Роджер Желязны - Ночь в одиноком октябре
— Я просто перевожу дыхание, — пояснил я. — До сих пор я пользовался передними зубами — так было легче. Сейчас переключусь на коренные.
Я снова склонился над рисунком и ухватился задними правыми зубами за гвоздь, который в прошлый раз, вроде бы, откликнулся на мои потуги. И вот он закачался и вскоре полностью вылез из стены.
Я выплюнул его и прислушался. Серебро при падении издает очень нежный и приятный звук.
— Шесть, — объявил я. — Ну, как ты теперь себя чувствуешь?
— Покалывание все усиливается, — сказал Трескун. — Что-то вот-вот должно случиться.
— Еще не поздно оставить все, как есть, — пробурчал я, пристраиваясь левыми задними зубами к последней шляпке.
— Давай, тащи, — скомандовал Трескун.
Я вцепился в гвоздь и начал медленно расшатывать его, стараясь не дергать, а потихоньку усиливать давление — из прошлого сражения я сделал вывод, что такая тактика здесь наиболее предпочтительна. Я порядком побаивался за зубы, но пока ничего не хрустело и не крошилось. Насколько мне нравится звук серебра, настолько я не люблю его холодный железистый привкус.
Все это время передо мной парила тень, подобно быстрому облачку набегая на стену. Один раз она даже закутала мне всю морду, но сразу распуталась.
Я почувствовал, что гвоздь чуть подался. Челюсти уже ломило от боли, и потому я ухватил его другим боком. Клыками я без проблем разгрызаю здоровенные кости, поэтому хорошо знаю силу, что таится в них. Но здесь требовалось нечто большее, чем просто взять и перекусить. В процесс были вовлечены не только зубы, но и мускулы шеи, что было немаловажно. Вперед, назад…
И гвоздь начал вылезать из стенки. Я остановился, чтобы передохнуть.
— А что мы будем делать с ней, когда отцепим от стены? — спросил я остальных. — Как она будет держаться? Надо придумать, как прикрепить ее на место.
— Я не знаю, как это сделать, — расстроенно промолвил Трескун. — Никогда не задумывался над этим.
— А как Оуэн умудрился отделить ее от тебя? — поинтересовалась Дымка.
— Он зажег свет и поставил меня так, чтобы тень падала на стену, — ответил Трескун. — После чего прибил ее гвоздями и провел серпом рядом с телом, будто отрезая ее от меня. И когда я отпрыгнул в сторону, она осталась на стене. Я сразу почувствовал, как внутри что-то изменилось.
— Если ты правильно поведешь себя и кто-нибудь накинет на тебя тень, она откликнется на зов твоей жизни, — проговорила Серая Дымка. — Но при этом надо будет открыть те семь точек, на которых она раньше держалась — и она откликнется на зов гвоздей, которыми была прибита.
— Что ты имеешь в виду? — недоуменно спросил Трескун.
— Кровь, — продолжала Дымка. — Ты должен расцарапать по маленькой ранке на каждой лапе, одну — на голове, одну — на хвосте, и одну — посреди спины. Это и есть те семь мест, на которых держится тень. Когда Снафф вытащит последний гвоздь, он должен будет не просто выдернуть его, а осторожно проволочить за собой тень и укрыть тебя ею. К этому времени ты должен стоять на гвоздях, которые держали лапы тени, хвост должен лежать на хвостовом гвозде, и ты должен будешь наклониться и прижаться головой к шестому.
— Но я уже не знаю, какой гвоздь откуда, — сказал Трескун.
— Зато я знаю, — успокоила его Дымка. — Я следила за Снаффом. Затем Снафф накинет на тебя тень и опустит последний гвоздь на спину, на место седьмой ранки. Таким образом ты снова прикрепишь ее к себе.
— Дымка, — изумился я, — откуда тебе все это известно?
— Кое-кто недавно поделился со мной мудростью, — ответила она.
— Это тот Высочайший кот?
— Тс-с-с! — прошипела она. — Здесь не место заговаривать об этом. Потом.
— Прости.
Она пошла устанавливать гвозди, а Трескун принялся расцарапывать себя — лапки, голову и хвост. Мне в ноздри ударил запах свежей крови.
— Мне до спины никак не достать, — пожаловался он. Серая Дымка резко выбросила вперед правую лапку.
На спине Трескуна появилась кровавая полоса в дюйм длиной. Все произошло настолько быстро, что он даже глазом моргнуть не успел.
— Вот, — сказала она. — А теперь вставай на гвозди, как я говорила.
Он подошел и неподвижно распростерся на них.
Я же вернулся к последнему гвоздю, ухватился и медленно потянул. Как только я почувствовал, что он начал выходить, я повел его по стене, а затем по полу к Трескуну. Я понятия не имел, последовала за ним тень или нет: я был не в самом удобном положении, чтобы интересоваться этим вопросом. Впрочем, если бы с тенью что-нибудь случилось, думаю, Дымка немедленно сообщила бы мне.
— Подведи тень к нему и набрось на спину, на место царапины, — руководила она.
Что я и сделал, тут же отступив.
— Ну как, держится? — спросил я у Трескуна.
— Не знаю, — ответил он.
— Чувствуешь что-нибудь?
— Вроде, нет.
— Что теперь делать? — обратился я к Дымке. — Сколько надо ждать, пока она не прилепится?
— Подождем еще пару минут, — отозвалась она.
— Рисунок, — вдруг крикнул Трескун. — Он изменяется.
Я повернулся и взглянул на стену. Краешком глаза я уловил какое-то движение, но когда присмотрелся, все уже встало на свои места. Хотя рисунок и вправду словно уменьшился в размерах, не так далеко заходил на левый край стены и справа был иначе расположен. И цвет его будто стал ярче.
— Кажется, она уже встала на место, — сказал Трескун. — Я хочу подвигаться.
Он подпрыгнул и промчался по комнате, разбрасывая во все стороны гвозди. На середине лестницы он остановился и оглянулся на нас. Было слишком темно, чтобы увидеть, получилось у нас что-нибудь или нет.
— Пойдемте! — крикнул он. — Выйдем наружу!
Мы последовали за ним. Я лапой подцепил дверь черного хода и открыл ее. Трескун стрелой пролетел мимо нас.
На небе появилось солнце, и пока он бежал через двор, мы заметили, что за ним шаг в шаг несется тень. Он вспрыгнул на стену, поколебался и обернулся к нам:
— Спасибо!
— Ты куда сейчас? — спросил я.
— В лес, — откликнулся он. — Прощайте!
Он спрыгнул со стены и исчез.
26 ОКТЯБРЯ
День тянулся медленно. Дом обходить теперь не надо. Лишь изредка я бросал испытующий взгляд на бутылку портвейна, которая постепенно начинала призрачно мерцать. Я вышел побродить по округе и перекинулся парой слов с Серой Дымкой. У нее тоже никаких новостей не было. Обошел вокруг дома Растова, но Ползеца нигде не увидел. Заглянул к Моррису и Мак-Кабу, но Ночной Шорох куда-то спрятался, очевидно, пережидая день. Зашел к Ларри, поделиться последними известиями, и обнаружил, что он куда-то уехал. Добежал до увенчанного шапкой молний дома Дорогого Доктора, но там тоже ничего интересного не происходило, по крайней мере, видимого глазу. Наведался к месту жительства Великого Сыщика, однако в особняке было тихо. Я даже не смог определить, дома он или нет. Пару раз обследовал церковь и дом викария, во второй раз меня заметила Текила и тут же ретировалась. Вернулся домой, поел. Поспал.
