Ку-дар (СИ) - Рави Ивар
Принесли «бар», оказавшийся аналогом домашней колбасы: в очищенные кишки «даха» набивали мелко рубленные субпродукты. Все это варилось и подавалось на стол с острым соусом, ингредиенты которого «официант» отказался называть, сославшись на запрет. «Бар» оказался вкусным, а главное, очень сытным. Острый соус придавал еде пикантный вкус, а галернское вино оказалось неплохим, хотя по вкусу и уступало вину с погреба Камиссы.
Компания сидевшая за соседним столиком шумно поднялась и, уже выходя из таверны, отпустила шутку, оставшуюся мною неуслышанной, но ее прекрасно расслышали Барг и Урс, метнувшиеся на улицу. Подхватив свой недоеденный кусок «бара», вышел вместе с Камиссой. Пятеро мужчин тупо смотрели, как Барг и Урс превращают их товарища в отбивную котлету.
— Барг, хватит, — остановил я своих «ихи-ри», — что случилось?
— Язык этого «дех-ни» грязнее дерьма кварка, пришлось проучить его, — тяжело дыша от гнева Барг прекратил избивать несчастного. Валявшийся на земле мужчина был весь в крови, но все проходили мимо, не обращая на него внимания. Его товарищи, поняв, что наказание закончилось, подобрали избитого и скрылись в переулке. Поискав глазами, подозвал к себе мальчишку ку-дара:
— Возьми, поешь потом, — сунул ему в руки недоеденный «бар».
— Так что случилось, Барг? Почему и за что вы избили этого бедолагу?
— Он неучтиво отозвался о госпоже Камиссе, — ответил вместо Барга Урс.
— Тогда поделом ему, идем домой, вечером нам надо к Сирдарию.
Компания из красивой женщины в сопровождении ку-дара в зеленом камзоле охраняемых двумя «ихи-ри» привлекала внимание горожан. Не каждый день встретишь красотку под ручку с ку-даром, пусть даже он и «ихи-ри». Замыкал шествие подросток ку-дар, несший в руках кусок «бара», лакомство, которое не каждый «дех-ни» мог себе позволить.
Тегар успел. Камисса уже начинала нервничать, когда посыльный принес камзол. Расшитая золотыми нитями на светло-голубой ткани одежда получилась на славу.
Когда мы вышли во двор, нас уже ждала повозка:
— Мы же не бедные люди, чтобы идти к Сирдарию пешком, — ответила Камисса на незаданный вопрос, — в конце концов, я дочь Сирдария, хотя и не горжусь этим.
Громыхая деревянными ободами колес, повозка покатила к дворцу. Площадь перед центральным входом к дворцу была забита повозками, как Кутузовский проспект при проезде главы государства. Выбираясь из повозок, к центральному входу спешили пары в невероятной цветовой гамме нарядов. Присоединившись к этому людскому потоку, мы дошли до входа, где парочка «сен-аров» сканировала гостей. Почтительным наклоном головы Камиссу и меня пропустили без ментального облучения. В толпе аристократии, дожидавшейся пропуска во дворец, раздался шепоток «это дочь Сирдария».
В этот раз «лан-ги» проводили нас по длинному коридору. Пройдя двустворчатые двери, мы оказались в огромной зале, освещенной десятком «светлячков» под потолком. Огромный П-образный стол был заставлен всевозможными яствами, а слуги все приносили еду из боковой двери. Гости, успевшие попасть на ужин, стояли в ожидании Сирдария, отсутствовавшего в трапезной.
К Камиссе со всех сторон потянулись молодцеватые франты, оставляя своих разукрашенных подружек в одиночестве.
«Началось», — успел подумать я, готовясь осаживать хамоватых молодчиков. Когда в трапезной заиграла легкая музыка, громкий голос объявил:
— Хранитель Сирда, Сирдарий приветствует вас, дорогие гости!
Глава 22. Вызов
Как же неуютно сидеть рядом с Сирдарием и видеть взгляды всего стола, обращенные на меня. Я не сидел к нему вплотную: Сирдарий сидел во главе П-образного стола. По правую руку от него сидел его слепой сын Легвуа и еще трое «сен-аров». Слева от Сирдария оказалась молодая женщина, его жена, один «сен-ар» и моя жена. После Камиссы сидел я, а за мной два «эдера», уязвленные тем, что ку-дар, пусть и «ихи-ри», посажен выше них.
