Маргит Сандему - Околдованная
— Я стыжусь этого.
Тенгель никогда не ласкал женщину. Но сейчас он непроизвольно вытянул руку и осторожно погладил ее по щеке. Силье вздрогнула и повернула голову, касаясь губами его руки. Он дотронулся до ее волос, сильно сжал их, и глубокий сдержанный вздох словно сотряс его тело.
— Теперь я должен уйти, — сказал он и резко поднялся. Она сразу же вскочила на ноги.
— Ты скоро придешь опять?
Он остановился и посмотрел на нее.
— Я не знаю. Я попытаюсь… но…
— Но что?
— После того, как Элдрид пришла ко мне сегодня и сказала, что мне следует сюда пойти, у меня словно началась лихорадка. Да, я приду. Но никогда один… с этим я не справлюсь. Завтра я присмотрю за детьми.
После этого он быстро вышел.
Положив Суль в постель и прибрав в доме, Силье стала задумчиво раздеваться.
Она имела обыкновение спать в нижнем белье, так как была слишком застенчива, чтобы снимать с себя все. Но в этот вечер она продолжала сидеть на краешке кровати, освещаемая красными отблесками очага. Медленно-медленно она стянула через голову нижнюю рубашку и положила рядом. Не решаясь посмотреть, она осторожно трогала свою кожу, проводила руками по груди и вниз до талии. Она знала, что была стройна и хорошо сложена, с твердой крепкой грудью. Потом она положила руку на живот, ощутила какой он плоский, а затем смущенно посмотрела ниже. Ему понравится ее тело, подумала она. В нем нет ничего неприятного. Если бы ему только хотелось иметь его.
Она очнулась. Смелость оставила ее, вместо нее пришел стыд. Она вновь надела на себя нижнюю рубашку.
Собрание было в доме у вождя, отца Хемминга. Силье пошла туда вместе с Элдрид. Она побаивалась и одновременно с нетерпением ждала этого события. Тенгель пришел, чтобы присмотреть за детьми. Его почти неуловимая улыбка давала ей достаточно, чтобы жить этим целую неделю, думала она про себя.
Дом, куда они пришли, был чудесным. Возможно, по величине его нельзя было сравнить с домом Бенедикта, но в нем было все, что можно было пожелать в этом пустынном месте. Кроме того, дом был украшен бесподобной деревянной резьбой. Каждая балка и дверная рама в доме были произведениями искусства. Это произвело на Силье такое впечатление, что она забыла поздороваться.
— Да, это прекрасная работа, не так ли? — сказал стройный и бородатый отец Хемминга.
Силье очнулась и оторвала взгляд от балки, которой любовалась.
— Необыкновенно красиво! Кто это сделал?
— О, все это старинное. Я полагаю, это сделано несколько столетий тому назад. Одним из моих предков. А ты, значит, Силье, как я понял. Хемминг болтал о тебе. О том, что ты помогала расписывать церковь. Так что ты разбираешься в таких вещах. — Он снисходительно засмеялся. — Женщина вряд ли понимает толк в искусстве!
Наконец Силье вспомнила о вежливости и низко поклонилась. Хемминг стоял немного поодаль и улыбался своей дразнящей улыбкой, но ничего не говорил.
— Я понял, кроме того, что ты спасла жизнь моему сыну, — продолжал отец Хемминга. — Прими за это мою сердечную благодарность.
— Я сделала не так много, — сказала Силье застенчиво. — Главная заслуга принадлежит Тенгелю.
Вождь метнул на нее острый взгляд. То, как она произнесла имя Тенгеля — почтительно, благоговейно — поразило его.
Их отвели в комнату, где собрались Люди Льда. За исключением тех, кто по праву мог бы так себя называть, — потомков Тенгеля Злого, тех, кто был отмечен его наследством. Силье чувствовала себя неуютно под направленными на нее взглядами. По обе стороны длинного стола были поставлены скамьи. Тут были мужская и женская сторона, но обе они, казалось, были настроены в отношении новенькой одинаково критично. Элдрид подготовила ее к этому. Силье жила у тех, кого боялись. Что она была за птица, которая отважилась на это? Никто ничего не сказал. Единственное, что она могла сделать — низко поклониться при входе и ждать. Но здесь она увидела то, что напомнило ей услышанное ранее о браках между родственниками. Здесь были двое кретинов с разинутыми ртами, один явно сумасшедший и несколько человек, видимо, опасных для окружающих. Но все они были здесь приняты, и Силье была этим тронута. Она только не могла взять в толк, почему такого прекрасного человека, как Тенгель, сюда не допускали.
Силье было указано место на женской скамье, и богослужение началось. Но как Силье ни старалась, ей не удавалось сосредоточиться на молитве. Она чувствовала необходимость услышать сейчас Божье слово, но все время ощущала на себе косые взгляды. Если она смотрела в сторону человека, глядевшего на нее исподлобья, то он прятал глаза. Конечно, большинство в этом зале были нормальными людьми. Но они производили впечатление не менее суровых и осуждающих, скорее наоборот. Самое скверное, однако, было то, что несколько молодых парней все время на нее глазели, буквально ели ее глазами. Один из них, пожалуй, был не совсем такой, как другие.
Что-то в его взгляде говорило ей о том, что ей следует быть настороже.
Когда богослужение закончилось, все встали.
К своему ужасу она обнаружила, что кое-кто из слабоумных имел на себе тяжелые оковы. Так вот, оказывается, как о них заботились! Сердце Силье сжалось от сострадания. Когда она возвращалась к себе, то совсем не чувствовала себя укрепленной словом Божьим. Она чувствовала пронзительное сострадание ко всем, живущим в этой долине. И она вспомнила о том, как Элдрид сказала однажды, что благочестивые мины зачастую — сплошное ханжество. За закрытыми дверями поклонялись другим богам — невидимым силам природы, сверхъестественным существам, которых даже не осмеливались назвать. Это были отнюдь не только родственники Тенгеля, хотя только они владели тайной силой. Не без причины люди боялись, изгоняли и преследовали всех Людей Льда.
Силье шла вместе с Элдрид, которая тоже притихла.
— Когда мы ехали сюда, Тенгель говорил о каких-то родственниках, живущих в доме рядом с озером. Он сказал, что я никогда не должна туда ходить. Они были сегодня на богослужении?
— Ханна и Гримар? Нет, ты с ума сошла! — Элдрид быстро перекрестилась.
— Они… самые опасные?
— О да, — вздохнула Элдрид. — Никто не ходит туда. Никогда!
— Почему же?
— Они могут наслать на тебя болезнь, — произнесла Элдрид почти шепотом. — Они могут испортить твое зрение, сделать тебя хромой или слепой. Они насылают порчу на коров, и те не дают молока. Они творят всякое зло. Это по их вине у нас в долине так много слабоумных.
— О нет! — решительно возразила Силье. — Кое-что я все-таки усвоила, когда приобщалась к образованию. Дворяне не имели права заключать браки с близкими родственниками, потому что на свет могли появиться нездоровые люди. Так что ни Ханна, ни Гримар, пожалуй, тут не при чем.
