Евгения Лифантьева - Железный герцог
И вот тогда Двальди накинулся на полковника Брунка. Отчитав начальника разведки, командующий решился наконец взглянуть на то, что осталось от рыцарской дружины.
Осадив коня, Двальди остановился перед носилками, на которых лежал раненый Тинт Лехерт.
— Сир! — молодой командир попытался привстать.
— Лежите, Тинт! — приказал Двальди. — Мне уже доложили о стычке. Вы вели себя мужественно, но абсолютно глупо. Зачем вы полезли гулам в зубы? Вам жить надоело?
— Мы хотели… Победа… Доказать…
Раненный Лехерт бессильно уронил голову на подушку.
— Унесите, — приказал Двальди.
Двое друзей, которые вытащили Лехерта с поля боя, молча подняли носилки и понесли Тинта в лазарет.
Двальди проводил их глазами и грязно выругался:
— Аристократы! — это слово прозвучало как оскорбление.
— Если бы этот мальчишка не был Лехертом, его стоило бы повесить. Бездарно положить шесть сотен кавалерии! Случится же такое! А придется награждать сосунка, чтобы папу удовлетворить. Петлей бы наградить, а не орденом!
***
Это случилось утром, а к обеду к перевалу подтянулось основное войско уторцев. Теперь северяне стали осторожнее. На расстоянии двух полетов стрелы от Старой Заставы Железный тракт перегородила стена прямоугольных, почти в рост человека, щитов.
А еще через пару часов к Старой Заставе двинулись наемники с пятью пушками, а вслед за ними Двальди послал "пушечное мясо" — навербованных в портах "свободных городов" бездельников, которые гораздо лучше умели обращаться с ножами, чем с пиками или саблями.
Эта атака закончилась так страшно, что северяне долго не могли прийти в себя.
Передовой отряд наемников, который катил пушки, чтобы прикрыть атаку, побывал у Будилиона.
— А ты посмотри, парень, а ведь мальчики-то уже порченные, — пробормотал Титус эт-Лидрерри, который наблюдал за атакой уторцев сверху, лежа на краю обрыва.
— Что такое? — отозвался Гриди, старавшийся держаться подальше от края.
Он видел, что старый маг ведет себя так непринужденно, словно на дороге нет никаких врагов. Но ведь стоит кому-то из уторцев поднять глаза вверх…
— Не волнуйся, парень, ползи поближе, — маг жестом показал на землю рядом с собой. — Морок — простенькое заклинание, но сомневаюсь, что среди этих вояк есть хоть один, владеющий истинным зрением. Лучше присмотрись к тем солдатикам. Что ты видишь?
— Они… они похожи на мертвецов, — пробормотал Гриди, сам испугавшись своих слов.
— Молодец, парень! — похвалил слугу маг. — Вот ты кое-что уже умеешь различить… Они и есть живые мертвецы… Эх, а ведь это — подарочки от старины Питти… Узнаю узоры старого хитреца. Ну-ка, а если возбудить всю вязь разом?
Маг хмыкнул и, поднявшись в полный рост, сделал несколько пассов руками.
Тотчас снизу раздался крик ужаса. Мерно шагающие наемники вдруг стали превращаться в гниющие трупы. Еще не понимая, что с ними происходит, они продолжали идти вперед. Но вот упал один, потом другой, потом дюжина… Вокруг еще шевелящихся, но уже разлагающихся солдат растекались зловонные лужи. В считанные мгновения от пятисот человек остались только кости и истлевшая одежда. "Пушечное мясо" в испуге кинулось назад.
— Слушай, парень, вихрем мчись вниз, к маршалу, и передай — пусть забирают пушки, — некромант для убедительности подтолкнул слугу в спину. — А я пока наглецам еще ночной жути подпущу…
Примчавшиеся с криками ужаса солдаты устроили в лагере Двальди настоящую панику. Они бились в рыданиях, они вопили что-то о жутких тварях, преследующих их по пятам и только и ждущих, чтобы кинуться на любого, кто приблизится к Старой Заставе.
Командирам северян еле успокоили хотя бы тех солдат, которые и близко не подходили к стене. По лагерю поползли слухи о том, что перевал защищают восставшие мертвецы и зловредные духи чу, выпивающие у людей кровь.
— Какие духи? Какие духи белым днем? — бушевал Двальди-Ааре. — Вы кто, дикари, что ли? Бабки деревенские?
— Солдаты говорят, — попробовал возразить командиру кто-то из дворян.
— Да пусть они что угодно говорят! Расстреляйте парочку сплетников — остальные успокоятся!
Пока лагерь уторцев бурлил, словно потревоженное осиное гнездо, келенорцы быстренько укатывали пушки к себе.
***
— Что это было? — спросил старого некроманта баронет Юртек, когда магмейстер вернулся в лагерь егерей.
— Так, милая шутка, — ухмыльнулся эт-Лидрерри. — Не зря же я сижу тут с вами, а не помогаю внизу лекарям.
— Надеюсь, у вас, господин магмейстер, припасено еще несколько таких шуточек, — радостно отозвался капитан Юртек. — Если бы нам еще дюжину таких бойцов, как вы, то и остальных солдат не нужно…
— Нету дюжины, — покачал головой маг. — Так что и вам придется позаботиться о том, чтобы Двальди и его мальчики не очень-то расслаблялись.
— За нами дело не станет, — продолжал похихикивать егерь.
Действительно, в лагерь Двальди все время летели стрелы. Негусто, но это все равно создавало очень нервную обстановку. Когда первая атака захлебнулась, уторцы стали отвечать. Между северянами и келенорцами началось соревнование в меткости.
Стрелы, которые летели сверху, почти всегда находили своих жертв. Но эта, украшенная гусиными перьями, смерть, была понятна и привычна для суеверных горцев. Неожиданно для командиров, как только начался обстрел, солдаты отвлеклись от навеянных некромантом страхов.
***
Вечером того же дня к Старой Заставе прискакали двое парламентеров. Не от имени Двальди, а по просьбе дворян Утора они предложили перемирие до полудня следующего дня и попросили разрешения забрать своих убитых и раненых во время безрассудной атаки Тинта Лехерта.
Мор подумал и согласился. Чем дольше пробудет Двальди у Старой Заставы, тем лучше.
Вернувшиеся парламентеры доложили Двальди о том, что оборону Старой Заставы возглавил Мор. К их удивлению, командующий чрезвычайно обрадовался. Ведь у него появился шанс окончательно покончить с родом проклятых полукровок. Но о планах своего вождя стать герцогом и хозяином Мора знали немногие.
Следующая атака началась через полчаса после окончания перемирия.
Наемники зря времени не теряли.
Они разобрали несколько фургонов и сколотили "Гуляй-город" — большие деревянные щиты с бойницами, установленные на тележных колесах и с длинными опорами сзади.
Полковник Брунк, обозленный провалом разведки и потерей пушек, сам напросился начать атаку.
Как только наемники приблизились на расстояние выстрела, келенорцы начали садить со стен из всех пушек. Со второй террасы густо полетели стрелы.
