Макс Армай - Звезда и жернов
Внизу раздались торопливые шаги, и Рилп увидел, как в гостиницу стремглав влетели дети её хозяев — не по годам начитанный и рассудительный мальчик Лик и его строптивая сестрёнка Аша. Поспешность их была примечательна и сама по себе, но гораздо больше мастера Рилпа заинтересовал маленький, неприметный незнакомец, остановившийся, не доходя двух домов до гостиницы, и явно следивший за ними. Что-то в его манере двигаться показалось ему знакомым. Рилп ещё с секунду разглядывал его, а затемвскочил со стула и устремился вниз.
Отдышавшись Лик строго посмотрел на Ашу и сказал ей:
— Никому не рассказывай, что с нами случилось! Не то нам так влетит!
— Да уж! — сделав большие испуганные глаза, кивнула Аша. — Хотя во всём ты сам виноват!
— Не начинай, пожалуйста, с начала! — раздражённо отмахнулся от сестрёнки Лик. — Вот вырастешь, тогда и будешь иметь право на собственное мнение. А покамест, ты только за другими повторять и можешь… Добрый вечер, мастер Рилп!
Купец, едва взглянув на него, обронил какое-то приветствие и, перескакивая сразу через несколько ступенек, заторопился вниз.
— Куда это он так поскакал? — удивился Лик. Он никогда ещё не видел мастера Рилпа в таком возбуждении.
— Неправда! У меня всегда есть своё мнение! И ты ничуть не умнее меня! — тут же разобиделась Аша, даже не обратив внимание на пробежавшего мимо купца.
— Ха! — подбоченился Лик. — То же мне, искуплённый Априн нашёлся! Да ты ничего кроме своих сказок, да любовных романов о меланхоличных рыцарях и их печально-восторженных дамах не читаешь! Чего ты можешь знать?
Аша аж побагровела от гнева. Как всегда, в сердцах, топнув ножкой, она вдруг развернулась и, к величайшему изумлению Лика, молча убежала в свою комнату.
— Ну и реви, коли охота! — проворчал Лик, направляясь на кухню: из-за всех этих приключений, нежданно свалившихся на его голову, он успел страшно проголодаться. И то пора! Шоколадный торт они так и не купили, а восхитительные пирожные из «Ста ароматов для короля» казались уже чем-то, даже и не из сегодняшнего дня.
На кухне Гава поставила перед ним большой котелок с ещё дымящейся гороховой кашей и миску с холодной телятиной и зеленью. Получив от неё чувствительный подзатыльник за то, что он набросился на еду, даже не вознеся перед этим благодарственной молитвы, Лик решительно отодвинул кашу и сосредоточился на мясе.
— А кашу-то, кашу-то чего не ешь, попущенье Господне? — сварливо осведомилась Гава.
— Она горячая! — с набитым мясом ртом, ответил Лик. — Когда остынет, тогда и съем.
— Ну, смотри у меня! Попробуй только не съесть! — погрозила ему кулаком Гава и снова отвернулась к плите.
Некоторое время Лик с жадностью поглощал мясо, но вскоре почувствовал, что в животе у него приятно потяжелело. Хлебнув холодного молока, он хотел было уже по-тихому ускользнуть, но Гава, не иначе, как следила за ним, ибо тотчас же обернулась и вновь насела на него с упрёками:
— Ага! Всё мясо съел, а кашу, значит, мне оставил? Думаешь, небось, что раз я старая, беззубая, то уж и мясца погрызть не люблю? Вот уж дудки! Не пущу, пока кашу не съешь!
— Так ведь она совсем остыла! — весело сказал Лик, и ловко увернувшись от растопыренных рук Гавы, выскочил из кухни.
— Вот я всё матери-то твоей расскажу! Негодник такой! — ругалась вслед ему Гава. Но Лик лишь рассмеялся. Он спустился в трактир, в котором уже полно было народу, и уселся на свободное место, рядом с лестницей, ведущей на второй этаж. Стол этот не пользовался любовью постояльцев, ибо находился, с одной стороны, на самом сквозняке, а с другой — мимо него всё время ходили разносчики с подносами, и поэтому его почти никогда не занимали. Ну, разве что, в те редкие дни, когда гостиница бывала переполненной.
— За что на тебя Гава ругалась? — спросила мама, подойдя к нему от стойки, у которой она, как и полагалось настоящей хозяйке, проводила большую часть дня. — Даже тут слышно было.
— А-а, пустяки! — махнул рукой Лик.
— Нет не пустяки, а изволь ответить! — мама, строго на него посмотрела и присела напротив.
— Мне кашу не хотелось есть, — признался Лик.
— А я уж подумала, что опять набедокурил! — последнее время Лик не раз заставлял её волноваться. Так, на прошлой неделе, он решил изготовить волшебную мазь невидимости, вычитав в какой-то старинной книге соответствующее заклинание творения, и для этой цели стащил у Гавы с кухни весь запас лавровых листьев и котелок с бараньим жиром, а из кладовой — две больших восковых свечи. Провозившись весь день у большого очага, он, наконец-то, приготовил требуемую основу, добавил в неё все перечисленные в книге ингредиенты, которые он собирал на протяжении почти целой недели, и торжественно произнёс то самое заклинание. Когда же, обнаружившая вскорости пропажу Гава кинулась его искать, вполне резонно именно его подозревая в первую очередь, то он, заслышав её причитания и ругань, вымазал свежеприготовленной мазью лицо и руки и, прошептав заклинание действия, смело вышел ей навстречу. Но невидимости хватило как раз ровно настолько, чтобы Гава успела дойти до него. Ох, и досталось же ему тогда! Да ещё и мама свою руку приложила… А вот отец лишь долго смеялся, а потом объяснил, что не все волшебные средства и заклинания столь же действенны, как и в предшествующие времена, потому как они тоже стареют и теряют свою силу. А ещё он тогда сказал, что одним из величайших чародейских навыков считается умение находить новые заклинания и средства, заменяющие ослабевшие старые, или открывающие какие-нибудь новые возможности. В принципе, каждый, мало-мальски способный к волшебству, обладает подобным даром, но очень редко когда дар этот оказывается достаточным, чтобы стать отличительной особенностью какого-нибудь чародея.
— А где Аша? И почему вы влетели сюда, так, словно бы за вами сам Тёмный гнался? — мама определённо что-то подозревала, и Лика это начинало беспокоить.
— Она пошла к себе в комнату… Книгу читать! — тут же соврал Лик. — А бежали мы, потому что я с ней поспорил, что она не сможет, вдоль всей улицы, бежать так же быстро, как и я.
— Госпожа Рилли! — Паст, работающий у них трактирщиком, окликнул мать Лика, и та, к величайшему его облегчению, вновь вернулась к стойке.
— Ну, хорошо, коли так, — сказала она ему напоследок.
Лик ещё немного посидел, как вдруг в зал, с улицы, торопливо вошёл мастер Рилп. Он был необычно бледен, в то время, как его жёлтые глаза возбуждённо блестели. Завидев Лика, он тут же подсел к его столику.
— Приветствую тебя, мой юный друг! — как всегда церемонно поздоровался он.
