Пол Андерсон - Секира света
Чем дальше они шли, тем лучше становилось настроение Дарис.
— Это моя родина! — сияя, заявила она. — На этих высоких горах я у себя дома!
Конан молчал. И он тоже был сыном гор, и, хотя суровость этих отрогов отзывалась в его душе, она не была все же его Киммерией, с ее ледниками и голыми скалами, покрытыми снежными шапками, и, если бы ему пришлось остаться здесь надолго, он не чувствовал бы себя здесь вольготно.
«Но, быть может, именно здесь белеть моим костям», — подумал он.
К вечеру второго дня неожиданно перед ними возникли препятствия.
Используя приметную гору в качестве ориентира, Дарис вела их к водному руслу, по которому они могли бы потом идти большую часть своей долгой дороги. Солнце светило им в лицо, когда они забрались на холм и принялись спускаться с него по другой стороне. Этот путь привел их в продуваемую семью ветрами теснину, где по плоским камешкам в тени проворно бежала речушка. После бесконечных миль почти полностью лишенной воды пустынной местности, простиравшейся по ту сторону холма, зелень, росшая вдоль всего потока, казалась неправдоподобно свежей и густой. От воды поднималась приятная прохлада.
— Стойте! — вскрикнул Конан.
Возле речушки разбили лагерь примерно три дюжины человек. Большие узлы были свалены рядом с несколькими вьючными животными. В качестве оборонного сооружения вокруг лагеря было возведено кольцо из срезанных колючих кустарников, как то в обычаях Черного Побережья, не такое высокое и плотное, однако этого хватило бы для того, чтобы отразить атаку налетчиков или, по крайней мере, сделать их более осмотрительными. Горели небольшие костры из сухого помета, поблизости лежали высохшие ветки, сваленные в кучу, — их припасли для больших костров, которые разложат с наступлением темноты. Люди были одеты различно: в звериные шкуры, в обрывки ткани, в юбки из травы, — но все без исключения принадлежали к одной расе. И это, без сомнения, не были тайянцы. Это были негры.
— Путешественники из Кешана? — спросила Дарис напряженным голосом. Она приложила ладонь к глазам, прикрывая их от слепящего солнца, опускающегося к западу, и пристально вгляделась вниз, туда, где уже сгущались сумерки. — Нет, они совсем не так выглядят.
— Скорее, как жители побережья в южном Куше, — заметил Конан. — Что могло увести их так далеко от родины?
Чужаки тоже обнаружили их присутствие. Некоторые испустили вопли, схватились за оружие, за овальные щиты. Они перепрыгивали вал из колючего кустарника и мчались вверх по холму, однако намного правее и левее троих путников. Совершенно явно они хотели удостовериться, что эти трое пришли без сопровождающих. Большая часть оставшихся приготовилась к нападению и направилась к ним размеренным шагом.
— Это мне не нравится, — проворчал киммериец.
— Но ты не можешь ставить им в упрек их недоверчивость, — заметил Фалко.
— Нет, конечно нет. Мы сперва попытаемся разойтись с ними мирно, но все-таки приготовьтесь сражаться. — Конан поднял обе руки и развел их широко в стороны. — Мы друзья! — закричал он на стигийском.
Один из негров, явно вождь, выступил вперед на несколько шагов. В противоположность остальным, молодым и стройным, у него были седые курчавые волосы и огромное брюхо вздымалось под леопардовой шкурой. Но этот человек был тем не менее такого богатырского сложения, что его дородность почти не бросалась в глаза. Медные кольца блестели на его тяжелых мускулистых руках. Плетеное золотое ожерелье, охватывающее шею, почти полностью скрывалось под двойным подбородком. У него были выпяченные губы и приплюснутый широкий нос.
— Вы есть кто? — взревел он. Судя по акценту, такому сильному, что слова едва можно было разобрать, знакомство вождя со стигийским языком было лишь очень поверхностным. — Вы есть откуда? Куда есть вы?
— Мы идем дальше! — закричал Конан в ответ. — Прямо сейчас!
Разведчики, убежавшие вперед, начали делать знаки и вопить. Предводитель прислушался, затем громовым голосом расхохотался:
— Хо! Хо! Хо!
Он начал раздавать приказы на своем диком наречии. Чернокожие помчались по холму с быстротой, заставляющей вспомнить диких зверей. Половина их разделилась, обходя чужаков справа и слева, чтобы присоединиться к разведчикам, которые теперь приближались к маленькому отрядику Конана с обеих сторон. Остальные помчались прямо на них.
— Вы — харашо, — вас — нет убивать.
— Нет! — крикнул Конан в ярости. — Вы хотите нас всего лишь утащить на невольничий рынок. И Дарис первую…
Он снял секиру с плеча, и его голос загремел львиным рыком:
— Сделать это пытались и те, кто был получше вас! — Но втайне он думал, что настал конец для него и его товарищей. Горько было найти смерть из-за слепого и глупого случая, но разве настоящий искатель приключений имеет право ожидать чего-нибудь лучшего? Он шепнул в ухо Дарис:
— Что бы сейчас ни случилось, живой они тебя не получат, клянусь!
Ее лук запел. И тут же она схватила новую стрелу.
— Спасибо, любимый, — прошептала она в ответ, не отводя взгляда от своей цели. — Если последний поцелуй мне суждено принять от твоей секиры, я буду знать, что он… его породила любовь. Благослови тебя Митра. И да будет его воля встретиться нам после смерти в его чертогах.
Он не мог разделить ее веры, но ее спокойствие сделало менее острым страх за нее, и он улыбнулся ей ободряюще, после чего расставил ноги пошире и приготовился к битве.
— Хаа! — взревел Фалко и уже собрался было броситься вперед. Конан схватил его за плечо и остановил рывком.
— Болван! — рявкнул он. — Будем биться спина к спине, так мы сможем больше их убить.
Стрелы Дарис впились в двоих или троих, нанеся им серьезные раны, но по большей части они либо вонзались в щиты, либо вообще пролетали мимо цели. Когда враги подошли совсем близко, она выронила лук, взяла в левую руку пояс и извлекла из ножен кинжал. Фалко вызывающе рассек саблей воздух. Конан ждал молча.
Первый негр набросился на него, замахиваясь металлическим шаром на цепи. Свистнула секира. Она раздробила дерево и кожу щита, которым прикрывался нападающий, и вонзилась в шею. Тело негра рухнуло.
— Бэлит! Бэлит! — кричал Конан. Это был его боевой клич. На этот раз секира выбила у противника короткий меч из руки. Уголком глаза Конан видел, как Дарис вонзает свой кинжал кому-то в руку, как Фалко отрубил чью-то ногу. И непроизвольно испустил Конан боевой клич, который слышал на пиратской галере:
— Ваконга мутузи! Бэлит! Бэлит!
Предводитель отскочил назад на несколько шагов, и воздух, казалось, содрогнулся от дикого воя. В тот же миг его люди тоже отступили. Стоя неподвижно над обезглавленным телом и держа в руке секиру, с которой капала кровь, Конан мрачно подумал, что его слабые надежды, похоже, оправдываются. Хотя его маленький отряд был все еще окружен, но враги отступили на добрые восемь футов, и хотя негры сверкали глазами весьма недружелюбно, они не решались подходить ближе. Возможно, их предводитель усмотрел, что трое невольников не стоят таких больших потерь, какие их, как он теперь понял, ожидают, и лучше будет дать противнику уйти.
