Сколько горя нужно для счастья? (СИ) - "Филантроп"

— Верно, вытаскивайте доспехи.

Люди собрались, ждут меня во все оружии. Цельнометаллические рыцари, моя гвардия, сподвижники моей воли. Каждый закован в толстенный слой железа, даже у танка толщина стали меньше будет, но для таких тел это всё равно что носить хлопковую футболку.

Взгляд как у орлов, осанка, как у кипариса.

Красавцы мои.

— Господа, настало время взять власть в свои руки. Каждый мужчина должен найти свою цель в жизни, цель, которая стоит выше его самого, цель значимее и больше, чем он сам, и мне, кажется, цель спасти человечество от угнетения достаточно высока.

— Каждый из вас родом отсюда. Оглянитесь вокруг, всюду грязь, болезни, худые ноги прекрасных дам. Когда человеку нечего есть, ему некогда думать о морали и великом. Сегодня великий день и погода на редкость хороша, в самый раз, чтобы устроить большую кровопролитную войну.

— Погибнет масса людей, но их жертвы будут не напрасны. Опавшая листва становится удобрением для новых прекрасных растений. Я верю, что сорняков можно селекциони́ровать в прекрасные розы и ландыши. Если оставить всё как есть, то мир так и останется выгребной ямой. Одновременно с речью, я помешательством настраивал их как пианино на нужный лад.

— Да господин мы с вами! Повелевайте нами! Укажите нам путь! Викентий был рад как собака.

— Так чего же мы ждем!? Гулливера так и хочется потрепать по металлическому шлему, как родного сынишку.

Герасим просто выдохнул и воздушный поток чуть ли не сдул всех собравшихся.

— А где Серафим и Севастьян? Поинтересовался Эдуард.

— Они уже начали действовать. Сегодня начнутся самые страшные погромы. Огромная часть войск стянется в периферию, а мы прорубим путь к замку.

— Нечестно! Они нас опережают и воруют наши заслуги! Мальчикам невмоготу.

— Ярослав и сестры останутся здесь. Я хоть и не делал из старика бойца, но он спокойно поднимет килограмм четыреста. Думаю, за Емельяну он порвет любого, ведь в нём живет моя воля.

— А теперь пошли!

Стая людей все одной крови, уже моей крови, идут вдоль деревни с настроем разбирать людей на составные элементы. Каждый весит почти тонну, проваливается в грязь при каждом шаге, буксует, но танки грязи не бояться, они выплывают и продолжают идти под завороженные взгляды местных жителей.

Девять человек, одна зверолюдка и один истинный человек идут вершить историю этого мира. Я чувствую свою принадлежность к расе истинных людей все сильнее. Думаю, я явление самой природы, она дорожит мной, ведь никто не способен отвечать её запросам быстрее меня.

— Мне почувствовалось что ты опять подумал нечто странное…

— У тебя очень развитая интуиция.

— Спасибо, конечно, но лучше скажи как твоя голова.

— Пока вроде тихо, но, если вдруг начну бредить, можешь легонько щелкнуть меня по лбу.

— Не волнуйся, я уже взрослая девочка и могу нащелкать по лбу не только тебе, но и супостатам твоей воли.

Как же я рад, что она проникла в мою голову, влезла в душу и похитила все сокровенные знания. С ней я могу говорить как с самим собой и окружающим даже не понадобится вызывать мне скорую.

Не в моей власти что-то утаить от неё, но у меня и позывов не возникало. Кажется, я начинаю догадываться, почему люди на всех планетах не искрение друг перед другом. Искренность как ресурс ограничена во вселенной и похоже мы с ней урвали девяносто восемь процентов минимум… Хотелось сказать сто… Но есть ощущение, что два процента лежат где-то на поверхности, вот только где…

Мару почувствовала его мысли, бесшумно вздохнула и тихо пробубнила — И вправду, где же они?

