Петербургские истории (СИ) - Праздникова Валерия Сергеевна

— Когда помер?

— В сорок третьем, снарядом наш окоп накрыло.

— Жаль… но комнату-то что не освободил?

— А как это?

— Эх, молодежь… — Зимина отвесила парню отеческий подзатыльник, — повторяй за мной, дубина! Я, Данила, сын…?

— Иванович я. Из крестьян, отец в Питер на завод приехал работать, да помер вскорости, а я при заводе остался.

— Вот, — она снова дала ему подзатыльник и скомандовала, — повторяй!

— Я, Данила Иванович Петров, сын крестьянский, — покорно сказал дух.

— …С сего момента освобождаю от своей воли и власти комнату в доме на Петроградской стороне, данную мне при жизни в пользование… — продолжила Зимина.

— …С сего момента освобождаю от своей воли и власти комнату в доме на Петроградской стороне, данную мне при жизни в пользование… — покорно повторил дух.

— …И передаю права на нее роду Стриговых.

— …И передаю права на нее роду Стриговых.

— …Да будет так!

— …Да будет так!

— Свидетельствуем! — рявкнули царь и остальные призраки.

Никаких внешних эффектов не случилось, но мне внезапно стало тепло на сердце. Хорошо, значит, подействовало.

Тут сбоку и снизу призраки ввели в зал еще одного. Леонид Ворыпаев оказался высоким, видным мужчиной с лихими усами. Офицер осмотрелся, обнаружил царя поблизости, поклонился. На нас даже не глянул. Ну-ну, какие мы гордые, да благородные! Ничего, петушок, сейчас тебе перышки-то повыдергаем!..

— Вот, ваше величество, племянник мой, Леонид, — старший Ворыпаев повел на родню рукой, поклонился.

— Вижу, — Павел обошел вокруг, осмотрел, покивал, — видный был офицер, посмотреть приятно.

Леня приосанился.

— Наверно, у дам успех имел?

— Как без этого, — Леня поклонился, вид имея польщенный и глуповатый.

— Ну-ну, — царь еще раз обошел паршивца, повернулся к нам, — что делать будем, господа и дамы?

— Высечь? — предложил старший Ворыпаев.

Младший вздрогнул и оторопело уставился на дядюшку.

— Поздно, — бабушка смерила взглядом сластолюбца, — в юности пороть надо было.

— Думаю, для законного разбора дела, — один из придворных призраков приблизился, поклонился, — кое-кого еще вызвать надобно.

— Ах, да!.. — Павел кивнул, — приведите!

На этот раз за шишигой ушли полтергейсты. Я с любопытством наблюдала. Утопленница оказалась довольно высокой стройной девицей, в длинном саване, с водорослями, запутавшимися в длиннющих волосах. Серьезно, волосы практически доставали до земли! Симпатичная, даже красавица, неудивительно, что молодой повеса на нее запал. Сейчас, правда, печать нечисти наложила что-то жуткое на ее черты. Девица поклонилась присутствующим, отдельно — царю, кивнула нам и выпрямилась, ожидая.

— Кто такова? — бабушка начала допрос.

— Людмила Ивановна Лопаткина, из купцов, — приятным голосом.

— Зачем руки на себя наложила? — вмешалась Зимина.

— А что делать было?.. — шишига подобралась, на лице начали проступать трупные изменения, глаза зачернели двумя провалами. Я невольно поежилась. — Этот мерзавец, — она ткнула пальцем в младшего Ворыпаева, — поигрался и бросил, батюшка домой не пустил. В борделе маман обсмеяла, не приняла, сказала, что купеческую кость благородные покупать не будут. Другой работы опозоренной не найти. Городовой нагайкой вытянул, а люди смеялись, пальцами показывали, мальчишки с посвистом навозом и грязью кидали…

— А род за что прокляла? — старший Ворыпаев не выдержал, вмешался, — род тебе что сделал?

— А что МОЙ род вам сделал?! Я у родителей одна была, маменька родами следующего ребенка умерла, ребеночек тоже мертвым родился. А папенька по обету больше жениться не мог. Я умерла, и род наш тоже помер, со мной вместе. Как в Библии сказано? «Око за око, зуб за зуб»! Своего племянника чему научили? Что, раз дворянин, так никакие законы не писаны? Что, раз в штанах зачесалось, так делай, что хочешь? Что, купцы для вас, простой народ — не люди?! Сколько ТЫ САМ служанок, да крепостниц обрюхатил, а?! Хотели они тебя, не хотели… какие мелочи!..

