Георгий Смородинский - Семнадцатое обновление
Риох спрыгнув с фургона, поспешил на помощь отцу. Мгновенно выхватив лук, он в упор расстрелял нападавших на Харна полуволков, а я все-таки добил того, что изображал из себя снеговика. Причем последними ударами я, наконец, разрубил броню вместе с коричневой шерстью, и заодно перерубил ребра, — неприятное зрелище.
Я отошел в сторону от лужи, разливающейся по дну фургона крови, и осмотрелся. Перед повозками красноглазый вожак, громко рыча, атаковал закрывающегося щитом и больно огрызающегося Лирака. Несколько легионеров, вместе с ящером командира каравана атаковали чудовище с боков. Ильсан, так и, оставшись стоять в своем фургоне, периодически вскидывал вверх руки, с которых срывалось зеленоватое сияние, остальные добивали немногих все еще огрызающихся воргенов. Перед повозкой, с разорванным горлом, билась в агонии лошадь. Чуть в стороне Риох склонился над сидящим на земле отцом, пытаясь перевязать его раны.
В моей крови вовсю бурлил адреналин, желая продолжения банкета. Я телепортировался к вожаку и стал помогать легионерам рубить воющую тварь. Восемь миллионов очков хп. Охренеть, — и это только оставшаяся треть жизни. Какие-то сизые ошметки под ногами, жутко воняло псиной, и кровью. Пару раз волк сбивал меня с ног задевая корпусом, когда я не успевал отпрыгивать в сторону, один раз в суматохе меня с ног сбил ящер Лирака.
Я и сам вошел в раж, и, потеряв всякое чувство реальности рубил и рубил, поднимался и снова рубил, когда закончилась энергия, я выпил бутылку и снова — язык пламени, ледяной клинок….
Внезапно на десяти процентах жизни, монстр вскинул голову и завыл. Да так, что все предыдущие завывания, в сравнении с этим воем, показались песенками на утреннике в детском саду, в сравнении с какой-нибудь композицией в стиле хеви-металл.
— Все в стороны, — услышал я откуда-то издалека крик командира каравана, — лучники, добиваем.
И едва я отскочил прыжком на двадцать метров в сторону, из боков монстра выскочили черные шипы, и он, похожий на какого — то безумного ежа закрутился на месте. Охотники расстреливали босса с безопасного расстояния, с противным хрустом загоняя в него стрелу за стрелой, Ильсан держал здоровье танкующего Лирака на максимуме, а я и легионеры просто стояли в стороне и смотрели. Ящер Лирака, не успевший вовремя отбежать, сейчас стоял рядом со мной и, тяжело дыша, длинным розовым языком зализывал свой разорванный шипами бок. Полоска его жизни опустилась до половины — ничего страшного — до свадьбы заживет, или что там у этих ящериц вместо свадьбы. Наконец, с предсмертным хрипом истыканная стрелами тварь повалилась на землю.
Никакого опыта я разумеется не получил, никто не принимал меня в рейд. Ведь для того чтобы получить опыт, нужно чтобы или ты лично или твоя группа (рейд) нанес боссу больше всего урона из всех тех, кто этот урон наносит. Вот так, первый бой, в котором я реально поучаствовал, не принес мне ни лута, ни опыта. Впрочем, я совершенно не расстраивался. Радовало то, что начало положено. А вот то, что я, на какое-то время, в бою, потерял ощущение реальности, когда меня с головой захлестнула волна адреналиновой ярости, немного меня беспокоило. Я раньше никогда за собой такого не наблюдал.
Усталость накатила внезапно. «Да что же так больно!» — сморщился я и сел на землю, — глянул на полоску своих хп — чуть больше двух третей, и когда меня зацепило? Матерясь сквозь зубы, я потянулся к мензурке с зельем лечения, но Ильсан меня опередил. Прохладная волна свежести прокатилась по телу, смывая боль и усталость, и я поднялся с земли, ухватившись за протянутую руку.
— А ты точно маг, Криан? — задумчиво глядя на меня покачал головой хилер. Да и на светлого ты не сильно похож, вон как боль заблокировал, хотя и читал я, что не только мы так умеем.
Угу, заблокировал. У меня просто 33 % к стойкости, но не говорить же об этом НПС. Хотя вырисовывается то, что потеря одной трети очков жизни на длительное время вполне терпима. В бою вообще почти не заметно. Интересно, когда наступает предел? И что будет, когда он наступит? Меня скрутит от болевого шока или просто потеряю сознание. Как-то не хочется экспериментировать с этим — никогда не был мазохистом и начинать что-то не тянет.
— Как понять, заблокировал боль? — спросил я мага. Надо же что-то спросить — он явно ждал ответа.
— Так же как хартога, которой сломали лапу. Она просто отключает эту лапу из нервной системы, пока та не заживет. Ты же не в нашем отряде, вот я тебя и не лечил, просто не видел. А ты ничего — молодец, перетерпел.
Я не знал, кто такая эта хартога, но общий смысл понял. Может поэтому меня накрыло и дело не в 33 % стойкости? Нет, вряд ли.
Я оглянулся по сторонам. Негромко переговаривающиеся между собой легионеры занимались мародеркой. Охотники споро сдирали шкуру с красноглазого волка, кто никогда не присутствовал при таком действе, не поймет, почему меня чуть не вывернуло наизнанку. Окровавленная туша и мужики с ножами по локоть в крови. Обычные жители средневековья — поймали, грохнули, ободрали. Надеюсь, волчатину жрать мы не станем? Хорошо хоть воргенов не обдирают, а то меня точно стошнит. Вот странно, в туалет сходить нельзя, а блевать тут — сколько угодно. Я поблагодарил мага и направился в сторону своего фургона, подальше от всех этих охотничьих, мать его, запахов. Поскользнулся по дороге, на чьих-то кишках, опять еле удержался, достал флягу и изрядно отхлебнул. Фу, вроде полегчало.
Добравшись до повозки, я вытолкал на землю дохлого полуволка, и уселся на свое место у бортика, стараясь не наступать на кровь на полу, которая уже почти засохла. Хорошо, что рядом нет зеркала, я представлял, как выгляжу, но ничего, часов через восемь одежда и доспех очистятся сами.
Эту особенность я выяснил опытным путем после того как случайно залил рукав рубахи вином, в первый день путешествия. К утру пятна как не бывало, и рубаха была как новая. Видимо, это как-то связано с исчезновением брошенных на землю предметов. В свое время это было сделано для того, чтобы не засорять игру. Скорее всего, тут работал подобный принцип.
Возницы вернулись минут через десять, что-то оживленно обсуждая. Происходи дело в реале, я думаю, они бы провозились полдня. Ну и видок же у них, однако.
— Где я еще вот так, за полчаса двадцать золотых заработаю? — Риох склонился над тушкой, выкинутого мною из телеги, воргена. — Вот, еще серебряный! — он подкинул в руке монету.
— Молодой ты еще, — Харн вытер все еще испачканные кровью вожака руки о штаны и поискал глазами хлыст. — Нас только чудом не порвали. Кому нужно такое золото? — Он, наконец, нашел хлыст, и, окрикнув яков, заставил их попятиться назад, чтобы не мешать впереди стоящему фургону.