Глава 24

Нет в жизни ничего прекраснее, чем когда взрослые солидные люди на деле осуществляют детские авантюры. В результате моей шалости умрут десятки тысяч людей, большая часть бунтовщиков превратится в рваное мясо, их кровь зальет тротуары и пропитает землю до глубинных вод.

Трупов будет столько, что хватило бы на прокорм всем приютам для собак и кошек на пару лет вперед.

Молодые мальчики умрут, так и не узнав зачем вообще рождались, они не познают радостей сбалансированного питания, теплой одежды, горячей женщины, возведения своего дома, рождения и воспитание детей.

Про них все забудут уже через неделю. Спуск в сортире явление более осмысленное чем их жизни и самое главное, что эмоций от этого знания я испытываю меньше, чем когда в детстве играл и ломал пластиковых солдатиков.

Приятно, когда идешь в компании мощнейших людей, закованных в латы и в одни и те же невидимые рабские цепи, мои цепи, людей, которые сомнут череп любому по одной твоей просьбе.

Я для них кумир, авторитет, бог и родитель. Я буду жить так, чтобы от моего желания в мире зависело как можно больше.

Люди уважают силу и обожают победителей.

Если они понимают, что их господин могущественный и он их не тронет, то они настраивают себя на другой лад. Каждый из подопечных думает — что я тоже велик и страшен, хоть на капельку, но я причастен к величию господина и мне это лестно.

Меня уважают, потому что я могу быть грозным и любящим одновременно. Того хозяина любит щенок, который не только окружал его заботой, но еще и больно наказывал. Я аморален и потому сильнее.

В отличии от моральных людей, я могу поступать так, как волен, меня не сковывают внутренние рамки, и мне всякий раз интересно, смогу ли я пробить вершины аморальности, на какое самое черное злодеяние я способен?

Это уже спортивный интерес. Хочу совершить гадость вселенского масштаба, чтобы сам Господь Бог плохо спал по ночам.

* * *

Первыми под горячую руку попались стражники на входе, около тридцати хорошо подготовленных тел. С момента раскулачивания, властители жестко ограничили проникновение озлобленных деревенских жителей в город.

— Это нам для затравки? Спросил Гулливер.

Люблю инициативных.

— Ну раз тебе не терпится то давай прояви себя, Герасим тебе поможет. Здоровяк взял мальчишку и раскрутив бросил его прямо в толпу как гранату.

Мальчик влетел с двух ног в одного и проломил ему хребет, не успела толпа опомнится как юноша выхватил меч и стал махать им как дубиной… Вот дубина, для чего я спрашивается знания о фехтовании вкладывал… А впрочем вышло неплохо.

Я добавил кое какое ноу хау в сплав металла и потому, он своим клинком разрезал доспехи как ножницы бумагу.

Скорость потрясающая, он словно телепортируется от одного к другому и одним взмахом располовинивает человека. Самым красивым получился удар с плеча по диагонали, он разрезал стражника как треугольный бутерброд.

— Не наглей юноша, этого оставь мне. Сказал Герасим и ударил последнего недобитка по голове ладошками, словно прихлопывая комара. Мы все зажмурили глаза, чтобы мозговая жидкость не попала, а то щиплется потом неприятно…

Ровным строем мы идем дальше. Под ногами хрустят тела, мы наступаем на головы и улыбаемся, ведь из них так прикольно вылетают глаза и зубы. Приятное озорство… Это как ломать тонкий лед на лужах.

Мы проникли в город, обстановка гнетущая, сильно немноголюдно, из окон выглядывают испуганные глаза. Ничего… Я уже придумал способ как вывести вас наружу, отсидеться не получится, вот только сигнал нужно подать…

— Нам нужны заложники… Рассредоточитесь по улицам и притащите мне десять человек, желательно стражников или на крайний случай просто кого не жалко.

Уже через пятнадцать минут Герасим приволок за шкирку четырех, Меригуан еще двух, а остальные принесли мне пять с половиной человек.

— А у этого ноги куда делись? Спросил я, наблюдая за визжащим от боли рыцарем.