Лайон де Камп - Уважаемый варвар
— Канат! Канат сюда!
Наконец конец каната упал в воду рядом с Керином. Он ухватился за него, и матросы благополучно втащили его на палубу. Встав на ноги, юноша увидел дюжину куромонских матросов под предводительством помощника Тогару. Тут же была и Ноджири, надевшая наконец-то свой саронг как положено. Вдоль перил со стороны берега стоял ряд матросов с пиками дальневосточного образца: они оканчивались длинными, слегка изогнутыми лезвиями. Лезвия были достаточно прямыми, чтобы ими можно было колоть, но их ширина и изгиб позволяли наносить и рубящие удары. Матросы вглядывались в стражников и жрецов, толпившихся на набережной, и обменивались с ними ругательствами и угрозами.
— Ты ведь мастер Керин? — вопросительным тоном произнес помощник Тогару.
— Ну да. — Керин закашлялся и сплюнул. — Я надеялся, что вы оставите для нас трап.
— Ты ведь сказал, что вы собираетесь прибыть завтра ночью.
Керин хлопнул себя по лбу:
— Точно! У меня не было возможности сообщить об изменении в наших планах.
— Понятно, — ответил Тогару. А теперь расскажи мне, что стряслось? Клянусь небесной бюрократией, сколько лет плаваю по морю, а ни разу еще не видел, чтобы голая женщина прыгала в полночь с берега на корабль! Эти люди на набережной хотят передать тебя в руки правосудия за похищение этой женщины, которая, как они утверждают, является собственностью храма, да еще за рану, которую ты нанес одному из преследователей.
— Я лишь защищался. Я не сомневаюсь, что ты найдешь часового, который с палубы видел, как этот человек напал на меня. А что касается принцессы Ноджири, то она — родственница Софи, а жрецы собирались ее убить. Кроме того, ты ведь не хотел бы потерять двух пассажиров, которые сполна платят за проезд?
Тогару поклонился, приветствуя Ноджири и титулуя ее «твое высочество». Затем он позволил себе слегка улыбнуться:
— Я доложу капитану. Пока что вы можете обсушиться в своих каютах. Разумеется, мы этот сброд на борт не пустим — корабль является суверенной территорией Куромона.
Жрецы и стражники постепенно стали расходиться. Тогару приказал одному из палубных матросов, в коротких штанах, проводить пассажиров в каюты. Матрос поклонился офицеру, поклонился Керину и повел пассажиров по лестнице вниз. Керин, уже успевший подобрать свой меч, вместе с Ноджири проследовал за провожатым на пассажирскую палубу.
Матрос зашел в одну из кают и вернулся с зажженной свечой в руке. Затем он отпер большую каюту в конце коридора, зажег бронзовый светильник, висевший под потолком, и с поклонами пригласил пассажиров войти.
Ноджири взглянула на кровать:
— Для двоих ложе тесновато, но я могу и на полу примоститься.
— Ни в коем случае, — сказал Керин, — эта каюта предназначена только для тебя. У меня есть место в каюте номер восемнадцать, которую я делю с отцом Цембеном.
Принцесса была изумлена:
— Но как же это, мастер Керин! Это же совершенно не по правилам! Почему женщина без всякого определенного положения вроде меня будет занимать одна эту великолепную каюту? Неужели я тебе противна? Или от меня дурно пахнет?
— О боги — нет, конечно! Но ты же принцесса...
— О, забудь о том, что я принцесса! — не без раздражения ответила Ноджири. — С тех пор как мой дядя меня продал, я всего лишь простолюдинка самого низшего звания — даже не человек, а просто вещь. В Салиморе ранг женщины соответствует рангу ее семьи. Раз моя семья от меня отказалась, никакого ранга у меня нет. А так как ты забрал меня из храма, куда я добровольно никогда не вернусь, то я твоя собственность, наложница, рабыня — все что хочешь.
— Ладно! — сказал Керин. — Я никогда не собирался с тобой обращаться иначе, чем... гм... с другом. А могу я вернуть тебе твой ранг, если освобожу тебя?
— Лишь моя семья могла бы снова сделать меня принцессой, а на это надеяться не приходится. Если ты прогонишь меня, любой нахал может меня прибрать к рукам. Таков обычай.
— Что ж, только не рассказывай этого куромонцам. Если они будут считать тебя принцессой, то будут с нами почтительнее.
Керин чихнул.
— Мастер Керин, снимай скорее промокшую одежду, а то простудишься насмерть! — воскликнула Ноджири.
Уже привыкнув к тому, что салиморцы не придают особого значения наготе, Керин начал раздеваться.
— Так что, пожалуйста, никаких этих штучек — «я, твоя рабыня» и так далее. Второй помощник Тогару совершенно серьезно относится к твоему титулу.
— Я буду стараться.
Ноджири энергично растерла Керина полотенцем, висевшим в каюте, и аккуратно сложила его мокрую одежду.
— Я это повешу сушиться.
И она вышла, а юноша уселся на стул.
— Мастер Керин, — послышался визг Белинки, которая голубым огоньком заплясала в свете лампы, — прыгать на корабли по ночам ты явно не очень хорошо выучился. Вспомни, что с тобой было на «Бендуане».
— Незачем об этом вспоминать, — пробурчал Керин.
— Ладно... но вот я замечаю, что ты питаешь сладострастные чувства к госпоже Ноджири.
— Откуда ты знаешь?
— Я не слепа! Ты собираешься, когда она вернется, предложить ей стать твоей наложницей.
— Чушь! Ты же знаешь, что я буду спать в каюте номер семнадцать.
— Без сомнения, но перед тем ты хочешь здесь насладиться объятиями госпожи Ноджири.
— А если и так? — сердито спросил Керин.
— Ты не посмеешь! Я этого не позволю!
— Клянусь медными яйцами Имбала! Кто ты такая, что бы решать, кого мне трахать?
— Дух, исполняющий повеления госпожи Эрвины, — вот кто я! И одно из самых строгих ее приказаний — это сохранять твою невинность для Аделайзы!
— Пусть Аделайза отправляется в холод преисподних! Я буду поступать так, как... ой! — Керин подпрыгнул, хлопнув себя по голой ягодице. — Проклятие! Больно ведь!
— А будет еще больнее, если ты попытаешься переспать со своей коричневой варваркой! Ты вполне аппетитная штучка, которую приятно кусать!
— Не такая уж аппетитная, если залезу под одеяло!
— Я и сквозь одеяло жалить могу! Не веришь — завернись во что-нибудь!
Керин был вне себя от ярости. Бормоча проклятия, он завернулся в одеяло. Он и в самом деле наконец-то набрался смелости предложить Ноджири стать — как выразилась Белинка — его наложницей. Ему пришлось потратить немало усилий, чтобы преодолеть свою застенчивость. Но вмешательство Белинки только подстегнуло его решимость. С другой стороны, он опасался, что в критический момент страх укуса приведет к упадку не только его духа... Если бы он только мог заточить надоедливую эльфицу в бутылку!
Ноджири вернулась и сказала:
— Твоя одежда висит на одном из канатов, которые держат мачту. Мастер Керин, зачем ты завернулся в мое одеяло? Я думала, ты собираешься лечь в постель. Раз эта кровать для двоих слишком узка, почему бы не принести твою койку из другой каюты?
