Александр Лоскутов - Высшая ценность
— Прости, друг, — прошептал я. — Прости и прощай.
Взлетел к небу ярко сверкнувший в солнечном свете меч. Взлетел и опустился. А я вновь присел на корточки, вздохнул и потянул из кармашка на поясе флакончик с солью.
Когда я наконец выпрямился, загроможденная старыми автомобилями улица встретила меня гробовым молчанием. Глазницы домов, местами еще сохранившие стекла, смотрели на человека, мрачно вытиравшего испачканный в густой красно-черной жидкости клинок с нескрываемым презрением. Разбитые фары машин беззвучно осуждали каждое мое движение. И только сверлящий мои лопатки взгляд щедро источал липкие волны нескрываемого довольства.
Будь ты проклят! Будь ты навек проклят, враг рода человеческого!
На ходу вернув меч в ножны, я обогнул старый, опасно накренившийся грузовик и перешел на неторопливый экономный шаг. Выгоднее было бы, конечно, бежать, но, с другой стороны, надо было беречь силы. Мне предстояло преодолеть по этим улочкам еще добрых десять километров, дабы, обогнув новый город по дуге, выйти к восточному сектору периметра. И не факт, что эти десять километров обойдутся без неожиданных и малоприятных встреч. Возможно, придется драться.
Проверив содержимое своих карманов, которое, сколько его ни проверяй, все равно оставалось неизменным, я еще раз убедился, что у меня остался только один пищевой пакет.
Это значит, что, если я не хочу остаться голодным, сегодня к вечеру мне надо быть в городе.
Ну что ж. Попробуем…
Через два часа, прошедших в утомительно однообразной беготне по улицам, я наконец-то добрался до места. Восточная — самая отдаленная от центра — часть периметра была передо мной. Впрочем, то, что она была самой удаленной, никакого преимущества еще не давало. Стена здесь была не ниже, чем в других местах, пулеметные вышки стояли ничуть не реже, да и колючей проволоки тоже было в избытке.
Но все равно именно этот участок периметра я считал самым уязвимым. В этом, находящемся в самом сердце бывшей промзоны месте брошенные заводские цеха практически вплотную подходили к цехам действующим, и разделяла их всего лишь тонкая ниточка защитной стены. Днем и ночью здесь грохотали станки и гудели машины, в воздухе пахло гарью и дымом, исходящим из вытянувшихся к небу труб подобравшейся к самому периметру городской электростанции. Возможно, именно этот постоянный грохот и стелющийся по земле дым отваживал вездесущую нечисть. Не знаю. Но, во всяком случае, в этом районе ее было ощутимо меньше. И служба здесь считалась у армейцев чуть ли не курортом. Особенно если сравнивать с западным сектором.
Если где и можно было попытать счастья, так это только здесь.
Хотя гарантии, конечно, не было.
Перемахнув через ветхий покосившийся заборчик, я пробежал мимо навек застывшего на ржавых рельсах тепловоза, прокрался, пригибаясь, через присыпанную мелким гравием и слежавшимся песком площадку и, прислонившись разгоряченной спиной к успокаивающе-холодной, пахнущей сыростью стене старого склада, тяжело перевел дыхание.
Городской периметр был уже рядом. Поверх грязно-серой бетонной стены я видел сторожевые вышки. До них было метров сто — не больше. Я даже мог различить лица дежуривших там солдат. И уж совершенно отчетливо видел автоматы в их руках.
Отметив для себя, что парни на вышках хотя и кажутся расслабленными, все же еще не настолько одурели, чтобы упустить из виду чью-либо дурную попытку в наглую перелезть через стену, я торопливо пригнулся. Расслабленность расслабленностью, а словить пулю в лоб от кого-нибудь из тамошних снайперов, возомнивших себя героем — истребителем нечисти, мне как-то не хотелось.
Тем более что лезть на рожон вроде и надобности не было. Я не собирался штурмовать стену или вступать в бесполезную перестрелку с вояками. Мне всего-то надо было добраться до непонятного предназначения ржавого ангара с зияющей многочисленными дырами крышей, что скромно притулился метрах в пятидесяти от периметра.
Придется немного поползать.
Вообще-то этого ангара здесь быть не должно. Согласно уставу, в непосредственной близости от периметра не должно быть никаких сооружений, являющихся потенциальным укрытием для еженощно пытающийся пробраться к городу нечисти. И ангар этот должно было давно уже снести. Вот только… только…
Ну, не снесли — тем лучше. Для меня, конечно же, лучше. Не для них.
Внутри ангара пахло пылью и ржавчиной. На полу грудами валялся всевозможный металлический мусор. Пробивавшиеся сквозь дыры в покатой крыше лучи солнца ровными как по линейке столбиками пронизывали пыльный воздух. Ничего зловещего я не чувствовал. Основательно разгулявшийся в последние дни инстинкт самосохранения тоже молчал.
Впрочем, это еще ничего не значило…
Держа руку на рукояти меча, я осторожно двинулся вперед, обходя стороной бесформенные кучи ржавого металла и переступая через многочисленные проволочные петли. Укрывшиеся в дальних углах тени беззлобно следили за каждым моим шагом.
Люк оказался весьма тяжелым, а петли — порядком проржавевшими. С меня семь потов сошло, прежде чем я сумел его открыть. Но все же своего добился: с ужасающим скрежетом, без малейшей жалости разорвавшим почтительную тишину этого места, тяжелая крышка отошла в сторону… И почти тотчас же воздух пронзила короткая автоматная очередь, а в ржавой металлической стене ангара точно над моей головой появились несколько ровных аккуратных дырочек.
Я среагировал мгновенно. Упал, пребольно ударившись коленом о какую-то ржавую железяку, и откатился под прикрытие проходящей через весь ангар толстенной ржавой трубы. Замер, инстинктивно нащупывая ребристую рукоять пистолета, хотя и понимал, что больше стрелять по мне не будут.
И точно. Выстрелов больше не было. А прислушавшись, сквозь далекий шум рабочих цехов я отчетливо разобрал визгливый голос какого-то сержанта, во все горло распекающего своего подчиненного за бестолковую трату ценных боеприпасов.
Пацан какой-нибудь, наверное, стрелял. Новобранец. Не знает еще, бедняга, сколько стоят те четыре серебряные пули, что он только что бестолково выпустил в белый свет… Ничего. Вот вычтут из его и без того скромного солдатского жалованья их полную стоимость — поймет, почем у нас сегодня фунт серебра.
И все-таки этот стрелок — парень не промах. Поднявшись на ноги, я медленно покачал головой, глядя на отверстия, пробитые в ржавом металле неровным треугольником. Если бы он взял всего на полметра ниже и чуточку правее… расплескались бы мои мозги по полу.
Нет, чтобы так пальнуть с пятидесяти метров, ориентируясь исключительно на слух, это какой же талант надо иметь?.. Талант или удачу, что, в принципе, почти одно и то же.