По протоколу, после жены Сирдария должна бы сидеть Камисса, потом «сен-ар», два «эдера» и я. Это с учетом, что я муж дочери Сирдария. Но моя жена показала характер, настаивая, что мы с ней сядем рядом. Посадить меня выше члена королевской семьи нельзя —это прямое оскорбление, пришлось оскорбить двух «эдеров» — Газа из рода Ардаш и Хака из рода Куташ. Камисса успела мне шепнуть, что оба «эдера» очень богаты, не уступают богатством самому Сирдарию. У них есть собственные крепости-города совсем недалеко от Кара-Ач, но «эдеры» предпочитают проживать в столице. Своим упрямством она добавила мне, как минимум, двоих врагов, поедавших меня глазами, не говоря о простых «дерах» и «лан-ги» сидевших за столом в отдалении.
— Серж, попробуй «иркала», а вот это ты пробовал? — Мои тарелки были забиты всевозможной снедью, что мне усиленно подкладывала Камисса. Даже с моим волчьим аппетитом больше в горло ничего не лезло. Единственной моей мыслью был поразительный контраст, как питается аристократия и большинство населения Сирдаха. Несколько раз я попробовал проявить учтивость, предлагая «эдерам» отведать или передать то или иное блюдо. Оба мудака даже не удостоили меня ответом, всем своим видом выражая презрение.
Пир практически заканчивался: большинство гостей, наевшись, лениво обмахивались веерами, откинувшись на спинки резных стульев. Сирдарий весело шутил с сидевшими по обеим сторонам от него, самолично кормя своего слепого сына. Со мной он не разговаривал, чему я несказанно обрадовался, надеясь удрать как можно быстрее, едва закончится этот ужин, но есть одна загвоздка: Камисса еще не поговорила с отцом насчет его выбора «дера» для моего поединка. Акустика в зале отличная: даже не напрягаясь, своим удивительным слухом мне удавалось расслышать большинство сплетен, что шептали гости друг другу на ушко. Половина сплетен касались взаимоотношений меня и моей жены, и практически все они были оскорбительные. Внимательно всматриваясь, я запоминал лица тех, кто особенно нецензурно отзывался о Камиссе.
Почти в самом конце правой «ножки» огромного стола сидел Мунд, оранжевый попугай, встретившийся днем в лавке. Его миленькая жена сидела рядом, но взгляды ее были обращены на меня. Мунд наклонился к уху жены, я напряг слух, уловив конец фразы: «... только грязный ку-дар может удовлетворить такую сучку, как Камисса». Жена сердито посмотрела на мужа, вымолвив только одно слово: «Дурак».
Мунд, твоя жена сегодня освободится от такого дурака, как ты, — пообещал себе, послав теплый взгляд в сторону этой красавицы. Поймав мой посыл, женщина зарделась: Мунд проследил ее взгляд и уперся в меня глазами. Я улыбнулся ему и снова перевел взгляд на его спутницу. Мунд побагровел, видимо, вспомнив мои слова при встрече.
В этот момент «эдер» Газа из рода Ардаш громко обратился ко мне:
— Скажи, «ихи-ри» Серж, а правда, что ты рожден от женщины и кварка, как считают все люди? Вопрос прозвучал довольно громко: пара десятков людей прекратила шептаться и жевать, впившись в меня взглядами. Пошли томительные секунды, в наступившей тишине прозвучал другой вопрос, от «эдера» Хака из рода Куташ.
— Дорогой Газа, я не расслышал, о чем ты спросил у «ихи-ри»?
— Я спросил его, правда ли, что его мать сношалась с грязным кварком, и он рожден таким образом, — еще громче повторил свой вопрос «эдер» Газа.
В трапезной стало так тихо, что я слышал бешеное биение собственного сердца. Камисса вцепилась в мою руку, сжимая ее. Я встал и медленно обвел глазами зал: лучшего места для смерти не найти. Или сейчас я умру, или этот вопрос мне больше не зададут никогда. Во взгляде Сирдария поймал сочувственную нотку, удивившую меня больше всего.
— Моя мать была достойной женщиной, но она умерла, потому что вы, — я указал пальцев на «эдеров», — ублюдки, не знающие кто ваш отец, вбили себе в голову, что желтый цвет глаз — это наказание Сирда. Желтый цвет глаз — это благоволение Сирда, это особый дар, — я сделал паузу. По залу прокатился благоговейный ужас, даже Камисса немного отшатнулась от меня. То, что я говорил, было богохульством: даже Сирдарий съежился в кресле.
