Customer - Убей свои сны
Проблема лишь в том, что это море – чужое. Море четвертой стихии – непредсказуемо. И мы здесь не затем, чтобы соединиться навек и стать неразлучной парой. Мы здесь – пленники. И чтобы освободиться, нам нужно отыскать отца лжи, отравившего наши моря.
Взгляд Морка прикован к чему-то на дне. Он с изумлением смотрит вниз, потом стрелой пролетает мимо меня, на глубину. Там, на белом песке, огромным кольцом лежит расслабленное тело… Мулиартех?
И тут я понимаю: это - не Мулиартех. Если бы мы были на суше, я бы крикнула, что есть силы: остановись, Морк, не приближайся, это Вирм* (Огромный змей, чье дыхание ядовито, обычно лишенный ног и крыльев. Змей в Англии символизирует землю, смерть, раболепие, коварство и страдание. В Шотландии они обычно обитают в морских глубинах или глубоких озерах и проглатывают своих жертв – прим. авт.)! Здесь я могу только думать как можно громче и надеяться, что он услышит.
Он слышит. И Вирм слышит. Гигантская черная петля взвивается вверх, охватывая Морка, и только скорость спасает моего мужчину от страшной участи быть раздавленным чудовищной силой чешуйчатых колец.
- Ах ты погань! – слышу я в своей голове. Это не голос Морка. И не мой. Это Мулиартех, в своем Истинном Теле, дьявол глубин, непобедимый и безжалостный. Словно два подводных течения материализуются в драконов – черного и синего. Вода вскипает, песок белым туманом окутывает древних подводных тварей, сцепившихся в смертельной схватке. Морк бросается ко мне, ловит меня за руку, тащит наверх, а в головах у нас гудит страшный рев:
- Не смей трогать моих детей, дерьмо медузье!!!
Замерев от ужаса и восторга, мы наблюдаем, как Мулиартех обвивает Вирма по всей длине и стискивает в удушающих объятьях – почти так же, как мы с Морком недавно обнимали друг друга, но с жаждой не любви, а убийства. Челюсти Мулиартех сомкнуты на горле Вирма, он ворочает башкой, из пасти его течет кровь, расплывается облаком вокруг, черная кровь и белый песок смешиваются в грозовую тучу на дне моря Ид.
Морк тянет меня за руку – выше, выше, к поверхности. Мы выскакиваем из воды, точно загнанная дельфинами рыба, обмениваемся растерянными фразами:
- Он что, сдурел, кашалот старый?
- А что ты меня-то спрашиваешь? Ты первая крикнула: не приближайся!
- Мне стало страшно!
- Мне тоже!
Я и сама не понимаю, отчего Вирм напал на нас. Морские змеи не едят фоморов. Даже самые старые и злобные. Мы им не добыча. А тем более не пища. Мы им родня. Самое худшее, чего можно дождаться от разозленного морского змея – это ядовитого облака в физиономию. После чего надоедливый фомор незамедлительно принимается искать места, где бы прилечь. И лежит в указанном месте дня два. И больше никогда не докучает отдыхающему подводному дракону.
В спины нам ударяет волна. Из воды поднимается голова и шея Мулиартех, пасть ее измазана кровью и чешуей Вирма.
- Что это было? – кричу я ей.
Если бы у Истинного Тела Мулиартех были плечи, она бы ими пожала. А так только мотает башкой.
- Сбрендил на старости лет, не иначе! – рычит она. – В жизни не видела такого дурня. Что это за место?
- Я… не знаю… - шепчу я. Мне действительно неизвестно, где мы. Вкус у воды незнакомый, а узнать, в каких мы водах, можно было разве что у Вирма. Ныне покойного.
- Ну и влипли же мы с этим Мореходом! – в раздражении лупит хвостом Мулиартех. – Где он, этот бездельник?
- В принципе, везде, - слышится благодушный голос с небес. Нет, не с небес. Прямо из ниоткуда перед нами возникает корабль. Драккар* (От древнескандинавских Drage — «дракон» и Kar — «корабль», буквально — «корабль-дракон») — деревянный корабль викингов, длинный и узкий, с высоко загнутыми носом и кормой – прим. авт.), нос которого украшен скульптурным портретом моей прабабки. По-моему, это насмешка. По совершенно пустой палубе, среди бесполезных скамей разгуливает Мореход, попыхивая трубкой.
- Прошу на борт! – усмехается он и приглашающим жестом обводит корму. – Поговорим, господа фоморы?
- Зараза ты после этого, а не бог! – бурчит Мулиартех, помогая нам с Морком взобраться на палубу. – Натравил на нас психа какого-то…
- Это не я! – качает головой Мореход. – Я здесь не хозяин.
- А кто хозяин? – рявкает Морк.
- Она! – и Мореход указывает трубкой на меня. – Это Адина территория в нашем общем море Ид. Так что все, с кем вы здесь встретитесь, – Адины страхи и желания. С нее и спрос!
Глава 11. Фэйри под прикрытием
Старый дом на холме смотрел на город рядами черных глаз, крепко упираясь колоннами в землю – вылитый паук. Когда-то он был другим - богатым, благообразным и уютным. Через его перистиль* (Открытое пространство двора, сада или площади, окруженное со всех сторон крытой колоннадой – прим. авт.), шелестя и позвякивая своими лучшими одеждами, оружием, орденами и украшениями, прошла вся знать города – и не только этого города. Стены его еще хранили драгоценную память о балах, приемах и повседневной жизни – комфорт, переходящий в роскошь, капризы, безумства - и еще немного роскоши напоследок, когда иссякнут желания. Стены изо всех сил старались не забыть, как это было, лелеяли свои воспоминания, будто обнищавший аристократ, трепетно хранящий осколки былого величия – серебряную ложку с объеденным краем и неизвестно чей парадный портрет в тяжелой облупившейся раме. А тем временем покинутость выела дом изнутри, точно дурная болезнь, забила черной липкой грязью все щели и выбоины в дереве и камне, затопила комнаты и коридоры серой пылью, придав дому вид готической декорации. Но дом не хотел ни мрачной стильности, ни изысканного запустения. Он хотел быть чистым, шикарным и обитаемым.
Впрочем, он и был обитаем. И сам боялся своих обитателей.
Из-за пелены окостеневшего, иссохшего плюща (дом даже плющ уберечь не смог и тот погиб, в предсмертном объятии удушив стройные тополя у парадного крыльца) на город глядели слуа* (Самые жестокие среди фейри – те, кто принадлежит к Неблагому Двору. Подданные Неблагого Двора ненавидят людей и олицетворяют зло. А слуа скитаются по земле, похищая смертных. Встреча с фейри из Неблагого Двора всегда предвещает смерть – прим. авт.). Последние, кто остался на вершине холма.
Я вздохнула и повернулась на бок - насколько позволяли кандалы. Те, кто строили дом, явно так и не определились с выбором – будет ли это средневековый замок или усадьба в колониальном стиле. В результате вышла гостеприимная усадьба с пыточными подвалами. В одном из которых мы с Нуддом и находимся, изо всех сил стараясь не проколоться.
