Майк Кэрри - Мой знакомый призрак
ВСПЫШКА: Уцелевшие дома горят. Я бреду по улицам без всякой спешки, потому что обстрелы и бомбардировки закончились. Здесь у меня была кое-какая недвижимость, но потерять ее не так обидно, тем более когда придет контингент ООН со всем демократическим фанфаронством и бюрократической атрибутикой, возможно, даже выплатят компенсацию. Глядя на дом, который вот-вот рухнет, делаю следующий вывод: Югославия была подобна дому, хлипкому, держащемуся на одной балке. Когда эту балку – коммунистическую партию Тито – сместили, стало неизбежно, что неуправляемые озорные дети рано или поздно доиграются в войну шку и крыша упадет им на голову. Им на голову, а не мне… Дом рушится, дождем летят искры, мощный поток пепла и дыма обволакивает меня и на секунду слепит. Среди развалин дочерна обгоревшая рука ребенка или миниатюрной женщины. Так вот откуда смрад… Вытираю пятно со своего кашемирового пальто: думал, это пепел, который раз – и стряхнул, а оказалось – жирная копоть. Да уж, пепел, грязь и копоть, цивилизацией здесь и не пахнет. Я не спеша бреду по улицам. До самолета двенадцать часов.
Я быстро отдернул руку, и зубы предательски клацнули. Прикосновение – оно же впрыскивание эмоциональных образов в область подсознания – длилось менее секунды. Зато следующую, безмолвно бесконечную, Дамджон буравил меня взглядом. Он понял: что-то случилось, просто не знал, что именно, и очень хотел спросить. Любопытство против возможной потери авторитета: я видел, как он взвешивает оба варианта и принимает решение.
– Уверен, мы еще встретимся, – наконец проговорил он, растянув губы в вежливой, ничего не значащей улыбке. Затем так же, как и раньше, опустив глаза к перекидному блокноту, показал: аудиенция окончена. Пропустивший самое интересное Шрам уже пробирался мимо столиков к входной двери. На сцене появилась очередная блондинка, в танце избавлявшаяся от очередного комплекта белья. В рядах любителей выпивки и стриптиза заметно прибыло.
Схватив шинель, я пошел через зал в широком кильватере Шрама. По пищеводу поднималась желчь, и, уже чувствуя мерзкий вкус, я огромным усилием воли ее остановил. Вот бы сделать то же самое со змеящимся потоком образов и впечатлений, который грозил затопить сознание! Нет, сюда я больше не приду, пусть этот ублюдок с волосатыми глазами хоть Французский иностранный легион за мной посылает!
Ласка-Арнольд теперь сидел за столиком в фойе. «Две сотни», – пробормотал Шрам и, открыв дверь, вышел на улицу. Почему-то не верилось, что его присутствие не отпугнет тех, кто пожелает прийти в ближайшие минуты, хотя, похоже, в клубе из-за этого проблем не возникает. Дождь стих, и Лондон накрыла прохладная от крепчающего ветра ночь. Может, поэтому в «Розовый поцелуй» тянутся клиенты?
Арнольд заплатил мне пятерками и десятками: на лице полная сосредоточенность, губы шевелятся – не дай бог сбиться со счета и лишнюю купюру выдать! Нельзя сказать, чтобы я питал отвращение к шабашкам и халтуре, но в тот момент чувствовал себя не слишком уютно. Выйдя на улицу, я слабо надеялся увидеть беззвучно выезжающий из-за угла «БМВ». Что же, надеяться можно сколько угодно, однако, очевидно, Дамджон спешил лишь с доставкой сюда, а обратно – уже моя забота.
На плечо легла тяжелая ладонь Шрама. Я обернулся. Судя по выражению лица, великан пребывал в глубокой задумчивости.
– Ты используешь музыку, – утробным бассо профундо проговорил он.
Все, понятно, к чему он клонит. – Да, музыку.
– Мелодии играешь…
– Именно.
Легонько, кончиком указательного пальца, Шрам потрогал мой кадык.
– Я мог бы разорвать тебе горло уже на второй ноте.
Четко изложив свою позицию, он двинулся обратно.
Я брел по ночным улицам, позволяя холодному ветру развевать волосы и кишащую червями яму, в которую превратилась голова. Весь мокрый, беспокойный, потерянный. Ну, потерянный не географически, а скорее психологически. Странная встреча с Дамджоном выбила из колеи – эмоциональные отпечатки его сознания липли ко мне, словно полузасохшая рвота. Исключительно из желания защититься я стал обдумывать ситуацию в Боннингтоне. Радостнее от этого не стало, зато немного отвлекся.
Итак, я из последних сил цепляюсь за русскую коллекцию; если ничего не добьюсь, стыда не оберешься. Неужели я ошибся, связав призрака с теми документами? Несколько раз махнул «бритвой Оккама», и вот что получилось, вернее, не получилось… Очень не хотелось признавать свою ошибку и под присмотром Пила и Элис искать другие пути решения проблемы.
Но ведь несколько коробок еще осталось! Возможно, сработает закон подлости, и точка притяжения темноволосой девушки обнаружится в одном из документов на самом дне этого бесконечного моря.
Натянув шинель, я машинально сунул руку в карман и наткнулся на колючую угловатую массу ключей Элис.
10
Замками я заинтересовался еще в студенческие годы, когда вместе с фокусами решил демонстрировать сокурсникам умение освобождаться от цепей. Помню, ввел в несколько поисковиков слово «наручники», а потом внимательно изучил найденные ссылки. Занятие, конечно, полезное, только почему-то об экстремальном сексе я узнал больше, чем о цепях.
А потом Джимми, бармен «Уэльского пони», что на Глостер-грин, рассказал о Томе Уилке, бандите из Банбери, только что отсидевшем два года за взлом и проникновение. «Его судили за десяток доказанных взломов, а еще около сотни остались недоказанными, – заявил Джимми. – Вот, кто тебе нужен. Том любой замок может вскрыть. Хвастает, что даже с закрытыми глазами!»
Возможность поболтать с профессиональным взломщиком показалась мне, тогда молодому и неопытному, довольно привлекательной. Я попросил у Джимми адрес Тома, но бармен сказал: сначала нужно договориться, и промурыжил меня целую неделю. Я каждый день приходил в «Пони» и спрашивал, видел ли он Уилка, договорился ли, а в ответ постоянно слышал «нет». В один прекрасный день «нет» превратилось в «отвали».
– Прости, Фикс, – извинялся Джимми. – Том сам не свой, с тех пор как из тюрьмы вернулся. Ни с кем не разговаривает, ни с кем не общается. Надеюсь, это временное. Через пару месяцев снова спрошу.
Так долго я ждать не мог: новые номера были нужны позарез. Я донимал Джимми до тех пор, пока он, потеряв терпение, просто не дал мне домашний адрес Уилка. Пришлось идти в гости одному.
Том Уилк снимал квартирку в грязном районе по ту сторону кольцевой, на третьем этаже ветхого здания без лифта. Стояла жуткая тишина, будто весь дом вымер: ни смеха играющих на лестнице детей, ни ревущей из открытых окон музыки. Странно, лето ведь на дворе. Постучав в дверь, я долго ждал ответа, потом снова постучал и снова ждал, а когда стало ясно, что никто не откроет, решил уйти.