
– Ага!
Тяжелый гнев качнулся в Брисе, заставил ударить кулаком об стол. Ильт заморгал недоуменно. Брису хотелось схватить побратима за шкирку, уволочь на конюшню и швырнуть коню под ноги. В навоз мордой.
– Ты!.. – Гнев душил, и вышел только невнятный хрип. – Поедем-то как?
Ильт пожал плечами.
– Да ладно тебе! Задержимся до завтра, я и отыграюсь. Никуда же они не делись, их вон трактирщику заложили. Или вообще так поеду… Подумаешь!
– Задержимся! – Брис скрипнул зубами. Повернулся к толстухе: – Хозяин где? Зови!
Так он поедет… Не хватало еще в Турлин с босым поганцем заявиться. Послал же Создатель побратима! Появился хозяин, низко поклонился гневливому постояльцу. Брис швырнул ему под нос мешочек с деньгами. Хватит тут и за седло, и за сапоги.
Митька тогда не увидел, что было дальше. Наверное, Брис все-таки выкупил добро побратима, ведь в Турлин они добрались вовремя. Во всяком случае, в ваддарских горах княжичи Дин и Торн воевали под командованием Беслея Дромара. Воевали, как могли бы их потомки – Темка и Митька, не разведи их Создатель. Митька даже завидовал. Наверное, его желание влияло на то, что отдавало прошлое, недаром было столько видений, вроде бы никак не связанных с проклятием.
Первый бой. Хладнокровный Брис. Растерявшийся Ильт. Митька был рад, когда понял, что Брис не упрекнул за это младшего друга, сказал: «Ничего, второй уж точно твой будет». Оказался прав: в следующей сече, может, и не так много толку вышло от мальчишки, но сражался княжич Торн храбро. Отчаянно храбро, безрассудно.
Тот переход по заснеженным горам, когда Ильт простыл и Брис выхаживал его лекарскими настоями и ядреным самогоном. Ругался, проклинал безалаберного своего побратима, сунувшегося на перевал легко одетым, – и вливал ему гадостное питье, заворачивал ночью в несколько одеял, оберегал в походе.
Ранение Бриса. Ильт, поскуливая и слизывая с губ слезы, волок побратима подальше от боя по истоптанному снегу, и след за ними оставался широкий, отмеченный красным. Брис открыл глаза и спросил: «Ты чего ревешь, дурак?» Ильт заревел еще сильнее, в голос, никого не стесняясь, но уже от облегчения. Даже тогда Митька завидовал: все лучше, чем пытка неизвестностью.
Княжич так задумался, что не заметил, как въехал в ворота Корслунг-хэла. Тут тоже суетились: чистили от весенней грязи двор, отмывали статуи – один из слуг так замысловато ругал голубей, что Митькин сопровождающий придержал коня.
– Эк заворачивает! А у вас так умеют?
Княжич не сдержал улыбки.
– Умеют.
Солдат глянул недоверчиво, но спорить не стал.
– Ладно, поехали. И так вон какого кругаля дали!
Курам принял Эмитрия сухо и, не тратя время на разговоры, кивнул на часы. Стрелка как раз замерла в нескольких минутах от семи.
…Лапник в три слоя, сверху плащ. Костер кажется неестественно алым на фоне черного горного неба. Звезды непривычно крупные. И даже снег чуточку другой, серебристо-белый, делающий ночь не такой темной.
Ильт наклонился к котелку, подбросил щепотку трав – их горечь отгонит сон. Питье для тех, кто на страже. Солдаты ходят тропой от дороги мимо отвесных скал, вкруг небольшого плато, снова через дорогу и дальше вдоль обрыва, с которого утром бросали пленных. Полтора десятка кругов – и можно ждать смену.
Брис подошел, сунул кружку. Ильт наполнил ее коричневатым кипятком, поставил на снег остудить, и тот сразу протаял вокруг боков и под дном.
– Ну?
Вот паршивец: смотрит требовательно, привык, что от него ничего не скрывается. Брис сплюнул в костер, сказал раздраженно.
– Мы завтра пойдем Хвойным ущельем. Шакалья задница!
– Ну и чем ты недоволен? – Ильт спросил шепотом, с оглядкой.
Правильно, конечно, такое не для лишних ушей, но Брис не сумел сдержать раздражение и сказал громко:
– Князь Дромар атаковать будет, а мы так, фланги укрепим.
– Это тоже кому-то надо делать, – все так же тихо ответил Ильт.
– Да ты совсем трус или дурак?
Побратим глянул через плечо и снова наклонился над котелком, подбрасывая в кипяток снега. Он даже не соизволил облечь в слова: ты же знаешь, что нет.
– Когда ты только повзрослеешь, – уже негромко сказал Брис, выдернул кружку из сугроба. – Фу, гадость.
– Ты бы спать лучше шел.
– Успеется. Слушай, ты действительно не понимаешь, почему сейчас нужно быть рядом с Дромаром? Да повернись ты!
Ильт послушно сел к костру боком, преувеличенно внимательно глянул на старшего друга.
– Коннетабль не в чести у короля. Еще один промах – и его сместят, если вообще не зарубят случайно в бою.
– Следующим коннетаблем станет князь Дромар, я знаю, – кивнул Ильт.
– Ну так и понимать должен, почему я хочу остаться тут, рядом с ним.
– Понимаю, наверное. Но мне это не нравится. Мне вообще Дромар не нравится.
– Чем же? – Вот уж насмешил, право слово. Золотой князь, блестящий полководец – и сопляку какому-то, вояке неопытному, не нравится.
Ильт смотрел серьезно.
– Вот пленных сегодня, их можно было просто убить. А он в ущелье живыми сталкивать приказал. Зачем?
Брис удивился:
– Для устрашения. По праву победителя. Война же.
– Воевать тоже по-разному можно.
– И проигрывать. А Дромар всегда побеждает.
– Это мне и не нравится. Если бы он хоть раз проиграл…
– Сдурел? – Брис оглянулся. Не приведи Создатель, услышит кто, так долго разбираться не будут. – Тоже со связанными руками полетать хочешь?
– Вот именно, – совсем уж непонятно сказал Ильт.
Брис разозлился: что из себя этот сопляк строит? Пусть сначала научится сражаться как Дромар, а потом уж морду кривит. Победы ему, видите ли, не нравятся!
– Топай-ка ты спать, понял? И чтобы я больше такого не слышал, – коротко рубанул ладонью воздух.