Бабушка слушала перепалку, кивала. Зимина тонко улыбалась. Царь потирал подбородок, размышляя.

— Ты думал, что ничего за это не будет?! Я знаю, сам к частному приставу ездил с подарочками, чтобы дело замяли. Сам племянника в Рязань услал, с якобы поручением, чтобы сплетни успокоить.

— Так кровь же родная… что ж теперь, — старший развел руками.

— Теперь?!.. — шишига окончательно утратила привлекательность, — теперь и ты, и вся гнилая родня твоя платить будете! Око за око, кровь за кровь! Сдохнет последний Ворыпаев — и проклятие мое уйдет, да и я сама наконец-то покой обрету.

— Н-да… — царь приблизился к бабушке, — а что сейчас с законами, уважаемая?

— Сейчас сословий нет, перед законом все равны. Правда, и нравы попроще, обесчещенную девушку семья не выгонит. Но насильнику кара суровая накладывается.

— То есть, последний Ворыпаев никак к дворянству не относится?

— Именно. Нет больше дворян, нет купцов. Вообще нет сословий. Конечно, деньги многое решают, но не все. Законы соблюдают по-прежнему. Преступил закон — отвечай по полной мере.

— А побочных ветвей, байстрюков признанных, не осталось? — повернулся Павел к ответчику.

Тот покачал головой:

— Никого, ваше величество. Померли все, кто своей смертью, кто от чужой руки. Даже непризнанные, бесфамильные. Как косой выкосило.

Дело сложное, практически не решаемое. Простить погубителя шишига не хочет, да и как такое прощать? А Ворыпаевы род хотят сохранить, тоже не уступят. Два барана на узкой жердочке, да и только.

— С вашего позволения… — один из придворных приблизился к царю, — есть вариант выкупа души, либо женитьбы.

— Кого на ком? — насмешливо спросила шишига.

— Я на тебе жениться могу! — вдруг встрял младший Ворыпаев, будто в омут нырнул.

Нечисть жутко расхохоталась:

— А на черта ты мне теперь нужен?! Раньше думать надо было! Гори в аду, убийца!! И род твой пусть там же сгинет!!

— А выкуп? Душу последнего Ворыпаева выкупить?

— Чем вы со мной расплатиться думаете?! Ничего иного, кроме жизни последнего из рода, я не возьму!

Девица снова рассмеялась, теперь тихонько, и победно сложила руки на груди.

Призраки задумались. Бабушка переглянулась с Зиминой и молча отодвинулась к алтарю.

— Жизнь за жизнь? — еще один призрак подошел.

— Когда проклятие месть свершит, я так и так на перерождение уйду, — злорадно сообщила шишига.

— Дворян и так мало осталось, — вздохнул царь, — столько славных родов прервано. Жаль…

— Времена меняются, — бабушка пожала плечами, — что-то уходит, что-то приходит. Закон Вселенной.

— Вы-то не исчезли!.. — обиженно протянул младший Ворыпаев.

— Так мы законы всегда соблюдали, — она насмешливо хмыкнула, — не предавали, не обманывали. Вы сами во всем виноваты. Честью бы проблему решили, до самоубийства душу не доводили. А теперь кушайте, не обляпайтесь!

Кажется, бабушка целиком на стороне шишиги? Ну, в принципе, почему бы нет? Стриговы, хоть и ведут род с древности, никогда в элиту не входили. Максимум — разночинцы. Так что, вполне одного поля ягодки с погибшей купеческой дочкой. Да и женскую солидарность никто не отменял. Вон, Зимина, хоть и дворянка, а помалкивает и не вмешивается. Видать, тоже кое-что знает.

— Что же делать? — старший Ворыпаев развел руками, потом посмотрел на меня, встрепенулся, — а если…

— Даже не мечтай!! — бабушка подобралась, нахмурилась, — за чужой счет расплатиться вздумал?! Моя кровь неприкосновенна!

— Не приемлемо! — поддержала Зимина, — чужой род тут не причем, помочь не может. Только вы двое.

— Но как же тогда…

— Сдохнет последний твой потомок — все и закончится, ему уже недолго осталось. — С улыбкой сообщила шишига, — я отомщена буду, уйду на перерождение. Может, в новой жизни счастливее стану. А вы наконец-то получите полной мерой за все свои преступления. Думаете, господа, я одна такая была?.. Как бы ни так. Только кому-то из несчастных повезло больше, чем мне, сумели как-то выжить, а кого-то они сами, или их челядинцы, по-тихому удавили. Хорошо, что и за них я отомстить сумела.