Павел Александров - Дар миротворца (СИ)
Сурок хотел было выпалить что-то более дерзкое, но, посмотрев на Эфая, прикусил язык.
Появились первые жилища Саламора – круглые домики, расположенные на бревенчатых подпорках над землёй. Стены их выглядели хлипкими и осыпавшимися – глина, видно, здесь была никудышная. Крыши были устланы тростниковой соломой и мхом. По такому же образцу была построена и придорожная таверна – двухэтажная и со множеством пристроек: кухня, кладовые, коновязь и комнаты для ночлега.
Внутри стояли длинные столы, рассчитанные на большие компании, и такой же длины лавки, занятые местными пахарями, ремесленниками, охотниками и рыбаками. Эфай сдержал слово, заказав разбойникам жбан желтоватой бурды, которую здесь называли пивом, сам же предпочёл чай из трав и ягод. Марк расплатился за угощение, а заодно – за комнату на ночь и за корм для лошадей, с грустью отметив, что кошелёк его изрядно отощал, и на обратном пути придётся перебиваться кое-как.
– Эй, народ, сегодня у нас в гостях отшельник из Фарана – светлейший Эфай! – возгласил главарь, стукая кружкой по столу.
Со всех сторон на гостей уставились любопытные взгляды. Один заспанный, взлохмаченный забулдыга, поднялся с места и, пошатываясь, направился к Эфаю.
– О-о, отшельник… аделианский вестник морали и добродетели! Чему научишь нас заблудших? – он споткнулся на ровном месте и схватился за плечо сидящего рядом охотника. – А ну признавайся… говори нам, отшельник: в чём смысл нашей паршивой жизни?
Эфай обернулся к нему с привычной миролюбивой улыбкой.
– В твоём вопросе, почтенный, нет смысла.
Забулдыга вроде как удивился.
– Напутствие! – заорал он пьяным голосом. – Дай нам напутствие, святоша!
Эфай пристально посмотрел ему в глаза.
– Живи как живёшь. Наслаждайся жизнью и принимай её такой, какой она есть.
Озадаченный ответом пьяница долго выжидающе смотрел на отшельника, а затем сжал в кулак бороду и взор его потупился. В эту минуту Марк почувствовал, что слова отшельника будто отрезвили пропойцу. Пьяный саламорец словно впервые осознал ценность пропиваемой жизни, испытав отвращение к своему существованию. Постояв так с минуту, пьяница сел на ближайшую скамью и больше не сказал ни слова.
– Да, люди измельчали у нас, опрыщавели, – признался главарь, потягивая пиво. – Когда-то, когда я ещё мальцом был, умели у нас жить красиво, да так, что каждый день насущный в радость был.
– Ладно тебе, Гарон, всегда так было, – ответил старик-зверолов. – Испокон веков у нас избы круглые да тесные строили. Разве мог человек с великой душой строить подобное? Эти домики для крыс болотных годятся.
– Всё не так было, старик! – хлопнул деревянной кружкой по столу главарь. – Мой отец в плавучем доме жил. О таких только слухи трактирные остались. Говорю вам, – разбойник обвёл взглядом Эфая, Марка, Сурка и Лейну, – измельчали люди в Туманных болотах. И ещё измельчают. Кончилось время богов и жрецов, угас славный дух войны. Теперь в моде учение о безделии, которое они называют смирением. Сиди в своей конуре, носа не высовывай и жди доброго чудотворца-чаровника, который за тебя твой край из грязи вытянет. Поналезло этих морфелонских да анфейских святош, думающих, что лучше нас жизнь знают!
– Э-э как ты завёл! Морфелонцы с анфейцами тут и не при чём. Сколько себя помню, свою тёплую конуру саламорцы куда больше свободы любили.
Марк слушал их рассеянно. Он поймал себя на том, что его сейчас беспокоит только то, что местные парни пялятся на Лейну. Золотоволосая чужестранка в анфейской одежде бесспорно привлекала их взгляды, однако пока что никто подойти к ней не решался. Марк также заметил, что девчонка-разбойница, возненавидевшая Лейну с первого взгляда, видя теперь, какое внимание к себе привлекает проклятая чужестранка, и вовсе готова вцепиться ей в горло.
– …Вспомни: как только Четвёртый к нам пришёл, так уже через месяц междоусобицы прекратились! – доказывал в это время своему собеседнику старик-зверолов.
– Обалдуй он, твой Четвёртый, и мошенник ещё тот! – разошёлся главарь. – Пока мы воевали с бесцветными магами и варварами с Диких гор, мы сильны были, а как мир наступил, так обленились все да опрыщавели!
Марк мигом насторожился, услышав нечто важное.
– Вы о Четвёртом миротворце говорите? – вмешался он в разговор.
– О нём, о нём, голубчике! У нас его ещё Примирителем называли, – ответил главарь. – Пришёл он как-то в наши края. Я тогда ещё юнцом зелёным был. У нас большая стычка с варварами назревала. Потолковал ваш Четвёртый с нашими вождями, а перед тем – с варварами погаными… В общем, убедил и ваших, и наших, что воевать нужды особой нет. А наши-то уши развесили, да на том и порешили. Потом он с магами бесцветными связался, говаривали, многих в свое войско взял. И белых где-то откопал. Ушёл на войну, да и не вернулся. Когда королю южному, Ликорею то бишь, в Тёмной долине наклали как следует, говорят, свихнулся ваш Четвёртый и в Белое Забвение подался. Туда и дорога проходимцу!
– Зря ты так, Гарон. Хороший был человек Четвёртый, и для нашего края он много хорошего сделал, – сухо прошептал зверолов.
Разбойник гоготнул.
– Хе-хе, скажешь такое! Какой же он хороший, если свои же аделиане его изменником называют!
Тут разбойники снова затеяли спор между собой, забыв и о Марке, и об отшельнике. Сурок, умевший находить общий язык с кем угодно, болтал с молодым разбойником об охоте. Лейна попыталась заговорить с юной разбойницей, но та лишь злобно зашипела и отвернулась, делая вид, что кроме своей выдры её не интересует ни одно существо на свете. Выдра же становилась на задние лапы и клала передние на колени девчонке, и ластилась, когда та щекотала её за ухом или ерошила шерсть на загривке. Изредка разбойница таскала ей с общего блюда рыбьи головы, за что каждый раз получала подзатыльник от старого зверолова. В ответ девушка шипела подобно дикой кошке, но занятия своего не оставляла. Выдра же, ухватив лакомство, ныряла под стол и, покончив с добычей, снова клала лапы на колени хозяйке, благодарно урча.
Ненадолго отлучившись из-за стола, Марк столкнулся у дверей с юношей в коричневых одеждах послушника: тощим, встрёпанным, с большими недоверчивыми глазами.
– Слушай, анфеец, ты вроде на аделианина похож… – заговорил он неловко. – Скажи, это правда, что о вашем старшем говорят?
– Не понял, – Марк на всякий случай притворился тугодумом.
– Ну, что и впрямь это отшельник из Фарана? А то эти балагульники любят наболтать всякого.
Марк на секунду задумался, можно ли доверять этому юнцу.
– А ты никак при храме служишь?
