Кэйтлин Кирнан - Беовульф
— Значит, ты колдунья и это признаешь!
Сигга прищелкнула языком, глянула на
Гутрика, затем на Унферта.
— Говори, зачем пришел, сын Эгглафа У меня есть дела поважнее, чем торчать здесь на холоде и выслушивать оскорбления от бывшей комнатной моськи старого пьяницы Хродгара.
Унферт злобно зарычал и замахнулся на женщину посохом.
— Нет у меня к тебе дел, ведьма! Спрашивай моего неверного сына, что ему от тебя надо. У него к тебе дело.
— Сигга, я хотел бы, чтобы ты занялась одной вещицей, — торопливо вмешался Гутрик. — Наш раб нашел это…
— Зайди, внутри расскажешь. Я не собираюсь мерзнуть здесь, под снегом. Что до тебя, сын Эгглафа, можешь войти, там у меня огонь. Или мерзни здесь, мне все равно.
— Отец, покажи. Покажи золотой рог.
— Внутри, — повторила Сигга и исчезла в хижине. Унферт все еще бормотал что-то о демонах и колдовстве, о шлюхах и суккубах, о неверных и ожидающем их после смерти справедливом воздаянии, но Гутрик подхватил его под руку и впихнул в дверь. Внутри свиньями почти не воняло, пахло сушеными травами и пчелиным воском, торфяным дымом от очага. Множество крынок и мисок занимали несколько столов и скамей, расставленных вдоль стен и в середине помещения. На столах валялись также кости разных животных, с потолка свешивались пучки трав. Гутрик сразу подсел к очагу, принялся отогревать руки у пламени. Унферт старался ни к чему не прикасаться, чтобы не испачкаться и не оскверниться.
— Золотой рог, — повторила Сигга. — Золотой рог. — Она опустилась на пол перед очагом.
— Покажи ей, отец, покажи, — торопил Гутрик отца. Он повернулся к Сигге: — Ты слышала о золотом роге, кубке, которым король Хродгар наградил короля Беовульфа? Который Хродгар захватил, в молодые годы убив на поединке дракона?
— Слыхала, слыхала. Его вроде бы потерял Беовульф, когда дрался с нимфой после смерти Гренделя. Но… чего только эти бахвалы не придумают! Да встретв Хродгар живого дракона, он бы тут же храбро понесся прочь. Да еще и штаны бы обмочил.
— Наглая тварь! — возмутился Унферт. — Хродгар был великий воин.
Сигга не удостоила его взглядом.
— Будем обсуждать достоинства королей? — усмехнулась она. — Политика меня не интересует. Это занятие для жуликов вроде тебя.
Унферт задохнулся от возмущения, сжал свою палку, с отвращением глядя на единственного сына, который снюхался с гадкой ведьмой. Губы его зашевелились в безмолвной молитве.
— Что там у вас? Я верю лишь глазам моим. Покажите мне этот рог, и я не утаю того, что увижу.
— Я видел когда-то рисунок рога Хродгара, — открыл рот Гутрик. — В точности как тот, который нашел наш раб.
— Умолкни, — бросил Унферт и вынул рог из-под плаща Сверкнуло золото драгоценного сосуда, сверкнули и расширились глаза Сигги. Она мгновенно перевела взгляд на очаг, уставилась в пламя. — Это приз Беовульфа, завоеванный им тридцать лет назад, потерянный им же в глубинах Вёрмгруфа во время схватки с морской нимфой. Так?
— Убери, — хрипло пробормотала Сигга. — Спрячь. — Она облизнула губы и, хотя на лбу ее блестел пот, подбросила в огонь еще кусок торфа и зашуровала в очаге причудливо изогнутой кочергой.
Гутрик удивился, но замахал рукою, призывая отца спрятать кубок. Унферт не обратил на него внимания и сделал шаг к Сигге.
— Что случилось, ведьма? Что-то не так? — прохрипел он, потрясая посохом. — Убедилась, что герои не врут?
— Сигга, это рог Хродгара? — обеспокоился Гутрик.
— Да где ей знать, — криво ухмыльнулся Унферт. — Эта старая сука слепа, как крот. Прочь отсюда и позабудь дорогу к этой гнусной дыре.
Сигга медленно повернулась к Унферту, не поднимая глаз, глядя на грязную солому под ногами, не обращая внимания на золотой рог, избегая касаться его взглядом.
— Слушай меня внимательно, Унферт, сын Эгглафа. Не вижу я ясно этот рог, ибо окружает его сильная аура. И такой ауры я за жизнь свою не видала. В ней заключена магия Дёккалфара, так мне кажется. Доводилось мне сталкиваться с такими вещами. Давно, еще ребенком…
— Дёккалфар? — с трудом выговорил незнакомое слово Гутрик.
— Да, эльфы тьмы Нидавеллира. — Сигга отерла лицо. — Народ с холмов Свартальфхейма, жители темных ущелий[69].
— Бред языческий, сказки, — презрительно бросил Унферт. — Тебя интересуют детские сказки, Гутрик? Да еще рассказанные старой идиоткой.
— Внемли мне, — хриплым шепотом продолжала Сигга. — Нелегко мне это говорить. Эта вещь, которую ты держишь, она не для того, чтобы ее нашли. Найти ее должен тот, кто род человеческий ненавидит, от кого людям вред великий.
— Совсем рехнулась, старая дура, — фыркнул Унферт. — Идем, сынок. Это место надо стереть с лица земли и землю посолить. А ведьму забить камнями, а еще лучше — сжечь живьем.
Сигга стиснула кулаки. Пот со лба стекал по лицу и капал на пол.
— Злой рок королевства в твоей руке, сын Эгглафа. Та, у которой похитили этот рог, скоро придет за ним. Сама, или пошлет когото подобного ей. Ибо попал этот рог в Хеорот в нарушение договора, скрепленного кровью. Договор нарушен, и хотела бы я оказаться подальше отсюда, прежде чем владелец вещи явится за нею.
— Договор? — навострил уши Гутрик. Он почуял что-то для себя полезное. — Какой договор? Точнее!
Сигга обратилась к нему, но затем вернулась к созерцанию пламени.
— Не пойму, Гутрик, что тебя интересует. Ты полагаешь…
— Полагаю, что-то нечисто с нашим королем. Полагаю, есть какая-то тайна, лишившая моего отца трона, а меня — положения принца. И я хотел бы эту тайну узнать.
Сигга глубоко вдохнула и шумно выдохнула:
— Дитя, ты задаешь много вопросов, но ответы желаешь слышать лишь те, которые тебе по нраву, которые, как ты наивно полагаешь, тебе уже известны. Умоляю тебя, забери эту проклятую вещь отсюда, унеси ее подальше от моего жилища.
— Хорошо, Сигга. Мы с отцом уйдем и больше не вернемся. Но прежде скажи мне об этом договоре.
— Да она не знает ничего, — Унферт потянул сына за рукав. — Идем Пора мне к королю.
— Знает, отец, она видит что-то. Посмотри, как она испугалась.
Сигга, не отрывая глаз от огня, покачала головой.
— Я слышу шелест листвы. Деревья рассказывают мне, скалы. Я беседую с болотами, с птицами и белками. Они говорят о том, что люди забыли, о чем не знали.
— Гутрик, не валяй дурака. Со скалами она болтает! У нее у самой птицы в голове гнезда свили!
Но Гутрик не обращал внимания на отца. Он склонился над Сиггой.
— И о чем они говорят? Что они говорят о короле Беовульфе?
