Далия Трускиновская - Королевская кровь
Перекусили все трое в погребке. Однако Денизу почитай что и не видели — она хозяйничала на кухне. Иногда выглядывала, правда, присматривала за порядком. И видно было, что вся суета в погребке ей очень даже нравилась. День перевалил за середину — не сидеть же за столом до ужина… Встали трое, расплатились, ушли.
Следующим на очереди был ювелир. Настоял Жилло на том, чтобы отдать старику всю коллекцию — тот ведь честно в Коронный замок поехал.
Принял его ювелир, лежа в постели. Совсем от потрясений расхворался.
— Ну, — говорит, — ну!.. Ну, не верил, что ты мне все отдашь!
— Это ты, старый хрен, мне голову с доносом морочил и графа под топор подставлял, — без всякой вежливости отвечает Жилло. — А теперь граф — жив, коллекция — у тебя, каждый остался при своем. И век бы я тебя больше не видел!
Повернулся и прочь наладился.
— Постой! — пищит из-под перины ювелир. — Постой, говорю! Иди сюда, сядь рядом. Тебя ведь Жилло зовут?
— Жилло, — отвечает графский слуга.
— Слушай, Жилло, ты меня сейчас на мудрую мысль навел. Я ведь кто? Я старый больной человек, и единственное, что мне в жизни дорого — эта вот коллекция, — начинает причитать ювелир. — А я уже говорил тебе, что для нас, пожилых людей, значат произведения искусства, прекрасные образцы, с создателями которых мы состязаемся…
Послушал Жилло, послушал — так получается, что за перстень с золотым цветком не то что графа молодого — полк молодых графов следовало уморить. Потому что перстень — шедевр, а граф — молодой балбес.
— Ты от хворости своей уже неведомо что несешь, — буркнул Жилло. Выздоравливай, да больше мне на дороге не попадайся!
— Да постой ты! — прямо взвыл ювелир. — Ничего ты не понял! Я же тебя наследником сделать хочу!
Жилло окаменел.
— Этого еще недоставало, — отвечает. — Что же мне, на старости лет к тебе в ученики идти? Колечки с камушками мастерить?
— Это не требуется. Главное — чтобы ты цену моей коллекции осознал! Я долго искал такого человека, чтобы ее не разбазарил бездарно, а сберег. Вот, нашел! Ты же ее сбережешь, Жилло?..
Вытянулась из-под перины старческая рука, вцепилась в полу кафтана, глаза больные смотрят снизу вверх — в лицо Жилло. Ну, только что не плачет вредный старикашка…
— Не нужна мне твоя коллекция, — пытаясь отцепить руку, заявляет Жилло. — Может, тут за каждый камушек чьей-то кровью плачено? Я же тебя, поганца, не первый день знаю! Предатель ты, и ничего больше.
— Да, Жилло, ты прав, Жилло, но жизнь человеческая коротка, вот вроде моей, а искусство вечно, и потому на первом месте должно быть именно святое искусство… — принялся канючить ювелир. — Перед искусством моя совесть чиста!
— А провались ты в болото! — рявкнул Жилло, вырвался — и к двери.
— Стой! — уже куда более бодрым голосом заорал вслед ювелир. — Я старый и больной человек, я, может, при последнем издыхании, но я сейчас встану и за тобой следом поплетусь! И я буду идти за тобой, пока ты не согласишься стать моим наследником! Только ты и сумеешь сберечь коллекцию!.. Вот умру, таскаясь за тобой, — что ты на это скажешь? А ведь умру, право, умру! И коллекцию мою разграбят, продадут по одному перстеньку…
— Но почему ты так решил? — пораженный отчаянием ювелира, спросил Жилло. — С чего ты взял, что я буду беречь твою дурацкую коллекцию? Да я, когда в кошельке пусто будет, без всяких угрызений совести ее распродавать начну!
— Не начнешь, — твердо сказал ювелир. — Ты хотя бы посмотрел, что у тебя такое в карманах лежало?
— Еще чего, — пожал плечами Жилло. — Что я, девица на выданье, что ли — побрякушками развлекаться?
— А ты посмотри, посмотри, миленький… — и ювелир потыкал пальцем в сторону стола, где кучкой лежали цепи, пряжки, браслеты и прочие блестящие штучки.
В великом недоумении взял Жилло браслет, поднес к носу — и сказал: «Ого!» На центральной пластине того браслета был тончайшим резцом награвирован золотой цветок, тот, что на королевском перстне.
— Пряжку поясную погляди, там по краю узор вьется, — посоветовал ювелир. — Медальон открой! Там этот цветок, как живой, даже роса на нем блестит прозрачная. Ложку тоже разгляди — цветок и по одну сторону черенка, и по другую… И обрати наконец внимание, какая тонкая работа! Теперь те мастера повывелись, которые эти цветы сделали. Один я остался…
— Тьфу ты… — только и мог сказать Жилло.
— Так сходишь ты за нотариусом? — спросил ювелир.
— Видно, придется… Но, старый ты черт, если это новая ловушка есть кому вышибить твои хитрые мозги, когда я в подземельях замка окажусь!
На том и порешили.
Дедуля и Малыш, узнав, что вот так просто попадает им в руки ювелирова коллекция, совсем на радостях рехнулись — к Жилло целоваться полезли. Он пробовал внушить братцам, что обязан сохранить коллекцию в целости, даже напомнил, что ювелир пока жив, хоть и скрипит. Какое там! Сопроводили братцы Жилло к нотариусу, сопроводили нотариуса с Жилло к ювелиру, пробежались по окрестным улицам — нет ли где засады. А потом сели в соседнем кабачке ждать наследника.
Наследник же совсем умаялся и взмок, отвечая на простые вопросы нотариуса. Тому непременно нужно было вписать в бумаги фамилию Жилло. И выяснилась совсем дурацкая вещь. Жилло знал фамилию дряхлого деда, у которого жил — Таденав, но полагал, что был сыном его старшей внучки. И встал вопрос: если эта внучка была дочерью дедова сына и родила Жилло в девичестве, то он тоже Таденав, но если она была дочерью дедовой дочки, то фамилия у нее может оказаться совсем другая. Жилло обнаружил, что знать ничего не знает о своей родне, да и откуда? Вырос у деда, в горах, там же учился травознайному делу, охотничал немного, потом приключения начались. Главное, не понять теперь, где все это было. И дед, скорее всего, давно помер. Вот такая дребедень…
Кончилось тем, что ювелир уплатил нотариусу сколько-то там денег — и тот не стал придираться. Таденав так Таденав. Кому какое дело?
Ошалев от долгого и путаного разговора, очутился Жилло на улице наследником ювелира и опять угодил в объятия братцев-воришек, безмерно гордых удачей вожака.
— Пошли в погребок! — потребовал Малыш. — Это дело обмыть надобно!
Жилло и сам понимал — это сделать необходимо. За полчаса и фамилию приобрел, и наследство. И еще — столько за последнее время было разных похождений, что не мешало бы расслабиться. Пусть за чаркой, пусть за моряцким ромом! Граф жив, принцесса жива, красавицу зовут Неда — дела не так уж и плохи!
И вот просыпается Жилло этак около полудня. В голове помойная лохань плещется, во рту — драгунский эскадрон ночевал. Сидит напротив Дениза, вид у нее брезгливый и брюзгливый.
